В оборванках, смущенно ютившихся в углу комнаты и не смевших присесть, Лука узнал мать с сестрой, и его сердце заколотилось быстрее, о чем незамедлительно сообщил метаморфизм, уточняя, желает ли носитель понизить частоту сердечных сокращений. Отмахнувшись, Лука с беспокойством всматривался в лицо сестры, пытаясь обнаружить следы перелива, и облегченно вздохнул, поняв, что возрастом сестра не изменилась — все та же тринадцатилетняя девочка. Ну хорошо, почти четырнадцатилетняя.
— Повелитель, по вашему приказанию доставлена семья Децисиму, — вытянувшись по струнке, браво доложил Керлиг, и в его интонациях Лука уловил влияние Гектора. — Прикажете оставить здесь?
Казалось, будущий управляющий первой бесплатной клиникой Империи не отводил от него взгляда, но Лука заметил, что парень умудряется плутовски постреливать глазами по сторонам. Все-таки оставалось в нем нечто шельмовское, прав был Гектор.
— Мы поговорим на террасе, — сказал император. — Спасибо, Керлиг, ты свободен.
— Простите, повелитель, — вмешалась Гердиния, — но мне нужно обсудить с ним ряд вопросов, касающихся бесплатной клиники. Ли Венсиро слишком рьяно принялся за дело, и его глашатаи уже утром начнут объявлять о скором открытии. Керлиг, ко мне!
— Ваше величество, я соскучилась, — капризно сообщила Кейриния.
Где-то за дверью послышалась брань генерала Хастига, выговаривающего стражникам, и Лука понял, что круговорот дел утянет с головой, и он снова не сможет поговорить с родными. Поэтому сказал Гердинии, чтобы не смели его отвлекать, а сам направился к матери и сестре, заметив, что Кора порывается что-то сказать, да и вообще, вид ее далек от дружелюбного. Казалось, она собирается закричать во весь голос, но мать уговаривает этого не делать и пока сдерживает.
Чтобы предупредить обострение обстановки, Маджуро мягко отстранил увязавшуюся следом Кейринию, попросив ее пока заняться своими делами, а сам подошел к матери, взял ее за руку и повел на террасу — единственное место во дворце, где он мог быть уверен, что их не подслушают. Балкон нависал над безлюдным скалистым берегом, а шум прибоя заглушал любые разговоры.
— Немедленно признавайся, что ты сделал с Лукой! — во весь голос заорала Кора, едва они вышли наружу, и дверь за ними захлопнулась. — Где мой брат?
— Кора, доченька... Это же сам император! Его величество Маджуро Четвертый! — сконфуженно забормотала мать, пытаясь обнять дочь, но та вырвалась и, врезавшись в Маджуро, заколотила кулачками по его груди.
Жира, поглощающего любые удары, оставалось еще много — было не больно. Девочка заревела:
— Скажи, где Лука? Пожалуйста...
Ничего не отвечая, император обнял сестру, и гладил ее по спине, пока та не успокоилась. Приска все это время стояла рядом, не осмеливаясь вмешаться, и беззвучно плакала.
— Как вы себя чувствуете? — тихо поинтересовался Лука через плечо Коры.
— Намного лучше, — признательно ответила мать. — Давно не ощущала себя так хорошо, если по правде. И Кора тоже оправилась после бесчеловечных опытов того мерзавца целителя!
Лука усадил сестру в кресло, сам опустился напротив и, склонившись к ней, спросил:
— Расскажи мне, что он с тобой делал? Закрывал в погребе, где живут чинильи? Избивал? Его старший ученик Пен ничего с тобой не сделал? Кора! — Он взял ее за руки. — Все, все, родная, все позади...
Девочка резко отстранилась и попыталась встать, но Лука ее остановил.
— Как ты меня назвал? И откуда ты все это знаешь? Это ты ему приказал?
— Послушай меня, Кора. Спокойно и не перебивая. Хорошо?
Чуть подумав, девочка кивнула.
— Почему вы к ней столь добры, повелитель? — прошептала мать, слыша теплый и доверительный тон его голоса.
— Вы поймете, Приска, — ответил ей Лука и перевел взгляд на сестру. — Будешь слушать? Я попробую объяснить.
— Буду, — кивнула Кора. Ее взгляд прояснился. — Говори... те, ваше величество.
— Хорошо. Но сначала задай мне несколько вопросов, ответ на которые может знать только твой брат.
— Зачем? — удивилась девочка.
— Объясню позже. Задавай.
Мать, прислушивавшаяся к их разговору, подвинулась ближе. Кора наморщила лобик и потерла нос, решая, что бы спросить. Наконец придумала:
— О чем я его просила в нашу последнюю встречу?
— О том, чтобы он уговорил Ядугару помочь вашей больной маме, — не задумываясь, ответил Лука.
— Ха! Это тебе мог сказать сам лекарь! — воскликнула Кора. — Или та противная жирная тетка Мо! Какую песню любил петь мой брат, когда собирался на прогулку?
— Кора! — возмутилась мать. — Откуда о таком знать его величеству?
— Он сам спросил! Ну, ваше величество, говори, как называлась эта песня? — Сестру, похоже, увлекла игра, и она победно посмотрела на императора.
— Пожалуйста, не обращайте внимания, повелитель, дочка вздор несет, откуда вам знать песню, придуманную...
— Самим Лукой под названием «Бегущий мальчик»? О том, как мальчик, не умевший ходить, все-таки научился и побежал, и больше никогда не останавливался, боясь, что, если сделает это, снова разучится? А он бежал вприпрыжку, счастливо улыба-а-аясь... — тихо запел Маджуро. — А ветерок угна-а-аться за ним никак не мог…
Глаза мамы и сестренки налились слезами. Кора сглотнула комок в горле и, открыв рот, ошарашенно смотрела на поющего императора. Закончив куплет, он нежно погладил Кору по голове и горячо и быстро заговорил:
— Он придумал эту песню, когда ему было двенадцать. В тот день, пока мама задержалась у заказчиков, ты, Кора, без спроса повезла его на ярмарку, где его коляску опрокинул в грязь сын трактирщика Неманьи Карим Ковачар и его друзья — Толстый Пит, Натус и Джамаль. Одежду ты отмыла, пока брат, страшно стесняясь своего вида, сидел в одних трусах на виду у гуляющего народа, а потом вы поехали смотреть выступление воздушных акробатов. Именно тогда Лука и сочинил слова. А мелодию он услышал как раз на том самом выступлении. Когда тебе было восемь, ты покатила брата на море. Коляска увязла в песке пляжа, но ты дотащила его до воды, волоча по песку, а потом вы оба едва не утонули... — Лука почувствовал, что и сам едва сдерживает слезы. — Задавай третий вопрос, Кора.
Она покачала головой.
— Ничего не понимаю, — нарушила молчание мама. — Откуда вам все это известно, ваше величество?
— Также мне известно, что ваш сын вступился за вас перед Неманьей, предложившим откупиться за проступок сына телом, из-за чего он и попал в тюрьму.
— Как? — зашептала мать. — Он вам рассказал?
— Мама, разве ты еще не поняла? — воскликнула Кора.
— Не поняла что?
Сестра не ответила. Она вскочила с кресла, взяла лицо Маджуро в руки и долго внимательно смотрела ему в глаза, пытаясь найти хоть что-то, напоминающее о брате, но не находила.
