На следующий год после знакомства со Съяром, когда первая любовь Антония, прекрасная Элизабет, разбила ему сердце, предпочтя хоть и всего лишь троюродного внучатого кузена племянника, но зато самой королевы Тайры, он, не желая видеть ничего, что напоминало бы Лиз, улетел на остров к отцу.
То лето, вплоть до августа, он провел в стенах этого дворца, утоляя свою страсть к женскому телу в бесконечных пирах и следовавших за ними оргиях. Отец нынешнего императора хоть и был прекрасным правителем, в земных удовольствиях себе не отказывал. Тогда-то юный Антоний и познал всю прелесть и стыд того, что его отец назвал «блудить во все тяжкие». Если бы не усиленный иммунитет, защищающий от всех известных болезней, парень закончил бы жизнь в очень юном возрасте. У Киранона Первого, отца Маджуро Четвертого, подобного иммунитета не было, а потому он отдал душу Двурогому намного раньше, чем можно было ожидать. Причиной, что неудивительно, была неизлечимая в этом отсталом сообществе венерическая болезнь, подхваченная от одной новой фаворитки — залетной южной красотки, начавшей карьеру, как выяснилось уже позже, в тринадцатилетнем возрасте портовой шлюхой.
Так Антоний стал свидетелем того, как на трон Империи воссел новый император — девятилетний малец Мадж. Будучи старшим из братьев, он воспитывался как наследник престола — в строгости и жестких ограничениях. Те шалости, что были позволены его младшим братьям и сестрам — многочисленным, надо сказать, так как Киранон не бросал своих бастардов и воспитывал наравне с законными детьми, — никогда не допускались в поведении наследника. Строгие учителя, одним из которых был Хастиг, в то время еще капитан, денно и нощно вбивали в детскую голову все необходимые правителю и стратегу знания.
После смерти отца малыш Мадж изменился. Не сразу, но день ото дня раздвигая границы дозволенного и проверяя рамки допустимого. К моменту, когда обычные юноши только начинают заглядываться на девочек, а ночами просыпаться от жарких сновидений и первых семяизвержений, Маджуро Четвертый уже мог считаться знатоком, почти профессионалом во всех известных миру пороках — как обычных, так и крайне экзотических.
Никто из бывших наставников не мог на него повлиять. Мать в конце концов ушла вслед за мужем, и Антоний был абсолютно уверен — проверял лично, — что император ее отравил. Не сам, не своими руками, конечно, но сделано это было по его приказу. Потом один за другим от всяческих несчастных случаев, которые, впрочем, не блистали разнообразием, передохли оставшиеся отпрыски Киранона Первого и его близкие родственники. Все, кто хоть как-то мог претендовать на престол.
Лишь одному удалось избежать этой участи. Рециния, кузена Маджуро, кто-то из дальних родственников младенцем вывез и спрятал на Юге. Ходили слухи, что тот, когда подрос, пошел юнгой на пиратскую шхуну, где и возмужал, после чего объявился на публике и под своим истинным именем уже в зрелом возрасте. Антоний даже проверил Рециния на соответствие ДНК, не поленившись слетать на Юг, и, как оказалось, новый претендент на трон был настоящим, не самозванцем.
Но в то первое полноценное лето на Съяре Антоний только знакомился с этой резервацией ущербных людишек и вовсю познавал прелести взрослой жизни. Сразу после этого богатого на опыт отпуска он на год отправился учиться в Академию, где из него и еще тысячи воспитанников создавали будущих управленцев планетой. Затем еще на год уехал на Селекцию, проводимую среди всех тех, кто претендовал на хоть какие-то мало-мальски важные посты в обществе. Ничего серьезного там он не добился, впрочем, как и его дядя, и отец, но остался жив и не сильно покалечился. Травмы, конечно, залечили, но результаты Селекции никого не впечатлили, а потому в семье ему назначили ту же роль, что и отцу: когда старший Кросс отойдет от дел, его место займет сын. Так и произошло.
Надо сказать, что в многочисленной семье Кроссов ветвь Кассиусов была не самой влиятельной. Можно даже сказать, самой неуспешной, учитывая, что вот уже три поколения Кассиусов Кроссов не смогли добиться попадания даже в сотню лучших в Селекции...
Все эти годы, сменив отца на Съяре, Антоний откровенно скучал. Его супруга Гердиния, в девичестве принадлежавшая семье Сервилиев, была из клана ракантов, но, как и Антоний, не самого влиятельного. Сервилии занимались абсолютной ерундистикой: проводили аукционы предметов искусства, считаясь экспертами в этой области, но проигрывали конкуренцию парочке других семей, из-за чего год от года беднели и отчаянно пытались сохранить положение хотя бы через такие браки. Кроссы же решили, что незначительное превосходство Сервилиев в области генетического совершенства — всего-то на миллионные доли процента, но все же, — важный вклад в будущее потомство. Так что в брак с Гердинией он вступил по абсолютному расчету с обеих сторон.
Гердиния нашла себе занятие при императорском дворе. Первые несколько лет она еще как-то пыталась развлекаться, занимаясь продумыванием идей будущего бизнеса, не теряла надежды, что они с мужем когда-нибудь вернутся в большой мир, к нормальной жизни, постоянно летала на семейные советы, чтобы обсудить проекты, но каждый раз получала отказ в финансировании. Отчаявшись, она решила найти себя в другом и насела на мужа, чтобы тот выбил ей должность при дворе. И Антоний, сначала посмеивающийся над женой, а потом доведенный до бешенства ее бесконечным нытьем, сдался. Вызвал к себе Маджуро и объявил, что отныне все его дела будет вести секретарь.
— Это еще что за зверь? — удивился император.
— Человек, который будет делать за тебя всю работу, — не подумав, ляпнул Антоний. — Чтобы ты не отвлекался от более приятных вещей.
Маджуро воспринял это объяснение слишком буквально и совсем отстранился от управления страной. Видя это, советники и бароны начали разрывать страну на пока еще сочные куски, соблюдая видимость подчинения уже не столько императору, сколько Гердинии.
Впрочем, Антония эти подковерные игры и попытки переворотов развлекали. Он никого не поддерживал, даже человека, чьим советником являлся, а происходящее воспринимал как реалити-шоу, пусть даже и в таких варварских декорациях. Зато какая натура!
Все шло размеренно, а грядущая война обещала веселуху. Правда, из-за этих опасений пришлось отменить приезд подрастающего сына — всегда оставалась вероятность подвергнуться смертельной опасности, кто этих дикарей разберет, что у них на уме. Сын у них с Гердинией был единственный, родить еще одного не позволяли заслуги перед Пресвятой матерью, и Антоний, не надеясь на успешную Селекцию, решил готовить его к роли Смотрителя, так же, как в свое время это сделал его собственный отец.
