— О, да.
Холодные пальцы дотронулись до моего подбородка и заставили посмотреть ему в глаза. Нет, определенно, он не просто так это сделал. Наверняка через глаза смог заглянуть и в душу…
Ее душа была еще чиста и очень притягательна для него. Не слишком наивна, но хрупка и пуглива, словно цветок лотоса. Мужчина видел, что она не доверяет ему и уже почти распознала его суть. И зачем он довел дело до клятвы?
Оля безропотно приняла условия Штрасса и потому вынуждена была перенести сильное потрясение от увиденного, ранее закрытого для нее таинства закрепления собственного слова кровью. Что ж… может, так даже будет лучше. Возможно, пройдет время, и девушка примет все, как данность.
Стройное тело, которому так не шли джинсы и свитер (их удалось обезвредить, в отличие от куртки, рюкзака и его содержимого), била мелкая дрожь. Ольга боялась, но мужественно выдерживала его взгляд.
Он отступил назад, и я почувствовала сильное облегчение. В его глазах мельком проскользнула тень досады. Которая, впрочем, тут же исчезла.
— Пойдем, — наконец, проговорил Мартин. — У нас мало времени.
Махнул рукой в сторону входной двери, предлагая покинуть переговорную. Сам же и подал мне пример, проследовав первым к порогу.
Ума не приложу, как он умудрился сделать так, что несмотря на явный сарказм со стороны собственных подчиненных, все его слушают и делают то, что приказано с первого раза. К примеру, сейчас, когда мы с ним зашли в оперативный отдел, нам тут же выделили троих охранников. Зачем нам вообще нужно сопровождение, спрашивать не стала. Для собственного же блага. Мало ли снова узнаю что-то из ряда вон выходящее?
Через полчаса мы уже заходили в лифт и поднимались на поверхность. К моему изумлению наши спутники вышли на разных этажах. Мы же с капитаном оказались в том же номере, откуда и попали в штаб.
— Это такая кон… — не выдержала я, когда немец, выходя в коридор, приобнял меня за талию.
— Да, — выдохнул тот и запечатлел на моих губах легкий поцелуй.
Сказать, что я была ошеломлена, ничего не сказать. И ведь понимала, что зайдя «к себе» вместе со мной, он чисто теоретически должен был выйти обратно не один. И, да, если хорошенько подумать, то так долго мы могли запереться в номере только в одном случае… Но что-то во всем этом меня смущало и сбивало с толку.
Почувствовать его губы на своих было настолько волнительно, что я не сразу сообразила, что мы вообще-то направляемся на задание, а не на свидание. Щеки горели, а во рту пересохло. Нет, так дело не пойдет.
Когда спустились вниз, встретились в холле с нашим сопровождением. Мужчины, как ни в чем не бывало, пожали Штрассу руку и направились на улицу. А я по-прежнему играла роль любовницы этого наглого немца. Прямо до самого авто играла. То есть позволяла себя обнимать и брать за руку, мило при этом улыбалась и помалкивала.
Садились в машину, как дружная компания молодых и перспективных бизнесменов и одна наивная дуреха, которой пообещали золотую гору в Альпах. А еще съездить на Мальдивы и в Париж, на самую вершину Эйфелевой башни. Как оказалось, простушки типа меня нередко велись на подобные восторженные речи. Более искушенные дамы, при отцовском наследстве тоже становились шелковыми, но с ними впоследствии было тяжелее порвать отношения, которые изначально не планировались, как конфетно-букетный период перед заключением брака. К чему это я? Эм-м… Наверное к тому, что играть глупышку мне было очень тяжело, хоть и понимала, что сейчас это необходимо.
Едва тронулись с места, улыбки с лиц конвоиров исчезли, и я оказалась среди черствых мужчин, неспособных на проявление каких-либо эмоций. Меня усадили на заднем сидении между Мартином и Алексеем (один из наших охранников), чтобы они все при случае могли покинуть автомобиль и начать какие-либо боевые действия.
Ехали быстро, в магнитоле играла «Европа плюс», а я чувствовала себя не в своей тарелке. Не знаю, когда смогу привыкнуть. Проезжая мимо метро Сретенский бульвар, я невольно поежилась. До сих пор было жутко от воспоминаний о произошедшем…
А потом произошел удар.
— Твою ж мать! — прорычал занимавший место водителя Григорий.
В наш мерседес влетел черный джип. Нас отнесло вперед, но мужчина успел затормозить и выехать на обочину. Хорошо, прохожих было мало, не то бы задавили кого.
— Совсем ах… — нецензурно выразился Алекс, когда наш бок протаранили с его стороны.
Гриша быстро нажал на газ и рванул авто вперед. Потом заехал в какой-то проулок и резко остановился.
— Пошли, — а это уже Штрасс потянул меня за собой, на выход.
Успела расслышать, как машина голосом робота сообщила:
— Самоуничтожение через…
Этого мне хватило, чтобы рвануть за капитаном подальше от взбесившейся техники. И как раз вовремя, потому что нас обнаружили. Пара выстрелов, и колесо у автомобиля начало стремительно сдуваться. Потом настала очередь стекла, которое чем-то помешало преступникам.
— Не высовывайся, — один очень предприимчивый иностранец задвинул меня за спину.
Далее началась перестрелка. Которая, впрочем, ни к чему не привела, потому что нападавшие оказались из Центрального же штаба. Это я поняла по сыплющимся отовсюду ругательствам. А еще по множеству разных наворотов в плане защиты, которые не давали противникам возможности привести друг другу урон.
— Витька! — орал взбесившийся не на шутку Алексей. — Какого черта тут происходит?!
Но ему не ответили. Только безумно посмеивались и продолжали атаковать. Их было больше — пятеро на четверых. Как в итоге оказалось, это была именно та команда, которую упустил в метро капитан. И это были уже не люди. Лишь жалкое подобие доблестных воинов, которые некогда были сотрудниками их отдела.
— Виктор!..
В следующий момент Алекс пропустил атаку. Судя по всему, он до последнего не собирался причинять вред своему товарищу. Однако когда тот, наплевав на все, попал ему ножом в живот, мужчина не вытерпел и нанес ответный удар. Через минуту они оба уже лежали в луже крови посреди проезжей дороги.
— Три… Два… Один… — вокруг мерса замерцало защитное поле.
Затем раздался громкий хлопок.
Я отсутствующим взором смотрела, как внутри полупрозрачной сферы происходит взрыв. А тем временем Мартин Штрасс бился сразу с двумя своими подчиненными. Отгородив меня от себя каким-то розоватым экраном он из последних сил оборонялся под натиском врага. К слову сказать, прохожих не было совсем. Из домов не выглядывали случайные зеваки, Москва будто не замечала нас.
Михаил оказался более хладнокровным, чем его погибший товарищ и потому быстрее справился с тем, кого называл Саньком. Теперь он присоединился к своему начальнику, заметно облегчив тем самым тому задачу. А обезумившие, как оказалось, пытались пробиться ко мне. Они не только стремились убить моих телохранителей, но и обмануть, запутать их.
