– Ничего, – сказал Гранди, – вот доберемся до замка Ругна, и все образуется. Король Ксанфа сумеет тебя защитить.
Некоторое время они лежали молча. Потом Рапунцель со своей обычной детской непосредственностью резко сменила тему разговора:
– Почему ты так сказал – «Я не Колокольчик»?
Гранди вздохнул:
– Это неважно.
– А вот и важно. Вышло так, что я огорчила тебя, хотя вовсе этого не хотела. Панихида кое-что присоветовала мне насчет того, как вести себя с мужчинами, но это, кажется, не очень-то помогает.
– Потому что мужчины, которых она имела в виду, – люди. А я не человек, и с этой точки зрения не мужчина.
– Ну, во всяком случае ты точно не женщина. И конечно, не Колокольчик, тут и говорить нечего. Так почему все-таки ты это сказал?
Гранди с явной неохотой принялся объяснять:
– Потому что ее связь с Джорданом оказалась недолговечной. Он полюбил ее и оставил.
– А как же иначе? Эльфы и люди не живут вместе.
– Точно.
– Но я их потомок.
– Точно.
– Так почему же ты не Колокольчик? То есть я понимаю, что ты не она, но…
– Я не хочу, чтобы меня полюбили, а потом оставили.
– А кто может тебя оставить?
– Ты. Рано или поздно ты прибудешь в замок Ругна и соединишься со своим народом.
– Я даже не знаю, какой народ мой.
– Люди или эльфы, – устало ответил Гранди. – Ты сможешь сделать выбор.
Рапунцель задумалась.
– Позволь мне убедиться, что я правильно поняла, – сказала она через некоторое время. – Я нравлюсь тебе, но ты боишься поддаваться этому чувству, поскольку считаешь, что я покину тебя, как только найду свой народ.
Голем был поражен:
– Совершенно верно.
– Кроме того, ты считаешь себя обреченным на одиночество, ведь ты единственный живой голем в Ксанфе.
Просто удивительно, как точно она понимала ситуацию.
– Да.
– Но если бы даже нашелся кто-то еще, ты все равно не изменил бы своего мнения.
Она высказала все, высказала с наивной прямолинейностью, не понимая, как сильно это его ранит.
– Я рад, что ты, наконец, все уразумела.
– Не похоже, чтобы ты радовался.
– Я радуюсь тому, что ты поняла, как складываются обстоятельства, а вовсе не за себя, – пояснил Гранди.
Рапунцель кивнула:
– Кое-что я, правда, так и не поняла, но…
– Что?
– Ладно, потом. Ты устал.
Она взяла его за руку и уснула. Голему на это потребовалось куда больше времени.
На следующий день, пока Панихида отлеживалась на кровати, то и дело свешивая вниз восхищавшие Храповика лодыжки, остальные пытались найти какой-нибудь выход с Вековечных Полей. Поскольку морю травы не было видно конца, решили первым делом обследовать пальмовую рощицу. Но она представляла собой не более чем островок в бескрайнем травяном поле. Лишь в отдалении виднелись такие же островки.
– Вы знаете, как отсюда выбраться? – спросил Гранди у пальм.
Те весело захлопали в зеленые ладоши:
– Никак, вот как! Вековечные Поля тем и славны, что с них вовеки не выберешься.
Из ближайшей лужицы высунулась зеленая морда – аллегория выглядела точно так же, как та, которую они встретили прежде.
– Ты знаешь, как отсюда выбраться? – поинтересовался голем.
– Ну, выражаясь метафорически…
– Да или нет?
– Нет, – ответила аллегория, весело скаля зубы, и попыталась схватить голема.
Гранди отпрыгнул и решил больше не приставать к хищникам. Какой им резон указывать добыче путь к спасению?
– Боюсь, нам не остается ничего другого, как идти вперед, надеясь, что куда-нибудь да придем, – заметил Джордан. – Таков варварский способ разрешения подобных проблем.
Гранди не был в восторге от этого способа, но пришлось согласиться опробовать его по причине отсутствия других предложений. Невозможно уйти откуда бы то ни было, сидя на месте.
Панихида заявила, что чувствует себя хорошо, а потому было решено к ночи отправиться в путь.
Однако она еще не поправилась настолько, чтобы ей разрешили превратиться в сфинкса или кого-нибудь в том же роде и нести на себе остальных. Ей предстояло путешествовать налегке, в человеческом облике.
Однако тут же встал вопрос о кровати. Конечно, Рапунцель могла нести один край, но ей, кажется, не хотелось увеличиваться до человеческого роста. За все время пребывания в Вековечных Полях она ни разу не сделалась большой.
Гранди это радовало, хотя он и не понимал ее побуждений. С его точки зрения, человеческий рост давал много преимуществ.
Панихида пока была слишком слаба, что же до Храповика, то его лапы оказались не приспособленными для передвижения по болотистой равнине, здесь он чувствовал себя далеко не так уверенно, как в лесу или на скалах. Сам Гранди был слишком мал.
Узнав, что тревожит голема, Джордан улыбнулся:
– А я на что?
– Но кто понесет за другой край?
– Глупости. Просто приладьте кровать мне на спину.
– Но она слишком тяжела для…
– Не для варвара, – со смехом перебил его Джордан.
И оказался прав: когда кровать подняли ему на спину, он без усилий зашагал вперед, только слегка наклонился;
Панихида шла следом за мужем. Гранди и Рапунцель ехали верхом на Храповике. Маленькие и легкие, они не отягощали его, в отличие от здоровенной кровати. Лапы подкроватного чудовища оставались свободными – седоков не надо было держать, они вцепились в его шерсть.
Путники без устали прошагали всю ночь, но напрасно. Вокруг, как и раньше, колыхалась трава. Когда забрезжил рассвет, они направились к ближайшей рощице, – точно такой же, как и предыдущая, – и поставили кровать под раскидистой пальчиковой пальмой.
– Ой, что это? – неожиданно воскликнула Рапунцель.
– В чем дело? – встревожился Гранди.
– Это то же самое место, – дрожащим голосом пояснила девушка. – Смотри, вот четыре ямки – следы от ножек кровати.
Гранди сообщил об открытии девушки остальным. Вскоре были обнаружены и другие признаки того, что путники уже останавливались в этой роще. Даже скорлупки от шоколадных орешков так и валялись там, где их разгрызли.
– Но мы шли по прямой, – заявил Джордан. – Я сверял путь по звездам и знаю, что не кружил.
Все согласились. Они не брели наугад, однако пришли туда, откуда ушли.
