И вот этим утром кое-что изменилось. Сдвиги в поведении Маджуро были столь значительными, что даже скучающий Кросс это заметил. Не понимая, что происходит — Гердиния тоже вела себя крайне необычно, потакая императору, — он использовал гаджет, изначально разработанный как средство связи, но со временем обросший уймой новых функций. Анализ генетического кода в обществе, где именно он дает право или лишает такового, — вещь столь обыденная, что встроена во всю электронику, даже в наручные часы. Но отложив этот тест на потом, Антоний сначала использовал анализ голоса императора.
Получив данные, он изумился и остаток совещания не сводил глаз с Маджуро, а после попытался получить объяснения от жены. Гердиния вздернула носик и объявила, что да, император необычен, но ничего странного в этом нет. Повелитель, мол, устал от развлечений и воспылал желанием самолично навести порядок в стране, что очень похвально и на руку самой Гердинии, которая привыкла ко двору и не хочет его менять на какого-то Рециния.
Антоний ничего не ответил и молча вернулся к императору, чтобы сопоставить ДНК.
* * *
Глядя на четвертого советника Кросса, Лука подумал, что видит самого совершенного мужчину в жизни. Даже наследие Эска было согласно: эта мужская особь Homo Sapiens казалась идеальной. Генетически совершенной для данного вида разумных. Ростом под два метра, атлетичный, однако в рамках необходимой функциональности без избытка мышечной массы, с красивым лицом и четко очерченным подбородком, с идеально гладкой кожей без изъянов. Мужчина лет тридцати на вид широко улыбался, демонстрируя ряд безупречных зубов:
— Кто ты, сукин сын, и где настоящий Маджуро? — злости в этих словах не было, но явно слышалось веселое недоумение.
— Советник Кросс? — Лука сделал вид, что был погружен в себя. — Вы что-то спросили?
Не ответив, Кросс протянул руку. Лука недоуменно пожал, одновременно снимая показания ДНК и выясняя, что старшему Кроссу уже за пятьдесят, но советник, как оказалось, сделал то же самое. Он, не отпуская руки императора, приложил к его предплечью свой стеклянный диск, выдержал пару секунд, а потом резко отстранился и шагнул назад.
Отвернувшись, он некоторое время не отрывал взгляда от диска, после чего удивленно хмыкнул и опустился на стул.
— Итак... — Советник посмотрел в потолок, подбирая слова. — Не знаю, кто ты, и не понимаю, что происходит, но меня это беспокоит. Я не люблю ни странностей, ни неопределенностей. А все это очень аномально.
— Что именно, Антоний?
— Как я уже говорил, мой прибор не ошибается. Во время совещания он однозначно дал понять, что структура речи, построение фраз, даже употребляемые тобой интонации — все это не имеет никакого отношения к известному мне с детства императору Маджуро Четвертому. И даже не обрати я внимания на все это, не заметить изменений в твоем поведении невозможно. До меня вчера доходили слухи из дворца, но я, признаться, не придал им значения. Мало ли, подумал я, какой наркоты накурился этот болван! Но сегодня... сегодня я лицезрел нечто настолько выходящее за рамки обыденности, что заподозрил неладное. Я наблюдал за тобой, пытаясь понять, что не так, пока не догадался сделать анализ речи и простое сравнение с исходными данными по твоей персоне.
Кросс поднялся и прошел к витражному окну с видом на императорский парк. Он похлопал себя по карманам, нашел, что искал, и закурил. Лука терпеливо наблюдал за ним. Тот еще не вынес вердикт, а потому император и сам не решил, как поступить с прозорливым советником. Лишить его жизни? Не повлечет ли это ответного удара со стороны тех, кого Терант называл ракантами? Самые богатые и влиятельные семьи Большой земли, генетически наиболее совершенные, не такие идеальные, как королевская семья Ра’Та’Кантов, но очень близкие к этому. Нет, лучше выждать и посмотреть, к чему придет советник.
Тем временем Кросс закончил выдерживать театральную паузу, вернулся к столу и, с наслаждением затягиваясь, продолжил:
— Я объясню тебе кое-что, Маджуро. Все живое на этой планете имеет собственный уникальный код. Не думаю, что ты понял, но попытайся. Мы называем его ДНК. Твой код абсолютно идентичен тому, что сохранен в моей базе данных как принадлежащий истинному императору. Таким образом, я могу сделать вывод, что тело то же самое. А никаких технологий по переносу разума, несмотря на все наши усилия, так и не придумано. А значит, ты и есть настоящий император. Но! — Кросс поднял указательный палец. — Но в то же время ты другой. Я мог бы списать это на воздействие психотропных веществ, наркотиков, алкоголя, в конце концов. Но ты чист! Твоя кровь не замутнена ничем, она чиста, как кровь младенца. И это меня бесит, Мадж!
«Немудрено, — подумал Лука. — Метаморфизм все зачищает, не допуская даже легкого опьянения». Тем временем Кросс снова замолчал, но теперь это была не искусственно выдержанная пауза, а ожидание каких-либо объяснений.
— У меня был перелив, Антоний, — просто ответил император. — Во время процедуры что-то пошло не так. Мои мозги, заплывшие жиром, словно очистились, а разум прояснился. Не знаю, известно ли тебе, но кроме Наута вчера было еще покушение. После этого во мне что-то изменилось. Будто сошла вся та шелуха и мусор, что десятилетиями копились в голове и теле…
— Ну вот! Опять ты говоришь не так, как раньше! — воскликнул Кросс, ударяя себя кулаком по ладони. — Но ты давай, продолжай. Жги, Мадж!
— Я хочу жить, Антоний, — не обращая внимания на слова советника, сказал Маджуро. — Но для этого надо навести в стране порядок и стать тем, кем хотел видеть меня отец — мудрым и дальновидным правителем. Я понимаю твое удивление, но так оно есть. И я очень надеюсь, что ты мне в этом поможешь.
— Понятно, — протянул Кросс. — Что ж, объяснение принимается, но если ты, жирный пентюх, рассчитываешь на мою помощь и поддержку, то закатай губу обратно. Мне плевать, кто здесь засядет у власти, четвертый советник будет всегда, а семья Кросс останется править этой землей. Я сказал.
С этими словами он молча поднялся и, не попрощавшись, покинул зал.
Глава 35. Кора и Приска Децисиму
Вернувшись из зала Совета в собственные покои, Лука обнаружил столпотворение и хаос. Проснувшаяся Кейриния, разгуливая в коротком халатике с кружкой зернового отвара в руках, лениво переругивалась с Гердинией, но увидев императора, немедленно бросилась к нему на шею. С трудом высвободившись из ее жарких объятий и в очередной раз заметив, как легко первой фаворитке удается довести его до крайней степени возбуждения, Лука быстро взглянул на Гердинию.
Новый первый советник, точнее советница, не подала виду, что увиденная сцена ее чем-то задела. Похоже, страсть не подчинила ее разум, и она решила сохранить свой роман с императором, если таковой будет, в тайне.
Гердиния тем не менее осталась верна себе и помимо того, что одновременно умудрялась давать короткие поручения парочке исполнителей и выяснять, чего ради Керлиг привел к его величеству двух оборванок, успевала отпускать в адрес первой фаворитки язвительные замечания.
