— Мм. Очень вкусно. Моя похвала повару. Нотка эльфийской ванили и гномий сахар. Кухня, достойная императорского стола.
Всунула ноги в тапочки и направилась к выходу.
— Куда ты? — спросил Рейн с таким величественным видом, словно у него на голове корона, а не лапша.
— Туда, где тебя нет! Когда найдешь способ снять Шаамни… если найдешь-таки, свяжешься!
— Ты же знаешь — мы связаны невидимой цепью. Браслет не позволит покинуть пределы замка.
— Да что ты говоришь? Шаамни, я знаю, ты меня слышишь. Если не снимешь путы — я отрежу себе руку. О, ты чувствуешь, что творится внутри меня и знаешь — я не шучу. Ты глубоко пустила в меня свои корни, и погибнешь, если я это сделаю. А я сделаю, не сомневайся!
Едва слышный щелчок.
"Цепи больше нет", — виновато произнесла она.
— У меня к тебе отдельный разговор. Как ты вообще позволила ему так поступить со мной? Как ты могла?
"Гардиан озверел…!"
Неважно. Мне уже на все наплевать. Главное — уйти.
— Я отпускаю тебя, — произнес дракон. — Но не надейся, что оставлю без защиты.
Остервенело хлопнула дверью и оказалась в коридоре. Отпускает он, видите ли! Щедрый какой! Хотя, откровенно говоря, мог бы и не отпустить. С драконьей-то святыней.
Итак, Эйри. Куда ты, гордая и независимая женщина направишься с сырой головой, в халате и тапочках?
Явишься в таком виде прямиком к наследнику престола Гардии? Великолепное решение, а главное, в духе оборванки из квартала прокаженных! Кейлар еще раз убедится, что отец правильно поступил, когда развел нас. Я бы повидала Еву, но понятия не имею, в какую сторону идти. Да и волосы… от них халат промок насквозь, и я озябла.
Двери за спиной распахнулись, и Рейнхарт примирительно произнес:
— Я не умею извиняться. Я не могу гарантировать, что Гардиан не сорвется вновь. Вернись и приведи себя в порядок. Ты всего лишь человек и необдуманные поступки могут привести к болезни.
— Конечно, тогда пострадает твоя Шаамни.
— Тогда пострадаешь ты, — в меня ударило неожиданное признание. — И сними кулон. Оставь у себя, наденешь, если захочешь, но сейчас — сними.
— Еще одна подлость от дуэта Рейнхарт-Гардиан? — усмехнулась и нащупала замочек на тонкой цепочке.
— Ты шайри — заклинательница драконов. Все звери чувствуют тебя как абсолютное благо, как нечто настолько необходимое им для жизни, что ради этого можно пойти на все. Кулон, что я надел тебе — сердце дракона. Своего рода знак принадлежности.
До чего же банально. Я разочарованно хмыкнула и сняла украшение. Маленькой сапфировое сердце лежало в моей ладони такое хрупкое и беззащитное, что захотелось обнять его, словно живое. Какая коварная метка собственника!
— С ним ни один дракон не посмеет приблизиться к тебе. Это абсолютное табу. Полновесная защита. В противном случае, я получу право убить посягнувшего. И сделаю это, не мешкая.
Кто бы сомневался.
— Но у всего есть цена, поэтому сними.
— Какова цена, Рейнхарт?
Он молчал, но не отвел взгляд, хотя чувствовал вину. Чтобы Рейн чувствовал вину? Нет, даже не так, чтобы Рейн чувствовал? Может, я правда умерла?
— Шаамни при определенных условиях позволяет тебе влиять на принимаемые мной решения и даже…
Он замешкался и будто спорил сам с собой, как я иногда спорю с Шаамни.
— Даже? Мне что, все время переспрашивать?
— Мне непросто открываться, — нервно заметил дракон, но быстро взял себя в руки. — Ты способна подчинить меня своей воле.
Ничего себе открытие! Выходит, поэтому он так злился! Думал, я специально надела Шаамни, чтобы крутить им направо и налево?
— И все это время ты думал, что я хочу влиять на принимаемые тобой решения? — сама не верю, что произнесла это вслух. Я жила себе и думать не думала о драконах.
— Тебе не хуже меня известна история. Два обезумевших дракона едва не перекроили карту Нории. В неправильных руках неуправляемый дракон превращается в смертоносное оружие…
Я истерично хихикнула.
— Так вот какого ты обо мне мнения? Я что — вселенское зло, дремавшее себе в домике напротив помойки, чтобы в одну темную ночь выкрасть браслет, втереться тебе в доверие и вершить разруху? Я, по-твоему, совсем ненормальная? Если так думаешь обо мне — немедленно принеси нож, я лично отрежу себе руку! Клятва этому никак не помешает, мы уже убедились, что если действовать буду я, то…
Рейнхарт обнял мое лицо ладонями, заставляя замолчать.
— Сердце дракона, если носить его сутки, позволит мне подчинить тебя своей воле, — он не ответил на мой вопрос, но в действительности он разрешил куда более важные сомнения. Рейнхарт не превратил меня в марионетку, он дал мне свободу воли, а для дракона это невероятный шаг (я уже поняла, какие они собственники). — Не спеши выбрасывать, — он накрыл мою ладонь с зажатым в ней кулоном. — Ты можешь надевать его по необходимости. Эффект наступает только от непрерывного ношения.
— И зачем ты мне все это рассказываешь? Я ведь могу использовать Шаамни против тебя! Заставить тебя, например… — я задумалась в поисках унизительного приказа. Походить на руках? Пробежаться по замку с голой задницей? Хотя, какое же это наказание? У него после такой демонстрации продукта поклонниц только прибавится.
— Заставить что? — он безотчетно подался вперед в очередном приступе шизофренического недоверия.
Сделала коварное выражение лица и, склонившись к нему, прошептала:
— Укусить себя за задницу!
Рейнхарт расслабился, усмехнулся и не подчинился. Ну вот, а говорил, я могу на него влиять!
— Я сильно виноват перед тобой. И я изменился. Во всяком случае, стараюсь, по многочисленным советам.
— Да что ты? А не потому ли ты такой, что покопался в моем сознании, и не нашел ничего, за что можно было бы зацепиться? Ах, подождите… оказалось, что голодранка вовсе и не голодранка, а выходец из второго по значимости семейства Гардии, а по совместительству и первая любовь принца?
Кажется, я перегнула палку. Не то чтобы жалела хоть об одном пророненном слове, но Гардиан имел полное право устроить показательное выступление, однако он лишь злобно пускал дым из ноздрей и пофыркивал.
— Второго по значимости семейства? — мрачно переспросил он. — Ты — Ариана Аркхарган? Дочь Великого князя Бартоломео Т'Аркана Аркхарган?
— Конечно, сделаем вид, что ты страшно удивлен! — фыркнула, возвращаясь в покои. — Я, пожалуй, проявлю чудеса благоразумия, и воспользуюсь твоим предложением. Если оно, конечно, по-прежнему в силе.
Рейнхарта словно оглушили. Он смотрел на меня со смесью недоверия и удивления, выходит, не знал, что я Аркхарган. Да какая, в сущности, разница.
