Со всех сторон слышались осуждающие и сочувствующие возгласы. Я же, наконец, отмерла и приложила ладони к лицу, пытаясь успокоиться. Потом потерла виски и отошла к стене, чтобы получить такую нужную для себя опору. Мне не хотелось ничего, только догнать его и остановить. Но парень ведь сильнее девушки, верно? Как я могу вступить с ним в противостояние? Тем более, что будь на моем месте Ромка или Дан, подобный конфликт закончился бы дракой. И ведь не позвонишь им, не потащишь гулять, не пожалуешься… Потому что у меня еще две пары, и потому, что сейчас только начало учебного года.
— Ты Алина? — ко мне подошла рыжеволосая довольно симпатичная девушка. На носу были рассыпаны десятки веснушек, что очень ей шло. — Я Даша.
— Привет, — я вымученно улыбнулась. — не обращай на меня внимания. Скоро все пройдет.
— Не пройдет, — уверенно заявила та. — Ты очень близка к нервному срыву.
Я вглядывалась в ее бледное лицо и никак не могла понять, где могла ее раньше видеть.
— Мы учились на одних курсах, только в параллельных группах, — пояснила она, видя мое замешательство. — Кажется, ты очень хорошо сдала экзамен.
— Это точно, — тяжело вздохнула, отводя взгляд. — Только это мне теперь никак не помогает.
— Ну, ты же не вцепилась в него мертвой хваткой и не устроила истерику, — заметила моя новая знакомая.
— Чисто интуитивно, — поморщилась я. — Сейчас действовала на одних инстинктах.
— Хорошие же у тебя инстинкты, — усмехнулась Даша. — Мне бы так.
Вокруг нас уже собралось немало народа из группы. Все мне сочувствовали и по-тихому между собой обсуждали Мишин выбор. Я только отмахивалась и все старалась привести в порядок собственные мысли. Через пять минут начнется первая пара, и я должна максимально собраться, чтобы завершить этот день достойно. А не в соплях и слюнях, с красным носом и полным отсутствием жизни во взгляде.
Постаралась сменить тему и попросила остальных не давить на больную мозоль. Уж очень не хотелось прилюдно решать свои проблемы на личном фронте. Ведь каждый из группы наверняка подумал, что мы с Мишей если не встречаемся, то уж точно очень тесно общаемся. В принципе народ внял моей просьбе и поутих. К приходу очередного преподавателя (на этот раз им оказалась ухоженная женщина средних лет с идеальным маникюром с кафедры истории) мы уже были готовы продолжать открывать для себя все новое в плане обучения выбранной профессии.
— Рассаживаемся по одному и вытаскиваем двойные листочки, — еще на подходе заявила она. — Я хочу посмотреть, каковы ваши познания в истории.
Серьезно? Первого сентября и уже контрольная? Да она издевается!
Делать было нечего — пришлось выполнять ее «просьбу». Прошла прямо за ней в пустовавшую аудиторию и тут же направилась к окну. Решила на этот раз не садиться на галерку, а бросить якорь где-нибудь в середине. Даша молча шла за мной. Хм, подозреваю, она метит мне в подруги.
Надеюсь, что у меня получилось хорошо написать контрольную. Во всяком случае на вопросы в тесте я отвечала довольно уверенно и почти не сомневалась в принятых решениях. Сзади слышалось недовольное сопение рыженькой. М-да уж, вот это подарочек Мария Аркадьевна (так звали нашу преподавательницу) нам сегодня преподнесла. Кстати, мне вообще грех жаловаться, потому что, сдав свой листок с ответами до окончания пары, я и еще несколько студентов были отпущены в буфет. Судя по всему, приступать к обучению нас в этот день не планировали.
— Свобода! — счастливо воскликнул парень, который вместе со мной вышел в коридор. — И пицца…
— Тебе лишь бы пожрать, — хмыкнул, его товарищ, который вышел следом. Однако оба тут же припустили в обитель чревоугодия.
Мне же хотелось просто побыть одной и выпить чашку кофе. Интересно, я успею за оставшееся время сбегать в ресторанчик по соседству, чтобы заказать на вынос себе каких-нибудь вкусняшек? Не в пустую же мне пить его, в самом же деле?
Но спустившись в холл я поняла, что мне вовсе не нужно выходить на улицу. Прямо рядом с лифтом стоял автомат с самыми разнообразными видами кофе, а также конфетами, бутербродами и чипсами. Ну и пусть он будет порошковый и ненастоящий. Я, в конце концов, бедный студент с платного отделения, которому стипендия не положена и который вынужден каким-то непонятным образом выживать на карманные деньги. Если посчитать, то такой вот напиток и, скажем, круассан обойдутся мне намного дешевле, нежели одна чашка капучино в ресторане напротив.
Не долго думая, подошла к автомату и опустила в специальную прорезь несколько монет соответствующего цене номинала. Пока машина колдовала над напитком, осмотрелась по сторонам в поисках места, где бы можно было присесть. Таковое тут же нашлось рядом с гардеробом, который не работал в теплое время года.
Дождавшись, пока приготовится кофе и упадут в специальный отсек бутерброд и шоколадка, сгребла свой заказ в обе руки и понесла все это на присмотренную заранее лавочку. Вот теперь я могла хорошенько все обдумать. Наконец-то я была готова к тому, чтобы трезво взглянуть на свою проблему: Михаил Громов — наркоман.
Пока Алина находилась на парах, Миша со своим другом Виктором из параллельной группы со всех ног бежали домой к Громову, чтобы вколоть себе очередную дозу. Делать это на улице (пусть и в подворотне) молодые люди пока не решались. Да и не было у них под рукой нужного препарата. Не разгуливать же с дурью по метро?
Они увидели друг друга на первом вступительном экзамене. Тогда еще ни о чем не догадывались и потому объяснились только вечером, когда Леха с Женьком продали им обоим заветный порошок. Как оказалось, у Михаила было не все так плачевно, как у его нового знакомого. Но то месяц назад…
К первому сентября парень по прозвищу Гром уже почти догнал своего товарища по несчастью. Потому что Витина зависимость тоже прогрессировала и требовала от молодого человека намного больше, чем при знакомстве с Мишей. В этот день у них обоих ломка началась раньше, чем обычно. Это говорило о том, что положение снова ухудшилось. Вся суть заключалась в их непонимании того, насколько это все опасно. Им нравилось получать краткосрочный и такой пагубный кайф, который теперь стал заменять все: семью и друзей, любовь и радость. Весь смысл жизни в их понимании теперь сводился только к этому. И помочь им теперь было практически невозможно. Если только каким-то чудом сами захотят вернуться к прежней жизни…
Они не замечали никого вокруг — так стремились получить желаемую порцию удовольствия, а заодно и избавиться от озноба и слабости, что накатила на обоих еще утром. Про свое поведение в отношении Алины Громов даже не вспоминал. Ему также было не жаль в одно мгновение разрушенной дружбы с Ромой и Даном. Человек медленно, но верно превращался в загнанное озверевшее животное. И агрессия лишь обострялась в нем в минуты нехватки в организме наркотика. Который превратил умного, воспитанного молодого человека в собственную марионетку, без воли и веры в светлое будущее.
Когда вернулись родители, я уже была дома и просматривала свои прежние записи по психологии с целью найти что-нибудь, что помогло бы вернуть Громова. Мне больше не хотелось жаловаться кому бы то ни было. Я стала действовать.
