С этого момента мы знаем: несмотря на то, что законы физики в Матрице иллюзорны, смерть в виртуальном пространстве может спровоцировать смерть биологического тела индивида. Эта информация меняет наше представление о «правилах игры» истории, существенно корректирует их.
Удачный пример мидпоинта, разламывающего историю на «до» и «после», можно встретить в кинокартине «Человек дождя». Сцена в гостиничном номере, когда Чарли, общаясь со старшим братом-аутистом, вдруг узнает: брата отправили в пансионат для умственно отсталых после того, как Рэймонд случайно уронил маленького Чарли в ванну с горячей водой. Чарли вдруг понимает, что вымышленный сказочный персонаж, его воображаемый друг, которого он представлял в детстве, – Человек дождя, Рэйнмэн (по-английски Rain Man), – на самом деле искаженное детским восприятием имя его родного брата: Рэймонд. Это понимание буквально переворачивает душу героя Тома Круза. Он впервые обнимает Рэймонда, воспринимая того как близкого человека…
Мидпоинт – то самое место, где в фильмах о маньяках-убийцах нам показывают, кто же все-таки преступник. Прежде камера всякий раз демонстрировала преступника со спины, из-за плеча. Возможно, он был в дождевике с капюшоном на голове. Но именно на 55-й минуте истории, покончив с очередной жертвой, убийца снимает капюшон. И мы видим, что это… черт… персонаж, на которого мы никогда бы не подумали!
Так делают, чтобы разнообразить повествование. Меняется тип саспенса. До этого мы смотрели фильм, переживая так называемый «закрытый саспенс»: не знали, кто преступник и как он может напасть на наших героев. А после мидпоинта мы мучаемся вопросом – когда он нападет? Это – «открытый саспенс». Вот мы узнали, что маньяк-убийца – сосед по даче. Звонок в дверь. Сосед зашел в гости за солью. Внутри нас все сжимается от ужаса: он собирается убить жену главного героя? Нет, не в этот раз…
В произведениях XIX века эта тайна – кто преступник? – раскрывалась лишь на последних страницах литературных произведений. То же самое происходило в кинематографе первой половины века ХХ. Сложно сказать, кто первым сделал мидпоинт обязательным элементом структуры сценария, – но лично я склонен думать, что ускорение ритма жизни современного мира вынудило авторов сформировать внутри сценарной структуры дополнительную перипетию, поддерживающую градус интереса к истории. Так возник мидпоинт.
Свою догадку я могу проиллюстрировать сравнением двух кинокартин: американской комедии Джона Хьюза «Самолетом, поездом, машиной» (Planes, Trains & Automobiles, 1987) со Стивом Мартином и Джоном Кэнди – и фильма Тодда Филлипса «Впритык» (Due Date, 2010) с Робертом Дауни-младшим и Заком Галифианакисом. Второй фильм кажется мне вольным римейком первого.
Картины фабульно близки: некий коммерсант движется из одного конца страны в другой. Он спешит: в одном случае – к себе домой на День благодарения, в другом – на роды жены. В обоих случаях его попутчиком оказывается назойливый, глуповатый, болтливый тип с ужасными привычками, но при этом донельзя компанейский, дружелюбный и необидчивый. Оттого вдвойне невыносимый. Так получается, что главному герою необходимо проделать часть пути в компании этого несносного типа и на его транспортном средстве. Другого способа добраться – нет.
Так вот, в обоих случаях мы узнаем печальную правду о спутнике протагониста: назойливый весельчак и балагур – глубоко одинокий человек. Он потерял близкого человека. Его избыточная общительность – попытка пережить горе от потери любимого человека. Эта идея – мощный поворот. Как и в «Человеке дождя», эта новость буквально переворачивает восприятие одним героем (нормальным) другого (чудака).
А теперь – внимание: в фильме «Самолетом, поездом, машиной» это событие расположено в самом финале. Буквально в последних минутах. Это – кульминация картины. Герой Стива Мартина (Нил Пейдж) понимает, что у персонажа Джона Кэнди (Дэл Гриффит) умерла жена. Ему некуда ехать и не с кем праздновать День благодарения! Поэтому Пейдж приглашает Гриффита к себе домой.
А в картине 2010 года «Впритык» это событие, выполняющее ту же функцию – кардинальное изменение отношения одного героя к другому, – расположено… на 53-й минуте фильма! Когда Питер Хайман (герой Роберта Дауни-младшего) узнает, что единственный родной человек в жизни Итана Трэмбле (Зак Галифианакис), его отец, недавно умер. Бедолага путешествует по стране с банкой из-под кофе, в которой – прах его любимого отца.
Словом, что в 1980-х годах было кульминацией кинокартины, в 2010-м превратилось в мидпоинт. При этом фильмы – тематически и фабульно – чуть ли не идентичны. Казалось бы, что мешало авторам «римейка» раскрыть правду о чудаке в самом финале – так, как это было сделано в «оригинале»? Мой ответ: требования времени помешали. Ускорение темпа жизни вынуждает современных драматургов формировать мощную перипетию в середине фильма, а ближе к финалу закладывать еще один сюжетный твист. Чтобы зритель не скучал.
15. Плохие парни рядом (Вad Guys Close In)
Рассмотрим еще один элемент структуры сценария, о котором я не имел ни малейшего понятия в студенческие годы. Bad Guys Close In (BGCI) – этап истории, когда силы антагонизма впервые вплотную приближаются к протагонисту.
Мидпоинт часто понимается в структуре сценария как промежуточная победа протагониста. Скажем, если следователь ведет расследование преступления, то в мидпоинте он может получить первую серьезную зацепку, где искать преступника. И тут же следом, нередко в той же сцене, силы антагонизма «наносят ответный удар». Любопытно подан BGCI в кинокартине «Семь» Дэвида Финчера.
Главные герои, детектив Сомерсет и детектив Миллз, находят очередную жертву маньяка – человека, которого маньяк обвинил в смертном грехе лени и наказал тем, что приковал к кровати, целый год мучая его голодом и держа в неподвижном состоянии. Внезапно «мумия» на кровати оживает – то есть жертва еще жива. Впервые у наших героев появляется живой свидетель. Мидпоинт в «Семерке» – «обманчивая победа». Впервые удалось предотвратить гибель жертвы маньяка.
И тут же, буквально в следующей сцене, происходит инцидент, когда детектив Миллз случайно замечает папарацци, украдкой делавшего снимки на месте происшествия. Взбешенный Миллз кричит на него и выбивает из рук журналиста камеру. Каково наше изумление, когда позднее, в «большом поражении», мы узнаем, что это был… сам маньяк! Более того, в этот момент он выбирал очередную жертву (на роль которой назначил самого Миллза). Вот такой BGCI – «плохой парень» действительно оказался рядом, совсем рядом. Событие расположено на 54-й минуте истории.
Если герои вашей истории – мошенники, я бы рекомендовал использовать мидпоинт по типу «обманчивая победа»: проходимцы впервые успешно срывают большой куш. Они радуются деньгам как дети. И тут… Пришла полиция. У копов еще нет доказательств – но есть подозрения. Ни в каком другом элементе структуры не найдется более подходящего места, чтобы приблизить силы антагонизма к главным героям и поставить под угрозу исход их дела, чем сразу после «обманчивой победы».
Этап BGCI можно найти абсолютно во всех жанровых кинокартинах. В «Матрице» он выглядит так.
