Пожалуй, стоит немного изложить о себе, ибо дотянул, остался последним в пятерки: Я беспечен и не способен назвать многие из своих личных качеств. Точнее, не так. Замечал их, но конкретно сейчас не вспомню. Выделял их только во время проявлений, на моменте, подлавливая себя на конкретной черте, а после забывая. Теперь не могу сгруппировать все, по желанию создать список.
Сам из себя человек я крайне тяжелый, неподъемный во всех пониманиях этого слова, конкретнее, как физически, так и духовно, но главное, всегда находился в мире с собой. Мне для этого, не пришлось, что-либо забыть, чистить совесть или делиться с кем-то переживаниями. Мирские заботы меня совсем не тревожили, так же как мораль или закон, хотя к первому относился на порядок серьёзнее, чем ко второму. Просто совесть моя избирательна и хорошо знает наши с ней общие потребности. И что бы там в кодексах не написали, властям никогда мне не доказать, что заниматься селекцией — это плохо, а травить свой народ за проценты палёной водкой и сигаретами можно, ведь это разрешено законом.
Первопричина недоверия к актам права родилась очень давно, как только я осознал, что все эти бесчисленные запреты пишутся для масс одной узкой группой, а сами писаки свои филькины грамоты ни во что не ставят. Наверное, понимание пришло в институте. Закончил юридический, да не простой, а ведомственный.
Впрочем, я и до учёбы умел отвечать за собственные поступки, а потому, в отличие от большинства не нуждался в использование самообмана.
Цынус в том, что все люди предрасположены к подобным практикам, помогающим забыться и избавиться от вины. Технологии столь удобны и так давно у нас в обиходе, что мы перестали замечать, когда их применяем. Равно необдуманному поиску божественного объяснения любого события от плохих до хороших. Убедив себя в положительности собственных действий, человек пойдёт на многое, игнорируя совесть, а она и есть часть здравого смысла. Самообман — внутреннее свойство из числа тех, что полностью искоренить из людей уже невозможно, получится лишь приглушить, но и этого добиться сложно. Развращение личности толкает человека на страшные вещи, представьте, что будет, потеряй мы всяческие внутренние ограничения, а к этому всё и шло. Я же принимаю все свои грехи и оставляю их при себе, в следующей жизни заплачу по счёту, если потребуют…
У меня сильная воля, но всегда не хватало мотивации. Не притворялся, но и когда что-то не нравилось, предъявлять не стремился или не торопился — зависимо от личности. Даже если видел собственное вмешательство востребованным, высказывался лишь в отношении тех, кто мне импонировал.
Почти во всём похабен, небрежен и безалаберен, но только не со своими девушками. Семья для меня одна из важнейших жизненных прерогатив, и точно знаю, что дети меня любить особо не будут, ибо проявится требовательность, строгость и властность.
Высокомерен, безразличен и даже зануден, редко вызывал понимание у других людей и никогда не признавал социум. Да и человечество в целом недолюбливал. Наглость — моё второе счастье. Часто казался лицемером, таковым не являясь, но не делал ничего, дабы этого избежать. «Себе на уме» тоже очень ко мне подходило…
Благородством тоже особенно не награждён.
Для полноты образа мне только собственной колокольни не хватало…
Пока я размышлял о природе Еврейского приступа пессимизма, он продолжил излагать, в чём именно странность такой депрессии:
— Да вот в том-то и беда, всё вроде хорошо, и в достатке живём, прям жаловаться стыдно, блин, — улыбаясь, но прежде прищурившись, а затем, отвернувшись. — Может, конечно, сам накручиваю, как обычно, но состояние неприкольное, будто не на своём месте сижу, как на иголках.
— Да брось, Димон. Не поддавайся унынию. Конечно накручиваешь, ты просто работаешь много слишком. Постоянно в сервисе, плюсом с нами по лесам бегаешь, а отдых у тебя сводится к компу с пивасиком и сексу по выходным, — потом не смог удержаться от вставки: — Да и то не всегда… Судя по тебе, — проговорил так спокойно, что заставил его улыбнуться.
— Мы, кстати, и вправду очень давно никуда не вырывались, нужно сходить посидеть в ресторанчике каком, — поддав немного газу, подметил Димон и продолжил: — Так называешь, «сервис»! Приятно даже слышать, может быть, когда-нибудь он им и станет, но пока что, просто гараж с небольшим набором услуг, — засмеялся он, но спустя каких-то двадцать секунд снова опустил взгляд на дорогу и погрузился в мысли, а кратковременный просвет затянулся.
В этот момент подозрения подтвердились, ситуация оказалась из ряда вон выходящая. Хорошо его тревоги ещё не переросли в помешательство. Глубокое познание этой бездонной еврейской души говорило, что такие глубокие страдания несвойственны даже для этого эмоционального индивидуума.
От нагоняемой Евреем тоски я и сам призадумался, уставившись в окошко, рассматривал родные просторы в виде красивого и почти оттаявшего леса. Берёзы и сосны беспорядочно перемешались между собой, но при этом стремились разделиться в обособленные рощицы. Никогда раньше данная особенность не попадала в поле моего внимания, а теперь в момент выстроилось странно сравнение с людьми, живущими в обществе. Снег, местами переходящий в серо-зелёную траву, добавлял свой шарм в идеальную картину ранней русской весны.
Главное, не замечать грязь и немалое количество мусора, расцветающего по обочинам каждый год ещё раньше подснежников. Власти начинали чистить трассы и леса, отменили многолетний, наиглупейший запрет на сбор повала и сухостоя, но успели столь сильно запустить вопрос, что разгребать им предстояло ещё долго. Жаль, не добрались до выплат небольших процентов с продаж природных богатств нашей родины населению и до контроля нефтяников. Со стремительным падением цен на нефть бензин не дешевел.
Через несколько минут я отвлёкся от окружающей среды и обратился к сосредоточенному Диме, внимательно следящему за дорогой.
— Знаешь, братан, я уже тебе говорил. Найди себе занятие, что доставляет удовольствие. Только без твоего максимализма, а то опять дойдёт до поломанной шеи.
Он засмеялся. Кроме двух более ранних примеров, был и третий, Дима ключицу ломал, когда занялся паркуром.
— Я сам уже долго пытаюсь определить причину депрессивного настроя, Арчи. Пока что склонен отдать пальму первенства своему образу жизни!
— Ага, блин, нормальный варик, не знаешь, в чем проблема, назови ей саму жизнь. Ништяк, Димон. Прямо вижу, это твой вариант.
И снова мы засмеялись.
Мне всегда очень нравился наш стиль преодоления любых неприятностей через шутки над ними или существенным повышением настроения за счёт обыкновенного общения с ребятами. На мой взгляд, святая функция друзей заключается в способности помочь в преодолении кризиса, не финансового, а гораздо более значимого для Русского человека — душевного. Под таким же девизом не один год действовала церковь, называя это фундаментальной задачей веры в современной жизни.
— Можешь ещё исповедоваться сходить, Димон, вдруг поможет, пробей на фарт, — я не отступал от цели по улучшению его настроения.
