Грейди, прокашлявшись от вони, добавил:
– Если что-то понадобится, мы с мамой всегда рядом… я не только о Силвени.
– Мы же понимаем, как тебе сейчас нелегко с этими болячками и тренировками, – вмешалась Эдалин.
– А каково тебе будет под постоянным надзором толпы телохранителей, сующих носы в каждую мелочь… притом, что у тебя больше оснований для недовольства, чем у любого из ровесников, – сказал Грейди. – У тебя же не какие-то подростковые секреты, а настоящие серьёзные проблемы, и ответственность будь здоров, так что мы понимаем, иногда ты просто не вправе откровенно обсуждать происходящее, как бы нам этого ни хотелось.
По акценту на некоторых словах она заподозрила намёк, что объяснение Тарины по поводу той беседы на языке троллей его не удовлетворило.
Впрочем, в открытую он ничего не сказал.
Просто взял её за здоровую руку и добавил:
– Я представляю, как трудно быть Лунным жаворонком и решать закулисные проблемы, когда за тобой по пятам следуют телохранители и чересчур любопытные родители в придачу. У нас и в мыслях никогда не было вмешиваться или вынуждать тебя врать. Давай договоримся: если пообещаешь держать кого-нибудь в курсе всех своих дел… то есть кого-то из взрослых, а не своих друзей… то остальные, в том числе и телохранители, постараются не донимать расспросами, а позволят тебе поступать по своему усмотрению. Конечно, иногда мы всё равно попытаемся сунуть нос в твои дела, но, если будем мешать, просто скажи, и тебя оставят в покое. И знай, если решишь довериться кому-то из нас, – он показал на себя и Эдалин, – можешь не беспокоиться, что тебя станут осуждать или накажут за что бы то ни было. Мы всегда готовы помочь и ничего не потребуем взамен.
– Спасибо, – прошептала Софи, пожимая ему руку. – Неужели даже Сандор согласится?
– Да, – откликнулся Сандор из коридора.
– Ты же говорил, что из-за секретов не можешь меня как следует охранять, – напомнила она.
– Говорил, – согласился он. – Только… теперь я не единственный телохранитель, так что положение изменилось. Поэтому я готов допустить определённые недомолвки, что вы сочтёте необходимыми. А ещё… – он заглянул из коридора в комнату, – я надеюсь, что вы сдержите то обещание, которое дали, когда уговаривали меня остаться. Никуда без меня не убегать.
– И без меня, – вступила Флори.
– И без меня, – добавила Тарина.
– И без меня, – потребовал Бо.
– Ого… Как-то вас многовато, – пробормотала Софи.
– Мы разделимся, когда вы заснете, – уверил Сандор. – А пока все на страже.
Почему-то казалось, что они собрались скорее для того, чтобы не дать ей улизнуть.
Впрочем, она всё равно никуда не собиралась, так что какая разница… по крайней мере, так она себя убеждала.
– Ничего, привыкнешь, – успокоила Эдалин, вручая ей Эллу. – И к твоему сведению, эти правила распространяются и на обычные подростковые проблемы. Можешь рассказывать столько, сколько сочтёшь нужным. Но, если надо, мы всегда выслушаем.
– Кроме того, что касается мальчишек, – добавил Грейди. – Тут мы хотим знать всё.
Софи застонала.
Эдалин со смехом чмокнула её в щёку.
– Ладно, хватит тебя смущать, пора отдохнуть. Если что нужно, ты знаешь, где нас искать.
– Спасибо.
Уходя, они выключили свет, и Софи решила ещё немного потискать своего светящегося импа… несмотря на жуткую вонь у него из пасти.
– Прости, что меня так долго не было, – она почесала у него за пушистыми ушами. – Постараюсь так больше не делать.
Из-за светящейся шерсти его бледно-зелёные глаза показались ярче обычного, а пристальным взглядом он словно пытался выразить, как сильно соскучился. Хотя могло и показаться, потому что через несколько секунд он испортил воздух с таким звуком, что задрожала кровать, и даже в коридоре закашлялись не меньше двух телохранителей.
А потом выдал ещё одну очередь. И ещё. И ещё.
– Фууу… Чем только тебя кормят? – сдерживая тошноту, выдавила она, выбралась из постели и, спотыкаясь, потащила Игги в клетку. – Свидание с импом окончено!
В ответ Игги выдал лишь ещё одну очередь, и она набросила на клетку одеяло в надежде, что оно удержит зловоние.
Она была готова поклясться, что из-под одеяла послышалось хихиканье.
– Вам помочь лечь в кровать? – спросил из-за двери Сандор.
– Сама справлюсь, – пообещала она.
Хотя устроить больную руку на прежнее место оказалось не так-то просто, как хотелось, ведь она всего лишь собиралась обняться с Эллой, лёжа на боку.
Ничего, когда-нибудь она будет снова спать нормально.
А пока надо быть поосторожнее.
Надо обязательно…
«Софи?»
На мгновение ей показалось, что этот резкий голос с лёгким акцентом просто померещился. Но тут он раздался снова, гораздо громче: «СОФИ?»
«Фитц?» – с бешено заколотившимся сердцем мысленно спросила она.
«ПОЛУЧИЛОСЬ! – раздался в голове восторженный вопль. – С УМА СОЙТИ, ВСЁ-ТАКИ УДАЛОСЬ! Ты в курсе, НАСКОЛЬКО труднее до тебя докричаться, чем до Силвени, из-за этой блокировки?»
Откуда ей было знать. Впрочем, ничего удивительного.
«Давно пытаешься меня вызвать?»
«Минут пятнадцать. Аж голова заболела, но я хотел связаться так, чтобы разговор нельзя было подслушать, и решил не отступать, пока не нащупаю лазейку, и…»
«Лазейку?» – перебила Софи.
«Ага. Наверное, «зацепка» будет точнее. Не знаю, может из-за того, что мы когнаты, или просто у тебя такой мощный дар, но в конце концов все мои мысли только о тебе».
«Однако», – подумала Софи, пытаясь держать себя в руках и не сходить с ума от этих слов. Он же наверняка ничего такого не имел в виду.
Но сердце не вняло уговорам и разошлось не на шутку. Ещё и желудок решил присоединиться к этому безобразию.
«Прости, что не объявился раньше. Я тебя не разбудил?»
«Нет. Игги всю спальню провонял. Как будто специально терпел, честное слово».
Он засмеялся.
«Очень даже может быть. Но дома ведь всё равно лучше, правда?»
«Ещё бы».
«Небось непривычно жить с такой толпой телохранителей?»
«Да, – призналась она, пытаясь не думать о Тарине из-за данного мистеру Форклу обещания пока никому не рассказывать. – Но у тебя-то наверняка похлеще будет. Что там насчёт брата решили?»
«Ох… это просто жесть. Я, конечно, чего-то такого ожидал, но чтобы настолько… Алвар прямо… блаженный какой-то. Сегодня, например, во время прогулки приспичило ему все цветочки обнюхать. А потом понёс какую-то чушь, мол, какая прелесть, как здорово выбраться из сырой вонючей камеры, а родители и рады уши развесить. Честное слово, если бы матушка не строила из себя беспристрастного судью, после тех цветочков так бы и кинулась ему на шею. А отец даже допытываться перестал. Поначалу пытался пристыдить, мол, как ты мог, а тот ему в ответ – не помню, и всё. Вот он и отстал. Это как вообще?»
