— Уважаемая Гердиния что-то придумала? — настороженно спросил генерал.
— Уверен, что да. — Даже сидя за столом, Ли Венсиро умудрился продемонстрировать легкий поклон. Гердинию он уважал безмерно и в собственной иерархии ставил на второе место — сразу после императора. — Госпожа первый советник видит картину в целом, в отличие от нас, мужланов.
Гектор, глядя на него, поморщился. Он на дух не переносил напомаженного и манерного рейка.
— У меня нет для вас готового решения. Есть только здравый смысл. Имеющиеся войска дробить нельзя, это всем понятно, и его величество вам говорит то же самое. Все мы понимаем, что битва будет только одна, и будь выбор предоставлен мне, я бы встретила неприятеля у городских стен.
— Это станет любопытным зрелищем, — зевнув, изрек четвертый советник Кросс. — Ладно, засиделся я с вами. Если его величество позволит, удалюсь по неотложным делам.
Маджуро кивнул, не глядя в сторону мужа Гердинии. От Антония все равно не было никакого толку, он лишь отпускал язвительные комментарии и предрекал скорую смену власти, но делал это завуалированно, так что никто из присутствующих, кроме его супруги и императора, не понимал, о чем речь.
Антоний, с шумом отодвинув стул, встал и удалился.
— Хоть убейте, но я так и не понял, в чем его задачи! — крякнул генерал. — Ваше величество?
— Задачи Кросса не подлежат обсуждению, — ответил Маджуро. — Ничего особенного. Давайте продолжим. Гердиния предлагает встречать неприятеля здесь. Есть возражения?
— Это осада... — глубокомысленно изрек Хастиг. Он тяжело посмотрел на Гердинию. — Уважаемая госпожа первый советник! Мало того, что вы предлагаете подпустить неприятеля к городу, чтобы он мог зажать нас у моря, отрезав все пути к отступлению. Так вы еще и советуете, как крысам, забиться в норы! А в норах, между прочим, тоже небезопасно! В городе есть сторонники Рециния. Да, они затаились, но если южане встанут у стен столицы, надо быть готовым к тому, что нам ударят в спину. Саботажники, предатели всех мастей, просто малодушные люди, решившие сдать город и получить преференции при будущем правителе...
— Есть еще кое-что, — впервые за все совещание в беседу вступил третий советник Лодыгер. Он откашлялся и, глядя в сторону, монотонно забубнил: — Я не горазд речи говорить, я про другое. Промышленники и мастеровые жалуются, что работы уже саботируются. Вчерашний пожар в кожевенных мастерских — дело рук Свирепого Игната...
— Это глава столичного преступного сообщества, — пояснил императору Гектор.
— Господин Гектор прав, он и есть, — подтвердил Лодыгер. — Его люди запугивают мастеров: обещают сжечь дома, изнасиловать жен и дочерей. Какие-то оборванцы закидывают в окна жилищ видных представителей цеховиков свиные головы и дохлых крыс. И от всех требуют одного — прекратить работы или, того хуже, саботировать их, заниматься вредительством. Этим утром у некоторых рыбаков отняли лодки и весь улов. Позавчера сорвана поставка руды...
— Зачем они это делают? — спросил император.
— Ясно зачем! — бахнул кулаком по столу генерал Хастиг. — Сговорились с Рецинием!
— Теперь мне становится понятным, почему несколько докторов уже который день отказываются выходить на работу в клинику. Выдумывают несуразные предлоги: один заболел необъяснимыми приступами слабости, у другого бабушка померла, и надо ехать на похороны, третий вдруг сорвался на свадьбу в село за триста километров, а свадьбы там проводятся по две недели кряду...
— Получается, нас по всем фронтам бьет враг, и это, когда армия Рециния находится в трех тысячах километров? Колот, куда смотрит городская стража? Кто у тебя там главный? — нахмурился Маджуро.
— Шойрек. Был. Ушел в отставку, сказавшись больным. Мол, здоровье подкосилось, более не может приносить пользу стране. Я отпустил его без всякой задней мысли, но...
— Поймать и казнить всех бандитов! Повелитель, дайте мне три дня, и я очищу город от этих мразей! — рявкнул Хастиг.
— И как же? Будете хватать каждого и спрашивать, бандит ли он?
— Это еще зачем? — удивился генерал.
— Вы привыкли воевать с неприятелем на поле боя. Там четко понятно: вот ваши, свои, а там чужие, враги. А в городе все жители — граждане Империи. У них на лбу не написано, что они бандиты! — воскликнул Гектор. — При свете дня они обычные оборванцы. Орудуют ночью, никого и ничего не боятся, наоборот, запугали всех так, что никто и носу из дома высунуть не смеет после заката.
— Твои, так сказать, бойцы тоже того... — насмешливо проговорил Хастиг. — Высунуть боятся?
— Были эти... прецен... ты... денты, тьфу, случаи, в общем, — сквозь зубы нехотя признал Гектор. — И моих ребят стращали. Да что там, продолжают запугивать. Одному капитану на стене кровью «Сдохни!» вывели, так мужик с яйцами оказался. Сначала нашел тех малолетних юнцов, что писали, вытащил из них имя старшого, что им такое поручение давал. Тот указал на какого-то бандюка, и капитан со своими ребятами к этому мерзавцу наведался. Прямо в их гадюшник!
— Молодец! — не удержался от возгласа Хастиг. — Так им, подлецам!
— Не спешите с выводами, генерал. Гад сбежал вместе с пристяжью, не взяли никого. А с утра капитана со всей семьей нашли порезанными на части. Стены до потолка были в крови. Главный расследователь как увидел это, так из него весь завтрак наружу полез!
— Да что у тебя там за слабаки работают?! — возопил Хастиг. — Что вы из мухи чинилью лепите? Найдите сволочей — и на плаху! У тебя что, ребят ратных совсем нет?
— У меня все ратные! — заорал Гектор. — Да только вечером они расходятся по домам, к семьям! А ночью, как нормальные люди, ложатся спать! А выставить охрану у каждого дома я не могу!
В полном молчании после вспышки генерала и полковника раздалось надрывное перханье. Откашлявшись, побледневший Лодыгер вытер платочком лоб и сообщил:
— Здесь упомянули чинилий. Нам с супругой посреди ночи какие-то лихие люди подкинули несколько. Прямо в постель. Охрана ни сном ни духом, но как-то проникли. Оставили записку... — Он полез в карман и вытащил аккуратно свернутую бумажку. Расправил и зачитал: — «В следующий раз это будут головы твоих дочерей, Лодыгер! Не старайся для Маджуро...» Простите, но здесь так написано...
— Читайте, советник, смелее, — кивком поощрил император.
— «Маджуро Жирного, его дни сочтены. Смерть тирану! Слава Рецинию, истинному императору!»
— Не обязательно было так фанатично кричать последние слова, Лодыгер, — сухо заметила Гердиния. — А что там за Игнат такой? На него что, никакой управы нет?
— Я посылал людей, и все, кто задавал хоть какие-нибудь вопросы, касающиеся Свирепого, пропадали, — мрачно произнес Гектор. — Был у меня там знакомый по имени Куница, но он куда-то пропал. Известно, что некоторое время назад он обратился ко всем вожакам других бандитских шаек. Вызвал в так называемый Круг чести. Отказаться у них — первый признак слабости и трусости. За таким лидером никто не пойдет, а потому все согласились. Что там произошло, неизвестно, но на следующий день преступный мир столицы изменился. Единственное, что известно достоверно, у всех бандитов теперь один вожак — Игнат Свирепый.
