— Гриша, бегом! — снова выкрик, когда часы безжалостно руководили стрелками, пододвигая их к тому времени, за которым следовал мой первый выговор. А ведь я еще и двух недель не проработала! Нет, Платон Сергеевич точно меня уволит.
Слава богу, сын проникся моим беспокойством, и не стал задавать лишних вопросов. Дожевав бутерброд и допив чай, он сразу же направился в коридор, надевать ботинки и куртку. Я же принесла из комнаты рюкзак. Проверила свою сумку, убеждаясь, что в спешке ничего не забыла, и только после этого сама стала одеваться.
До школы мы чуть ли не бежали. Успели за пять минут до начала первого урока. Это в свою очередь означало, что как бы я ни старалась, вовремя на работу прийти не успею. Даже если у меня на спине вырастут крылья. Это конец… Азаров точно воспользуется ситуацией и уволит меня. Могла ли я допустить такое? Нет! Пусть только попробует, тогда я. А что тогда? Что я могу противопоставить? Он начальник, а я его подчиненная. Которая уже на второй неделе работы умудрилась опоздать на работу, потому что заснула до того, как вспомнила о том, что нужно включить на телефоне будильник.
В здание, где располагался наш офис, влетела подобно ракете. Чуть подошва ботинок не задымилась, честное слово. Лифт ждать не стала. Взбежала по ступеням на нужный этаж, промчалась по коридору до нужной двери, распахнула ее и. Сразу наткнулась на тяжелый взгляд голубых глаз.
Сглотнула тут же образовавшийся в горле ком. Сердце стучало с такой силой, что казалось, что из груди оно само по себе переместилось в голову. Его стук отдавался в ушах.
— Так-так. — проговорил босс, скользя по мне не обещающим ничего хорошего взором. — Северова. Не прошло и двух недель, а вы уже опаздываете. Должна быть веская причина. Иначе.
Он не договорил, словно давал мне возможность самой додумать, что там будет со мной после этого «иначе». Все бы ничего, но сотрудники рекламного отдела все как один, повернули головы в нашу сторону и даже не пытались сделать вид, что их совершенно не волнует происходящий между нами разговор.
— Мы можем обсудить это в вашем кабинете? — спросила. Неужели это мой жалкий голос только что разнесся по помещению?
— Что ж, — все с таким же хмурым выражением лица продолжил говорить Азаров, — пройдемте. А вы, — это он уже обращался к остальным подчиненным, которые, кажется, уже и забыли, что на работе надо работать, а не уши греть, — возвращайтесь к своим прямым обязанностям. Если не хотите быть уволенными.
Само собой, после этих слов явный интерес к моей персоне пропал. Но на меня продолжали бросать взгляды исподлобья, думая, наверное, что я не замечу. Что было очень сложно, учитывая, как их взгляды жгли кожу.
Понуро опустив голову, покорно последовала за боссом в кабинет. Только бы не уволил! Я могла смириться с выговором, с лишением премии, например. Но вот с увольнением… Нет и еще раз нет! Мне еще сына в секцию записывать, за квартиру платить, продукты покупать. На что, если меня уволят?
Немного прийти в себя и успокоиться я смогла только после того, как за спиной захлопнулась дверь кабинета босса. Сам же мужчина не торопился проходить к столу. Стоял сзади и продолжал скользить по мне взглядом. Что со мной не так? Пальто наизнанку надела? Вроде нет. Даже взгляд опустила, чтобы посмотреть. Ботинки чистые, юбка не мятая.
— Платон Сергеевич, я опоздала случайно. Поверьте, если бы.
— Ваше опоздание, Александра Владимировна, четко показывает, что вы относитесь к своей работе безответственно. Пунктуальность очень важна. Особенно для человека, который постоянно контактирует с другими. Тем более, с клиентами или партнерами.
— Платон Сергеевич.
— Сможете ли вы и дальше работать, показывая себя ответственным сотрудником?
— Но.
— Или причина вашего прихода сюда была не в желании показать себя, как специалист, а чем-то ином?
— О чем вы? — это спросила, впрочем, уже зная ответ. По Жене или той же Ларе видно, что им всем нужно. Но они, выходит, за все время ни разу не опоздали. А я. Так глупо быть уволенной, постараться надо.
— В этом случае могу вас разочаровать, Северова, — проигнорировав мой вопрос, продолжил мужчина. — Меня мало волнует то, что вы себе напридумывали. Меня беспокоит общая работа отдела. Если из-за вас мы будем буксовать, то мне придется с вами распрощаться. Это понятно?
— Я вас поняла, — с силой сжав кулаки, проговорила спокойно. — Подобного больше не повторится.
— Посмотрим, — кажется, мне не поверили.
— Я могу идти? — тут мой голос дрогнул. Нервы начали сдавать.
Получалось, что босс за любую провинность (я опоздала минут на десять не больше) готов пройтись по мне катком. У этого непрошибаемого типа тоже был ребенок. И он мог понять, что случиться может всякое и. Да я проспала! Просто отключилась и все. Но прибежала на работу. И опоздала не так чтобы на много. Просто кое-кому захотелось лишний раз показать, кто здесь главный. И что будет со мной, если я хотя бы в чем-то провинюсь. Может, та же Женька опаздывала и не раз, но к ней были более лояльны. Чем ко мне…
Неужели это связано с моим случайным сходством с его бывшей женой? По словам той же Жени, я в самом деле на нее похожа. Вдруг, в таком случае, дело не в моей работоспособности или наличии ребенка, а именно в том, что я напоминаю ему о той, что оставила его одного, с маленькой дочкой на руках? Хотя, какой он один, если у него есть дочь.
— Да, пока… идите.
Сказано это было таким тоном, что будь его воля, он бы меня тут на всю жизнь запер. Или придушил.
Повторять два раза мне было не нужно. Из кабинета я вышла тут же. Чуть не хлопнула напоследок дверью, вымещая тем самым на ней всю злость и нервное напряжение, что скопились во мне за, смешно подумать, полторы недели.
Злые слезы жгли глаза. Чтобы не разреветься на виду у всего отдела, заторопилась скрыться в уборной. Не думала в тот момент о том, что там может быть занято. Не волновало, что коллеги, заметив мой побег, сложат два и два. Ничего не волновало. Просто хотелось побыть одной и попытаться вернуть себе душевное равновесие. Или хотя бы видимость спокойствия.
Дверь в уборную была открыта. Зайдя в небольшое помещение, в котором нельзя было сделать свободно и пяти шагов, заперлась и. Наконец-то дала волю сдерживаемым эмоциям.
Когда я плакала в последний раз? Наверное, когда отца не стало и я почувствовала себя. даже не брошенной, а. одинокой. Мне не с кем было поговорить, кроме сына. Но он еще мал, чтобы понимать проблемы взрослых. Ему сложно объяснить, почему нет денег. И почему мы не можем купить ему то, что он хочет. Так случилось и с секцией. Я не могла ее оплатить. Только получив эту работу у меня появился шанс наладить наше финансовое положение. Пусть мы не будем летать в разные страны, покупать дорогие вещи, но у нас будет крыша над головой, еда в холодильнике и поездки загород. Уж это я смогу оплатить.
Всхлипнув, попыталась успокоиться, но ничего не получалось. Если бы я сегодня решила накраситься, сейчас бы напоминала тощую панду. А так, придется еще какое-то время занять уборную, чтобы с лица спала краснота, и нос не напоминал картошку.
