Слушатель: Артур Хейли писал про отель, аэропорт, завод. Он детально описывал все, как там устроено. Кто, на ваш взгляд, напишет лучше про аэропорт: сотрудник аэропорта или Артур Хейли?
Лектор: Тот, у кого таланта больше, тот и напишет лучше. Возможно, у сотрудника аэропорта будут какие-то достоверные детали в тексте. Но Хейли покорит читателя сюжетом, яркими характерами. Хотя… вы знаете, я сейчас подумал: это ведь не единственная причина. Есть такой нюанс: иногда взгляд стороннего человека точнее, чем взгляд сотрудника структуры изнутри. Сотрудник структуры, когда пишет, мотивирован тысячей дурацких идей: вот это надо написать вот так, чтобы коллеги не засмеяли, а здесь нужно дать такое пояснение, чтобы было достоверно. В итоге получается текст, утопающей в лишней мелочевке, которая затуманивает сюжет. А человек со стороны, изучив предмет, может очень точно – «глазами зрителя» – описать то, что зрителю будет интересней всего.
Слушатель: А вам не кажется, что не нужно больше ничего добавлять в теорию драматургии? Есть древнегреческий театр, где были протагонист, антагонист, третье лицо, кто за правых, кто за левых и хор. Вам не кажется, что вот эта древнегреческая модель должна лежать в основе всех кинофильмов? Вам эта формула близка?
Лектор: Какие-то фильмы близки древнегреческому театру, какие-то – нет. Кино бывает разным. И этим оно прекрасно. Кино как еда. Наше питание должно быть разнообразным. Я глубоко убежден, что кинофильмы – это эмоциональные консервы. Мы приходим в кинозал и изучаем меню: что мы сегодня хотим съесть? Суп из мелодрамы, стейк из фильма ужасов или сладкий десерт из комедии? Мы потребляем эмоции, чтобы напомнить себе: мы по-прежнему живы. Мы – чувствуем.
На мой взгляд, в современном мире жизнь крайне фрагментирована: люди находятся в своеобразных ячейках – кабинетиках, комнатах, соцсетях, смартфонах. Людям катастрофически не хватает эмоций, и они идут за эмоциями в кинотеатры. И дома, перед телевизором, они проживают чужой жизненный опыт. Когда я посмотрел весь сериал «Во все тяжкие», у меня было ощущение, что я прожил еще одну, дополнительную жизнь. Смотрел два месяца. Это было как путешествие в чужое сознание. Невероятное ощущение.
В жанровом кино четкое противостояние протагониста и антагониста играет решающую роль. Большинство российских сценариев хромают либо на одну, либо на другую ногу: или герой недостаточно «герой», или злодей недостаточно «злодей». Часто злодей – ходячее клише. Либо просто клоун. Я понимаю стремление создателей «украсить» антагониста смешными чертами. Но, как правило, это приводит к тому, что антагониста невозможно воспринимать всерьез. Он – смехотворен. В этом смысле важнейшая задача – сделать внятными и антагониста, и протагониста. И вот тут – добро пожаловать в древнегреческий театр!
Но есть другое кино, есть драма – там все перемешано. Есть авторское кино, где вообще все поставлено с ног на голову. И этим оно прекрасно. Артхаус экспериментирует с формой, находится в авангарде кинопроцесса. Лучшие идеи артхауса затем отправляются в топку жанрового локомотива. Жанровое кино успешно эксплуатирует те приемы, которые нащупывает вслепую авторский кинематограф. Так что театр Древней Греции – хорошо. Но мир не стоит на месте.
Слушатель: Меня интересует лингвистическая сторона вопроса. Насколько я понял, вы давно и много работаете в квартире. Вы говорили, что устали видеть перед собой только разный рисунок обоев на стенах. Тем не менее сценарист, как и писатель, должен уметь писать диалоги и выражаться как спецназовец, как уголовник, как торговец с рынка и так далее. Откуда вы черпаете все эти языковые особенности?
Лектор: Во-первых, с недавних пор я стал арендовать место в коворкинге и теперь работаю среди людей. Получаю огромное удовольствие от общения с дизайнерами, программистами, стартаперами и так далее. Во-вторых, если сценаристу нужен сленг, то он тут же гуглит тему. Есть всевозможные словари сленга в интернете. Даже пилотов гражданской авиации. Например, знаете, как пилоты называют пассажиров самолета? Паксы. А что такое на сленге авиаторов «удавка»? Ремень безопасности. «Прилететь на рогах» означает «посадка прошла успешно» (рога – выдвижные шасси).
Вы все это легко можете найти в интернете. Ну а если время позволяет, то найдите возможность съездить в то место, где разворачиваются события вашей истории. Такой визит для сценария – бесценен. Во ВГИКе, когда я там учился, работала суровая бабуля, которая продавала книжки, сидя в закутке под лестницей. И она обладала уникальным сленгом. Говоришь ей: «Баб Вер, как дела?» Она отвечала: «Дела у прокурора. У меня делишки. Да все насчет задвижки». Или: «Баб Вер, позвони!» Она отвечала: «Куда звонить? В рэльсу?» Только много лет спустя, когда я работал над сериалом «Завещание Ленина», я узнал, что «звонить в рэльсу» – это бить железным прутом по куску шпалы. Так было принято собирать людей на работу в лагерях. А «задвижка» – имеется в виду задвижка в камере. Короче, баба Вера имела судимость.
Слушатель: Где вы берете сюжеты? Читаете интернет? Или есть другие источники вдохновения?
Лектор: Вот несколько крайне богатых источников сюжетов. Первое – групповая психотерапия. Крайне рекомендую записаться на групповую психотерапию. Перед вами раскроется с десяток человеческих судеб. Вы узнаете о людях такие нюансы их жизни, о каких понятия не имели прежде. И не думайте, будто вы что-то берете у этих людей без спроса. Это художественное произведение. Вы просто меняете пол персонажа, возраст… И дело с концом.
Я в течение многих лет ходил на групповую психотерапию к известному в Москве психологу – Елене Красниковой. Я узнал о людях пропасть всего! Это было невероятно. Вот сидит женщина возраста моей мамы. Что ты знаешь про нее? Какие страхи у этой женщины? Боль? Желания? Мечты? Эта женщина рассказывает о себе. И через пару занятий ты вдруг ощущаешь, что она тебе – как родной человек. Ты знаешь, как устроена ее душа.
Рекомендую, кстати, завести творческую записную книжку. Много писать не надо, только цифры (даты, числа, суммы), фамилии, речевые характеристики и детали. Если описываете ситуацию, то максимально лаконично. Что было (вкратце) и свои ощущения от этого. Перечитывать многословную записную книжку невыносимо тяжело. Почерк и так далее… Записная книжка и дневник – разные вещи.
Второй источник сюжетов – воспоминания живых людей. Если вы узнали, что где-то там живет старичок-ветеран или человек с каким-то уникальным жизненным опытом… тут же диктофон в руки – и в гости к нему. Старики страдают от недостатка общения. Они будут рады рассказать вам всю свою жизнь. А у вас появится шанс получить информацию о былых временах из первых рук. Это потрясающая возможность взглянуть на прошлое глазами очевидца. У меня даже были мысли ходить в дома престарелых, чтобы общаться со стариками.
Моя мама, когда лежала в больничном отделении госпиталя ветеранов войн, познакомилась с дочерью личного кинооператора Сталина. Позднее я ездил к ней в гости. Она показывала фотографии отца, рассказывала о жизни в те годы. Это было невероятно интересно. На такие встречи я беру с собой видеокамеру и снимаю рассказы людей. Сохраните прошлое! Оно ведь исчезает. Кто потом одернет мошенников, которые будут перевирать исторические факты?!
