Лиловое облако накрыло ее с головой, белая развевающаяся сорочка потемнела от фиолетовой до иссиня-черной. Плотной, удушающей завесой призраки увлекали Орлеану в разверстую могилу.
Ноги у Блэквуда подкосились, и он завалился на бок, глядя, как последние клубы маслянистого тумана исчезают в земле.
Обретя равновесие, он, шатаясь, поднялся – опустошенный, точно улей, из которого вылетел рой рассерженных пчел. Под сводами склепа воцарилась мертвая тишина.
Любимый.
Хьюго похолодел. За четыреста пятьдесят лет он повидал всякого, не боялся почти никого и ничего, но при звуках этого голоса волосы неизменно вставали дыбом. На негнущихся ногах он обернулся к катакомбам.
Из мрака навстречу ему шагнула Орлеана. Не демон. Не порождение тьмы. А прежняя Орлеана, с алебастровой кожей, лучистыми глазами и в тончайшей ночной сорочке, колыхавшейся на ветру.
– Любимая, – прошептал Блэквуд.
– Ты спас меня. – Чарующая улыбка, распахнутые объятия. Его Орлеана. – После стольких лет. Отныне мы навсегда будем вместе.
– Любовь моя, – сдавленно произнес Блэквуд; из его горла вырвался всхлип.
– Иди же, обними меня. И мы снова сольемся воедино.
– Да, родная, но прежде позволь… позволь взглянуть на тебя. – Его юная, прелестная супруга. Очаровательная, как в пору их любви. – Подари мне это мгновение.
Орлеана вняла просьбе. Она расправила плечи и улыбнулась – воплощение красоты, молодости, здоровья и счастья.
– О Хьюго! – воскликнула она, не в силах больше сдерживаться. – Почему же ты медлишь? Обними меня. Даже секунда промедления – пытка.
Раскинув руки, Орлеана устремилась к нему. Блэквуд раскрыл объятия, но в последний момент вцепился в хрупкую шею.
Его пальцы стискивали ей горло, перекрывая доступ кислорода. На лице Орлеаны отразились боль и недоумение.
Преисполненный нежности взгляд Блэквуда теперь пылал праведным гневом. В тот же миг колдовство рассеялось, за маской Орлеаны проступили черты Одессы Хардвик.
Блэквуд опешил. Почему она, а не Эрл Соломон?
Воспользовавшись коротким замешательством, Пустота высвободился и приложил Блэквуда о каменную стену так, что у того зазвенело в ушах. Не колеблясь Одесса подскочила к нему, в глазах сквозило безумие. Нет, не Одесса. Демон. Пустота.
Пустота с нечеловеческой скоростью бросился на Блэквуда, схватил и отшвырнул как былинку. Хьюго ударился о каменный выступ и приземлился недалеко от могил. Разинув рот в беззвучном крике, Пустота предпринял новую атаку, но отлетел в сторону, отброшенный мощным ударом ботинка, готовым добить противника.
Блэквуд вскочил, достал из кармана сверток и вытащил оттуда клинок с тонким лезвием. Он отторгнет Пустоту и будет удерживать с помощью парализующего заклинания, пока не явится подкрепление.
Разогнавшись, демон в облике Одессы протаранил его с фланга. Сверток вместе с содержимым плюхнулся в пыль. Блэквуд ничком рухнул на каменные плиты, но быстро перевернулся и успел перехватить Пустоту в прыжке.
Одной рукой взял его за горло, второй нащупал клинок.
Пустота молотил по сопернику кулаками. Удары сыпались почти без остановки. Блэквуд крепче стиснул пальцы и занес над головой твари кинжал:
– Простите, агент Хардвик.
Тонкое лезвие уперлось в основание черепа, вот-вот оборвется существование очередной невинной жертвы. Но в последний момент рука дрогнула. Блэквуд мешкал, как вдруг у него случилось видение. Одесса вновь превратилась в Орлеану, но на сей раз образ не был навеян темной магией.
В видении таился иной, глубинный смысл.
Промедление едва не стоило Блэквуду жизни. Пустота приложил его головой о плиты и вырвался. Новый удар едва не расколол ему череп. Торжествуя, Пустота отнял клинок и со злорадной улыбкой нацелил его ему в горло.
Блэквуд чудом успел перехватить запястье. Но силы были неравны. Сверхъестественная мощь демона против ослабленного дуэлью с колдуньей организма. Преодолев сопротивление, Пустота поднес кинжал к его шее.
Конец.
Внезапно, словно навеянный хлопаньем исполинских крыл, в склеп ворвался вихрь. Чьи-то огромные руки оттащили Пустоту от Блэквуда и вырвали из пальцев клинок.
Джоахим, татуировщик и тюремщик Пустот, наблюдал, как торжество во взгляде демона сменяется яростью, как выгибается тело, готовясь к прыжку.
Великан расправил плечи, рубашка треснула по швам, и за его спиной возникла пара гигантских крыльев с причудливым опереньем, узору которого могла позавидовать любая бабочка. Напуганный их гневным размахом, Пустота замер; Джоахим вцепился ему в глотку и спрятал крылья.
Здоровенной лапищей великан взял монстра за подбородок, а другую положил ему на затылок, намереваясь сломать шею.
– Нет! – выкрикнул Блэквуд.
Изумленный Джоахим повиновался. Блэквуд подобрал заветный сверток и встал напротив корчащейся твари, пытаясь отыскать за обезумевшей гримасой Одессу Хардвик.
Джоахим убрал свою лапищу с затылка Пустоты и теперь держал его как в тисках. Блэквуд обхватил лицо вместилища ладонями и стал читать заклинание. От напряжения мышцы сводило судорогой, Пустота отчаянно вырывался из мертвой хватки Джоахима.
Одесса забилась в конвульсиях. Блэквуд отнял ладони, в образовавшемся пространстве возникла физиономия Пустоты. Казалось, экзорцист вытягивал демона наружу. Бездонная пасть кривилась от боли, но Пустота не сдавался. Блэквуд почувствовал, как силы его тают. Еще немного, и мерзкая тварь победит… но в следующий миг Одесса, собрав волю в кулак, отторгла чужеродную сущность. Блэквуд отшатнулся с извивающимся демоном в руках.
Джоахим разжал тиски, и Одесса осела на пол. Не колеблясь великан забрал у Блэквуда истошно визжащую нечисть и сдавил ей горло.
Блэквуд опустился на колени подле Одессы и бережно убрал ей волосы с лица. Ее кожа была ледяной на ощупь, но губы шевелились.
Девушка понемногу приходила в себя. Блэквуд помог ей сесть. Она растерянно заморгала, озадаченная чересчур теплым приемом.
– Что произошло? – Она едва ворочала языком, во рту пересохло.
– Вы… потеряли сознание.
Ее взгляд упал на татуировщика-мексиканца, его порванную рубашку и дряхлого, изборожденного морщинами Пустоту, стенавшего от злости.
Внезапно Одесса ухватила Блэквуда за плечо:
– Соломон!
Поддерживая ее за талию, Блэквуд побрел обратно в катакомбы, где лежал Соломон; из основания шеи торчала выпуклая рукоять шила.
Одесса зажала рот в ужасе от содеянного. Блэквуд упал на одно колено перед скрючившимся стариком.
– Пожалуйста, отвернитесь, – попросил он.
Одесса безропотно подчинилась. Блэквуд выдернул шило и забросил в угол. Потом перевернул тело на спину, аккуратно расправил больничный халат и скрестил руки покойника на груди – нечто подобное он проделал с Верноном Джамусом на другом заброшенном кладбище.
