И вот я стою на пороге выделенной нам комнаты, сложила на груди руки и задумчиво смотрю на своего сына. Будить или нет? С одной стороны, я сама виновата в том, что Гришка заскучал. А с другой… У нас ведь был уговор, сделать хотя бы русский!
Тихонько прокралась внутрь и раскрыла тетрадку сына на том месте, где была заложена ручка. Сделал. Только немного не дописал. Потому что я отчетливо помню, что у него в электронном дневнике значилось еще одно маленькое задание. Но там на раскрытие скобок, так что можно будет попытаться осилить его вечером, перед сном. А вот устные предметы он, скорее всего, не разбирал. Ладно, это тоже можно будет потом прочитать. В конце концов, сама сяду и разжую ему материал. Это если он сам не поймет.
На цыпочках вышла в коридор и прикрыла за собой дверь. Дом как будто спал. Даже Марсик все еще грелся на солнышке на том месте, где мы его оставили. Все-таки, когда хочет, он может быть примерным котом.
— Можно к тебе присоединиться? — послышался в холле негромкий голос Азарова.
И как он так тихо смог спуститься по лестнице? При своей-то комплекции.
— Конечно, — мягко улыбнулась, на миг отвлекшись от грязной посуды и кинув на хозяина дома мимолетный взгляд.
Щеки опалил румянец. Боже, что со мной происходит? Веду себя, как влюбленная школьница.
— Выпьем кофе? — произнесли уже непосредственно у меня за спиной. — Алекс…
Мне до дрожи в коленках нравилось, когда он произносил мое имя так коротко. Впервые в жизни Шурочка, Сашка, Саня стала Алекс.
На талию легли сильные руки. Они переместились немного вперед и пробрались под кофту, задрав края.
— Конечно, — выключая воду и откидываясь назад, ответила я.
Извернулась, подставляя губы для поцелуя. И получила награду. Для этого мне пришлось полностью развернуться к мужчине и чуть приоткрыть рот, соблазняя его на более активные действия. Нет, я не собиралась вновь поддаваться нашему общему безумию. Всего лишь хотела подразнить его.
А потом ему позвонили. Роза Михайловна прилетела в Милан и решила отчитаться об этом сыну. Только вот связь оказалась хорошей, но повысившая голос женщина об этом не знала.
— Платон, здравствуй! — полился из динамиков знакомый голос. — Ну, как вы там? Уже оформил Александру няней для нашей принцессы?
Если бы она начала издалека, то, вероятно, Азаров бы успел убавить звук. А так… Я услышала то, что мне было не положено слышать. Няня. Значит, вот как теперь называется работающая в его офисе любовница. Хотя. Быть может, именно поэтому меня все это время всячески проверяли, пытаясь найти повод для увольнения. И правда, няня ведь должна все время сидеть с ребенком. Она не сможет работать где-то еще. А уж если эта самая няня будет согласна время от времени ублажать своего работодателя.
— Мама. — раздраженно процедил Платон, пытливо поглядывая на меня. — Что ты такое говоришь? Какая еще няня?
— Ну, ты же не просто так приводил ее со мной познакомиться, — ка ни в чем ни бывало, откликнулась Азарова. — Сам говорил на прошлой неделе, что ей нечего делать в твоей фирме.
Я отвернулась, чтобы скрыть нахлынувшие эмоции. Нет, плакать я не хотела, но было очень обидно. Хотя, я и готовила себя к чему-то подобному. А он хорошо придумал. Я бы до такого не догадалась. Если бы не случайный звонок Розы Михайловны, то я бы так и прибывала в неведении. Интересно, как босс собирался уговорить меня на такое? Неужели думал, что уйдя из его отдела, я настолько отчаюсь, что мне будет все равно, куда идти?
Меня снова попытались обнять, но я выскользнула из не желанных объятий. Включила воду. Даже голос мужчины слышать не хотела. Поэтому в итоге не выдержала, и отошла к окну. Посмотрела на зеленый сад. Красивый. Жалко только, что я вижу его в последний раз. Потому как сюда больше не вернусь. Мне было здесь очень хорошо, и я даже согласилась примерить на себя совершенно чуждый и не свойственной для себя статус. Но решать за меня, кем мне быть — это уже слишком. Пускай только посмеет уволить. Тогда я действительно уйду. Навсегда.
Я уже не слышала голоса Розы Азаровой. Босс убавил громкость в динамике. По его удаляющимся шагам поняла, что Платон переместился в гостиную и теперь в полголоса отчитывает свою мать за допущенную неосторожность. Я расценила его жест, как дозволение вернуться к незаконченному делу. Что я и сделала.
— Мне не нужна няня для дочери, ясно? — громче, чем предполагалось, заявил Платон. — Я передумал, мама.
Все, дожили. То нужна, то не нужна… Как мне его понимать? И как поверить в то, что он наверняка скажет, как только завершит разговор. Ведь наверняка предпримет все возможное, чтобы я осталась. И желательно насовсем. Да и где гарантия, что та часть разговора, которую я не слышала, не противоречит тому, что в итоге сказал на повышенных тонах Азаров. Кто знает, может они с Розой Михайловной договаривались о том, как надо дальше действовать, чтобы усыпить мою бдительность?
Осознание того, что мы с Гришей вероятнее всего больше тут не появимся, далось тяжело. Да уж, а думала ведь о том, что наша с Платоном мимолетная интрижка ничем хорошим не кончится. Однако, я все равно рискнула. И получила то, что хотела — тепло и ласку, которые теперь вряд ли забуду. А то, что все так быстро закончилось. Так никто и не уверял меня, что навсегда. Сам Платон говорил об этом сегодня перед обедом. Получится — хорошо. Не получится — до свидания.
Первая слеза покатилась по щеке, когда я перешла к кастрюле и сковородке. То есть уже в самом конце. Не ожидала от себя такого. Но в тот момент мне уже было плевать, что нахожусь не одна и что меня в любой момент могут застать в таком жалком состоянии. Видел уже однажды на работе. Тогда мне было еще хуже. Пережила же как-то.
— Прости, — через некоторое время раздалось за спиной.
— Да ничего, — мне удалось сказать это ровно. — Насчет кофе еще в силе?
Несмотря не на что я продолжала плакать. Ну, вот что за закон подлости? Не повернуться, не оттолкнуть от себя. Потому что стазу видно, что я слабая.
— Ты не простила, — заупрямился Азаров, чем поверг меня в еще большее уныние. — Учти, мой ответ будет зависеть от тебя и твоего слова.
— Это как? — не удержавшись, шмыгнула носом. И тут же прикусила язык. Нельзя при нем показывать свою слабость.
— Это ты нормально прощаешь меня и тогда мы оба пьем кофе, — не понимая пока, что со мной творится, ответил босс. — Но если не сможешь, я все равно пойму. Но тогда мне нужно будет выпить крепкого вина.
— Ты собрался напиться, если я тебе откажу? — возмущенно воскликнула. — Но это же шантаж!
Мой голос предательски дрожал. Все силы уходили на добивание мытья одной чертовой кастрюли. И если бы начальник не говорил мне под руку всякие глупости, то все бы наверняка обошлось. Дура! Могла бы ему не отвечать. И так все стало бы понятно, едва только я выключила бы воду и повернулась к нему лицом. Ушла бы, не пожелав слушать его оправдания. А так…
