— Весь не нужен, можно и частями, — пошутил Лука, загрубевший среди рейдеров. — Шут с тобой, идем!
Север провел Куницу к повозке, где спала Кора, но девушку разбудил шум, и она сидела, глядя перед собой. Повернула голову, встрепенулась, слетела с повозки, повисла у Кейна на шее, смеясь и плача. Принялась гладить его лицо, осыпать поцелуями, снова плакать.
Смутившись, Лука оставил молодых одних, не рассчитывая, что Кейн уложится в полчаса. Однако ответственный парень не нарушил обещания, пришел быстро, но вместе с намертво прилившей к нему Корой.
Куница оперся о край повозки, погладил Кору по волосам и заговорил:
— Значит так, ваше величество. Похоже, в этом направлении еду я один. Сюрпризов не ждите.
— Встретил кого?
— А то! Дезертиров узурпатора. О, как они бежали! Штаны теряли, Маджуро, не поверишь! Я как увидел, сразу понял — задницу-то Рецинию надрали! Но все равно переживал, как ты, как Кора…
— Еще кого встречал?
— Ха! Конечно! Толстожопые аристократы, прихвостни Рециния. Думали, погреют руки на северных землях, а хрен там! Мало того, что еле ноги унесли, так свое не уберегли! Время-то смутное, на дорогах люд лихой. — Он подмигнул, хохотнул. — А в Столице стража вся наша, народ за топоры-вилы схватился. Ждут Рециния Освободителя, хотят организовать ему ласковую встречу. Но, правду сказать, тебя ждут больше. Запал ты в душу народу, ваше величество!
— А мамочку мою видел? Как она? — встрепенулась Кора. — Очень за нее волнуюсь! Как она пережила новости о моей смерти?
«Так волновалось, что только вспомнила», — мысленно усмехнулся Лука, но и сам с облегчением услышал:
— Госпожа Приска… Мама твоя переживала так тяжело, что слегла. Затосковала! Не ела, не пила, — вздохнул Куница. — Я как вернулся в Столицу, соврал ей, что ты жива. А видишь, как обернулось — не соврал, стало быть! Короче, все с ней нормально, приедешь — встретитесь.
По Империи двигались медленно — постоянно делали привалы, пока мутанты грабили тех, кто грабил народ. Кора уже никуда не спешила, и никто Луку не подгонял. Нашлись среди мутантов и мародеры, но их разорвали свои же — уж очень вольному народу хотелось жить не в выжженных Пустошах, а на благодатных землях.
Куница же уверял, что когда армия прибудет в Столицу, узурпатор будет свергнут, останется ногтем его дожать, как вошь. Лука не разделял его оптимизма, понимая, что истинный враг куда могущественнее, чем Рециний.
* * *
Хоть Лука и велел распространить слух, что воинство истинного императора никого не трогает, люди срывались с мест, чтобы переждать нашествие в Столице или еще южнее.
К вечеру третьего дня похода по широкой дороге вышли на пригорок, откуда открывался вид на массивные стены Столицы. Лука был готов предстать перед поддаными, а чтобы не пугать их, даже сменил цвет кожи на натуральный. Метаморфизм покряхтел, но задачу выполнил — не руша структуру кожного покрова, сделал его более естественным и цветом, и на ощупь.
Воинство спустилось с холма, а когда подошли ближе, стало видно, что ворота закрыты. На стенах суетились стражники и готовые держать оборону лучники. Похоже, никто не спешил встречать законного императора хлебом-солью.
Север, едущий верхом рядом с Терантом, повернул голову к нему и проговорил:
— Тебе лучше остаться. Дальше я один.
Терант развернулся к скачущим следом северянам и мутантам, велел останавливаться.
Вперед выехал Куница и твердо сказал Маджуро:
— Не один, ваше величество! Довольно показывать вашу храбрость, вы ее уже сто раз доказали! К чему рисковать? Вместе пойдем.
— Ты бы о Коре подумал, Кейн. Ты ведь не железный, а…
— А вас они все равно не узнают! Вы сильно изменились, а я в городе в авторитете…
— У кого в авторитете? У стражников? Ну-ну.
В голове Луки крутилась мысль, что вмешался Антоний Кросс и предотвратил восстание. Если так, Маджуро либо попытаются убить, либо захватят в плен. Ничего, было чем им ответить — рука коснулась бластера на поясе.
— Если что не так, мне подадут знак, — без особой уверенности проговорил Куница.
— Держись за мной, — предложил Лука, рассчитывая собой закрыть Кейна от стрел. — На месте разберемся.
Они приблизилась к городской стене. Остановившись у защитного рва, Лука пророкотал:
— Именем императора Маджуро Четвертого! Открыть ворота!
— Я попросил, чтобы сегодня дежурили те, кто вас знал, — прошептал Кейн.
— С кем имею честь говорить? — ответили бодрым знакомым голосом, и Маджуро узнал начальника городской стражи.
— Колот? Гектор! — обрадовался Лука. — Вернул свои позиции, ай да молодец! С тобой говорит император Маджуро Четвертый! Открывай ворота!
Воцарилось напряженное молчание.
— Да, я изменился! — продолжил Лука. — В Пустошах плохо кормят, Колот!
— Чем докажешь, что ты — император?! — рявкнул Гектор. Его напряженное лицо было далеко от миролюбия. — Кейн, кивни, если ты под принуждением!
— Гектор! — проревел Лука. — Впусти меня, посмотри мне в глаза! Узнаешь! Моя армия далеко, вы ничем не рискуете, Кейн подтвердит.
— Дядя Колот, подтверждаю! Тут без подвоха! — Куница помахал рукой и шепнул: — Вроде все нормально, тревожного сигнала нет.
Загрохотали ворота, распахнулись, открывая взору вытянувших шеи стражников, все они невольно держали руки на ножнах, готовые в любой момент выхватить мечи. Куница шлепнул коня по крупу, направил в ворота, выкрикивая:
— Столица! Приветствуй императора!
Север въехал в Столицу, спрыгнул с коня и направился к Гектору, спустившемуся со стены, взял его за голову и пристально вгляделся в глаза, улыбаясь:
— Ну что, старый друг, как там остальные? Как Ленц? Проныра Керлиг?
Гектор впился взглядом в такое знакомое, но чужое лицо, поиграл желваками, и вдруг в его глазах мелькнула искра узнавания, он с сомнением произнес:
— Вроде как он… Но слишком жилист. И все же…
— Я это, я, — улыбнулся Маджуро.
