Глава 8.4
Мы пересекли черту посёлка, завод. Смысла спрашивать у Кости, не хочет ли он завтра забрать машину от дома, не было, он бы пошёл в отрицание, ну, или, как минимум, долго прокружил бы голову. Талант задалбывать человека в нём присутствовал в бесспорном достатке. Костя умел, а главное, любил ковыряться в чужих шкафах, как в присутствии человека, так и без него, в компании или наедине, по делу и без. Для меня это наиболее вопиющее из его негативных качеств. А когда у него ещё и причина имелась, получалось страшное дело, подбирал удачный момент тет-а-тет или с несколькими зрителями и брался за человека всерьёз, планомерно, целенаправленно капая в одно и то же место, пока не добьётся психоза, срыва или не доведёт до слёз. Видимо, возникающий комплекс эмоций доставлял Костику удовольствие, но не исключено, что сам он видел в своих действиях помощь, обставляя поступок добрыми намерениями решить проблему неким вызывающим психоанализом. Может, и так, хотя я в то особо не верю, по мне всё проще и скрыто в его скандальном типе личности, где он стоял выше других.
Я припарковал машину Кости и был любезно им отпущен, услуга «трезвый водитель» себя исчерпала. Такси было вызвано ещё на подъезде и уже нас ожидало, ехали с Ромой в одно место, добрались быстро. У дома хотели быстрее попасть в кровати, а все дела отложить до завтра, но с каждой преодоленной ступенькой подъезда сон отступал, и мы надумали притормозить в самом популярном для нас двоих месте встреч — на лестничной клетке у окна, покурить, а ещё стали обдумывать возможность бессовестно разбудить Диму.
После серии безрезультатных звонков на телефон ранним утром мы смирились, ему повезло, мы отстали. Намерение предупредить и всё рассказать сорвалось, нам пришлось дожидаться следующего дня. Дима обычно уезжал рано, и застать его утром, когда мы просыпались, шансы были не велики.
Что я могу рассказать о Диме… Очень многое, но не буду, выдам лишь меньшую и не самую интересную часть, из не сильно аморального, дабы не осквернять его светлый образ. Не смотря на множество абсолютно необъяснимых его поступков, пьяных выходок с весьма тревожным подтекстом и всех событий, что с ним происходили без его вины, но словно притягиваясь именно к нему, чувствуя, что с Евреем что-то не ладно, Дима, крайне положительный человек, удивляющей своей безукоризненностью и прямотой. Держать ухо в остро с ним следовало лишь касаемо денег и то в плане необходимости крепко отстаивать своё и осаживать его в периоды, когда начинал наглеть, не более, в честности сомнений не возникало ни разу в жизни. Всё остальное контролировалось его непомерной совестью и впечатлительностью…
Еврей собрал в себе все необходимые современному человеку качества. Хотя и только в моём понимании, разуется. Разум, характер, принципы и сострадание, он вобрал почти все возможные черты в одной личности, в необходимой ему доле, то есть, что нинаесть универсал, редкий кадр, входящий в лучшие десять процентов нашей планеты. Я уважаю его тип личности не из-за универсальности или трудолюбия, а за схожесть наших мировоззрений и мировосприятия, его вид мышления, трезвость понимания порядка вещей и закономерностей нашей жизни. Не убеждения и меру правды, а практичность и обоснованность моделей поведения, решений, рациональности поступков и построения мыслей. Предубеждения и корысть никогда не отражались в его мнении и, в отличие от того же Ромы, Дима не поражен инфантильностью, единственный из трёх моих ближайших друзей, и если в Роме это качество откликается крайне редко и в том, что меня не касается, то Серёжа невероятно инфантильный человек, про него писал Достоевский. В каком из своих романов, уточнять следует? Бэк часто рассуждал, словно четырнадцатилетний пацан…
Так, например, однажды Серёжа купил машину за один день, не сказав никому ни слова, при том, что он ничего в них не понимал, а у его ближайших друзей были и знания, и возможности поиска и подбора в радиусе тысячи километров. Или ещё показательный, из классики: битых три года мы с Ромой в два голоса пытались доказать Серёже, что при общении с нами в игровом мире он сильно фонит. Уточню. Серёжа пользовался ноутбуком, соответственно, и микрофон, и динамики у него находились в одном устройстве. Ему объясняли, что наши голоса выходят из его акустики и попадают в микрофон, спокойно просили исправить, но он никак не соглашался. Хотя для этого требовалось лишь вставить имеющиеся у него наушники. Но нет, сука, он был готов усираться до потери пульса, орать и психовать, доводить себя и нас, отказываясь их включать и проверять теорию, утверждая, что это у нас двоих проблемы с компьютерами, а у него всё отлично. И так из раза в раз. Что это, если не идиотизм? Ведь он поступал так не со зла, а от невежества или нежелания понять простейшее.
Дима более реалистичен, он имел представление о происходящем не только у себя, но и в голове собеседника, видел очень глубоко и никогда не вёлся на эмоции всего за одним исключением. Качественная выдержка позволяла Еврею обходить жительские неурядицы стороной, воспринимая естественные процессы, как они есть, а не как ему самому угодно. Уязвимых мест у Димы немного, по сути всего пара, и я их уже называл. Первое — женщины в коктейле с его романтизмом и вечной погоней за недосягаемым эмоционально-возвышенным ощущением, ускользающим каждый раз вместе с самым ярким периодом любых отношений, начальным, а дальше он всячески стремился заполнить появляющийся пробел.
Второе — его нутро, неотъемлемая и невероятно впечатлительная часть личности, яро побуждающая и толкающая Диму вперёд, на поиск приключений и присущих им проблем, заставляющая гоняться за мнимым удовлетворением, но его ему не суждено достичь. Словно проклятие, что он не способен обратить и вынужден слепо продолжать верить в успех, который однажды постучится к нему в дверь. Дима вечный заложник непомерных амбиций и надежд, ему нравится хвататься за образы воображения. Еврей понимал всю суть своих проблем, но не решал их, будто высшие силы не позволяли.
Дима, подобно девушкам, нуждался в создании искусственных сложностей, ему становилось скучно, когда всё развивалось размеренно, и тогда он бросался в омут с головой, без разбора. Что именно становилось сутью его притязаний, диктовали обстоятельства или моментно вспыхнувший интерес, тлеющий быстрее, чем поддавался осмыслению. Дима сам по себе особь довольно странная, если не экстраординарная, неопределённый тип, вечно находящийся в поиске себя и постижении мира. Образ усугублялся, если познать моего друга ближе, но зато с определением психологического подвида никаких проблем не было, в отличие от остальных ребят, даже в понимании его личности наше с ним мнение совпадало так же, как и в понимании моей — обоюдное согласие.
Еврито относился к той части людей, что из-за своей натуры или обилия мыслей не способны уснуть, а узнав нечто важное или интересное, но не до конца, такие начинают сходить с ума, не находя покоя. Так сильно ожидание и прочие эмоции воздействовали на состояние и дух. Я часто смеялся над ним и издевался, рассказывая нечто интересное, но обрывая конец, откладывая его на неопределённый срок, чтоб тот помучался.
Дима амбициозен, импозантен и впечатлителен, это список его качеств, бросающихся в глаза сразу же со знакомства. Приметная и запоминающаяся внешность, он выглядел не как все, этакий пришелец Казахстанского происхождения, однако не знающий его не сможет определить корни — забавный малый со своеобразным черепом, не более того.
