Михаил Громов уже начинал испытывать острую потребность в дозе. Которую он уже знал, у кого можно достать. Парень старался держаться и потому ухватился за этот затянувшийся разговор с Алиной, как за спасательный круг. Но его смартфон с уже порядком подсевшим аккумулятором отнял последнюю возможность на спасение. Разговор прервался в тот самый момент, когда Миша уже начал надеяться, что сможет перетерпеть ломку.
Переписка через смс не могла заменить ему голос и присутствие девушки. Молодой человек снова медленно, но верно терял самоконтроль. Вдали от столицы, где он был предоставлен самому себе, оказалось лишь тяжелее. Из-за отсутствия постоянного общения мысли зацикливались лишь на ломке. И дядя ничего не мог с этим поделать. Он прекрасно видел все ухудшающееся состояние племянника, но все равно не решался заговорить с ним о его проблеме. Миша увядал на глазах, начинал дерзить и отказывался от еды. Алексей Петрович также опасался поручать ему что-либо. Мужчина изначально был против этой затеи, но сестра настояла на том, чтобы ее сын пожил некоторое время вдали от источника наркоты.
Но никто из них не знал, что молодой Громов, не успев приехать, нашел через социальную сеть своих старых товарищей из той же деревни. В отличие от него, столичного баловня судьбы, мальчишки родились в глуши и совершенно не имели малейшего понятия о жизни более высокого уровня. В какой-то степени они даже завидовали Мишане (как звали его за глаза, пытаясь тем самым хоть немного возвыситься над москвичом). Рано повзрослели, потеряли интерес к собственной жизни и обзавелись целым букетом вредных привычек. Одним соцветием из которых и воспользовался Гром.
Новоиспеченный студент старался пересекаться с «братанами» в темное время суток, когда дядя уже ложился спать. Само собой разумеющееся, что он в скором времени и думать забыл о девушке по имени Алина. Которая ему несколько раз звонила и не дозванивалась, потому что молодой человек сам не хотел с ней разговаривать. Сначала ему было стыдно перед ней, потому что не смог сдержать слово. Потом — стало на все наплевать. И даже на Алексея Петровича, который очень быстро поймал его с поличным.
Его закрывали в комнате, но он сбегал через окно, по дереву. Его пробовали насильно положить в наркологическую больницу, однако Громов в самый последний момент сбежал и не показывался родным аж целую неделю. Приезжала мать и вызывала полицию, чтобы нашли ее чадо, однако стражи порядка лишь разводили руками и говорили, что им не хватает улик для того, чтобы провести полноценное расследование.
Так прошел месяц, в конце которого Миша успел объявиться и снова сбежать на три дня. В Москву его везли под строгим надзором. Парень стал нервным и дерганым, способным в любую минуту сорваться на кого бы то ни было. Ему хватало малейшей раздражающей детали, чтобы выйти из себя. Он буквально распрощался со своим прежним «я» с самого первого дня своего пребывания в деревне.
Шло время, а он так и не позвонил. Сначала в Сети писал что-то вроде: «вне зоны доступа» или «погода испортилась», а потом и вовсе начал меня игнорировать. С чем это было связано, я не понимала и потому очень сильно переживала. Мне каждый раз вспоминались его слова про то, чтобы не пропадала и постоянно писала ему. К чему все это было сказано, к сожалению, я узнала лишь первого сентября, когда пришла в институт на первую свою пару.
Этот месяц для меня тянулся очень долго. Отец, как я и предполагала, больше не звал меня к себе на работу. По сути, мы с ним практически не говорили о том, чтобы подписать хоть какой-то договор о найме моей скромной персоны в качестве сотрудника одного из уже сформировавшихся подразделений фирмы. Думаю, мама была этому только рада. Как по мне, то если вопрос с моим заработком не решится в ближайшие несколько недель, то я начну сама искать себе работу. Чтобы оплачивать бензин и ремонт машины, нам приходилось экономить, просчитывать до мелочей каждый поход в магазин. Не бедствовали, конечно, но отсутствие дохода главы семейства ощущалось не слабо.
Я скрывала от них свои переживания о Громове, а также тот факт, что с недавнего времени ко мне начал клеиться Игорь, который каким-то образом вычислял тот момент, когда я выходила из дома в магазин. Однажды он даже завел меня в кафе. В котором я повстречала Сашу и Дана. Ох и оправдывалась же потом перед друзьями… Они с почему-то решили, что я кинула Мишу ради непойми кого. А тот факт, что Гром вообще-то сам не готов еще со мной объясняться, их ни капельки не волновал. И это все они мне высказали в кино, когда внаглую увели из-под тесной опеки бывшего одноклассника. Не сказать, что я была этому не рада, но вот последующее промывание мозгов с их стороны на меня действовало немного угнетающе.
Думала, что после подобного Куркин обидится и перестанет общаться со мной. Ошиблась. Казалось, парня ни разу не смутило мое поведение. Могу сказать лишь то, что если бы на его месте был Громов или кто-то еще из друзей, я бы ни за что так не поступила. А тут меня прямо атаковали всяческими знаками внимания. Нет, ничего особенного Игорек не делал, однако банальное предложение выпить кофе за его счет воспринялось мною, как что-то из ряда вон выходящее. Думаю, если так пойдет и дальше, все придется с ним расставить все точки над «i».
С того самого дня мы с ребятами не переставали общаться. Гром плавно забывал нас всех, и это сближало. Ромка даже как-то не выдержал и пошел к Мише домой, чтобы поговорить с его матерью. Специально подгадал время, когда она уже должна была быть дома, и поднялся к нему на этаж, позвонил в дверь и… Никто ему не открыл. Потом парень рассказывал, что еще какое-то время сидел во дворе и гипнотизировал вход в подъезд. Никого. Будто семейство в полном составе уехало в деревню. Хотя изначально разговор шел только о нашем друге.
Родители были не против, что я нашла с ними общий язык, потому что не знали всей истории целиком. Они-то думали, что мои новые друзья тоже перестали общаться с Громовым (с чего они сделали подобный вывод, не знаю), так как не смогли терпеть более рядом с собой человека, который употребляет наркотики. Я не пыталась их переубедить, потому что боялась, что из-за Миши мне запретят гулять еще и остальными.
Но то было лишь в самом начале. К концу каникул мне стало уже глубоко наплевать, узнают они обо всем или нет. Как-то так само собой получилось, что смена тарифа на телефоне для них тоже пока оставалась тайной. Мы виделись только по вечерам, когда они приходили с работы. Естественно, что за столом обсуждали лишь события прошедшего дня и планы отца на будущее, что касаемо его новой фирмы. Меня более не пытались вывести на «осмотр» офиса, а я и не навязывалась в попутчики. Зачем, если я ему все равно как сотрудник не интересна? К маме не подходила и не жаловалась из принципа. Ну, спрашивается, чего я добьюсь от человека, который изначально был против моей инициативы найти работу?
В общем, вышла я в первый раз на первый курс, так и не осуществив всего того, что планировала в начале августа. Рукоделие не освоила, работу не нашла, Громову ничем не помогла. Разве что наконец заставила свой смартфон работать на полную катушку и приобрела чрезмерно прилипчивого Игоря. Который решительно не нравился Роме, Дану и Саше. Они, признаюсь, очень хорошо спасали меня от навязчивого общения бывшего одноклассника. И, собственно, поэтому я пока что откладывала наш с консультантом разговор «по душам».
