Орталеон слушал его в полнейшей анемии.
— Ответь конкретнее, — потребовал Орта, не желая слушать пустой болтовни.
Цынус происходящего в том, что Ирмант уже стоял у обрыва, удерживаясь за край здравого восприятия, притом, что ещё не слышал всего до конца, а особенно — решения, принятого высшим советом, которое для Асмодея было равносильно плевку в лицо. Хитрости Баламира были уже более приемлемы, но и риски на ряд выше.
— А потом рассказывай, чего тебе от меня нужно! И не думай, что я поверю, мол, всё так просто. Тут дело не чисто, я выполню всё, что требуется, а потом вернусь домой и докопаюсь до истины! — пообещал Орта.
Бала на меньшее и не рассчитывал, его и самого грызли чувство долга и ощущение подвоха, а также стремление знать правду в деталях.
— Почти все! Сторонников единства вырезали семьями, желая полностью их изжить. Но погибнет ещё больше, если мы не остановим кровопролитие! А за клан Асмодеев мы непременно отомстим, — заверил Бала всё с той же скорбью и печалью. — Сейчас наши формирования переломили исход сражения и оттесняют тёмных. Замок устоял в этой… несуразице, — едва удержался от сквернословия Бала, а заодно дал собеседнику время прикинуть, пока остывал от переизбытка эмоций.
Сердце Баламира переполняло сострадание, он трепетно относился к жизни в любом проявлении. Он был невероятно близок с Орталеоном. В семье Бала Ирмант всегда чувствовал себя как дома, проводя в гостях очень много времени, а порой фактически живя у приятеля. С тех пор, как их домом стала Дрода, раздор и разложение у светлых и тёмных постоянно прогрессировали, дошло до того, что они вернули себе старое название — Асы вместо Мидгардцев, но семьи Баламира раскол не коснулся. Отец Балы — макушка совета своей эпохи, необыкновенно лояльный к Ирмантам, близкий друг родителей Орталеона. Они позабыли о черте, делящей их объединение на подвиды, а мир воспринимали именно таким, каким его оставили предки.
Дом Баламира и Апафиуса тысячелетиями отстаивал целостность общества и справедливые принципы, особенно их дед.
Самой объективной кастой всегда считались Первые, они исконно трезвы в оценке событий. Воспитанники этого клана мудры и высокоморальны, очень много времени проводят в библиотеках, именно поэтому совет возглавил Маг, а не его старший брат Протектор. На Дроде в клане не рождались, всё шло от семьи. Зачисление происходило в юношестве и не только по предрасположенности, а ещё и по собственному желанию, да и, по сути, влияло лишь на направление тренировок, уклон в области изысканий и род деятельности, и то, на последнее не всегда.
Орта открыл глаза, ещё не окончательно подавив злобу, но продолжил общение громко и резко:
— Очередное вырождение! Почитатели Арукши никогда не сдаются, и ты это знаешь, Асы перебьют их! И боюсь, это будет конец моего вида! Если Асмодеи не нашли способа провести ритуал Краннации уже сейчас.
Он чувствовал недовольство и обиду на всех светлых, бесился, но осознавал, что гнев не приносит ему пользы. Глубоко вздохнув, он сосредоточился и заявил всё так же громко и резко:
— Я призову всех наблюдателей с самых дальних рубежей, соберу сразу весь наш орден. Сейтлеры уничтожат генералов Аримии на Земле и остановят наступление, а мы с тобой позаботимся о ставке Вайтмары, пробившись на головной корабль! Если что, управлюсь и сам.
— Все Сейтлеры сейчас на Дроде. Они сражаются и разыскивают выживших Асмодеев. Несколько членов совета погибло, оставшиеся побоятся отпускать бойцов на землю несколько дней точно, пока не будут уверены, что изловили последнего из сопротивления. Все наши боеспособные корабли собраны в две Вайтмары, они идут на сегменты ящеров под руководством Апафиуса! У меня всего три Вайтмана, я готов бросить их в бой и уже подхожу к планете! Однако положение нам не переломить, и боевых Виманов для атмосферного сражения в оснащении у меня немного, даже бомбардировщики Аримийские не перекроем! — Баламир бесцеремонно разрушил все ожидания и план Ирманта, ему было сложно формулировать обращение, но другу слушать ещё тяжелее.
— Ты хочешь сказать, мы сдадим им Землю ради новых сегментов? — возмутился Асмодей.
У него появилось ещё много вопросов, но он концентрировался на основном, успокаивая шквал эмоций, в которых преобладало желание отомстить или срочно кого-то убить. Ирмант полностью разделял взгляды Баламира в отношении Землян и не мог поверить, что тот пожертвует людьми.
— Аримийцы увели флот из домашних угодий, они очень рискуют и должны это понимать. Значит, ящеры поставили на кон всё и рассчитывают на местную атму, — продолжал Орта. — Вот и скажи мне, что могло сподвигнуть их генерала на такой отчаянный риск? Особенно при условии, что они навряд ли смогут снять барьер Древних с Ярилы? — Орталеон выдержал паузу. — Новые источники атмы вместо помощи братскому виду и мести — это точно ты придумал? — спросил недовольно, уклон в просьбе его раздражал. — Больше похоже на братика твоего, по ходу подсуетился… После отобьёте Землю, потеряв половину населения, и заключите мир с ящерами на выгодных вам условиях… Классно, и плевали все на мой клан и принципы, одной проблемой меньше! Зато с новой планетой или парочкой, остальное не важно. Сделал бы он так, не будь на Мидгарде барьера? — съёрничал Ирмант, подумал и поправил сам себя: — Можешь не отвечать, мне и так ясно, в уши петь он отлично умеет! — с некой долей циничного отвращения пристыжал он друга и частично был прав.
Бала подстраивался под обстоятельства, как и вся его стратегия, он пытался выбить больше Вайтманов и хоть два десятка Сейтлеров, но получил отказ от совета.
— Нельзя отдавать Апафиусу власть! Слушаю твои раздумья, — досказал Асмодей обречённо, ненадолго отведя взгляд.
Сразу же придя в состояние относительного спокойствия, Орта акцентировал всё внимание на свой последний вопрос, как бы сняв необходимость отвечать на предшествующие.
Орта с Апафиусом издревле недолюбливали друг друга и не скрывали этого, не ладили с детства, общаясь лишь по надобности, но чаще пересекаясь случайно. Апафиус всегда ревновал брата к Тёмному, так как в определённый момент те стали очень близки, то было давно и значения уже не имело, все выросли. Однако Протектор затаил ту обиду в себе и пронёс её сквозь жизнь в качестве скрытого комплекса. Теперь, после всего услышанного и додуманного, Апафиус превратился в главного недруга для Орталеона. Вот Орта и счёл, что брат Баламира повернул горе Асмодеев в свою пользу, мало того, что всегда ненавидел Тёмных, а теперь ещё и престол получал на фоне ужасных событий.
— В твоих словах есть правда. Вышло всё как всегда, мой отказ от председательства в совете ничего не стоил. Когда я узнал, что началась война, сразу предложил отправить к Земле хотя бы десять Вайтманов, вдобавок к моим, но Совет счёл стратегию Апафиуса наиболее эффективной, повезло, что изначально взял три, а не один. Даже их хотели отозвать, — признавая, с облегчением высказался Бала.
— Как именно ты хочешь ударить по ящерам? — поторапливая, Ирмант подтолкнул друга к сути.
Тем временем усилилась активность Аримии, они перевели атаки исключительно на барьер над пирамидами, а над энергетическим щитом появились первые десантные корабли под знаком их элиты — Опустошителей. Орталеон не полностью покинул физическое тело, он хорошо ощущал происходящее и существенно ускорился в мыслях и речи.
