Аэ неожиданно нахмурилась.
– Это было очень давно. Я изменилась. Всё изменилось.
– Но кое-что осталось прежним, – негромко напомнил некромант. – Ты – моя дочь.
Аэсоннэ застыла со странным выражением, словно от внезапной боли. Не острой, но неотвязной.
– Я не твоя дочь, – в тон, тихо возразила она. – Кейден – моя мать, а отец… у драконов это не столь важно.
«Да, конечно, – с горечью подумал Фесс. – Она дочь драконов и наследница драконов. Человеческий облик – только маска…»
– Я сама выбрала стать тебе спутницей, – продолжала Аэ. – Я этого хотела и хочу. Но… я не девочка.
– По меркам твоей расы – совсем младенец, – попытался пошутить Фесс.
Вместо ответа она вдруг порывисто шагнула к нему, запустила пятерню в его короткие волосы.
– Ты тот, с кем я должна быть. А я та, с кем должен быть ты. Я знаю, как принято у людей – кокетничать и всё такое. Но драконы тут не умеют лгать и прикидываться. Игра ваша может быть прекрасна и восхитительна – но не с тем, кого любишь по-настоящему и с кем должна быть.
Некромант оцепенел. Пальцы похолодели и вообще больше всего ему хотелось очутиться сейчас наедине с парой-тройкой костяных драконов или хотя бы гончих.
Она скользнула, села рядом, осторожно провела розовым ноготком ему по тыльной стороне ладони, нежно и чуть щекочуще.
– У драконов, – шепнула, – выбирают драконицы. Мужи могут реветь и пылкать огнём, устраивать брачные танцы и иные игрища, но выбираем всё равно мы. Людскими словами: я люблю тебя. Драконьим слогом: мы должны быть вместе.
Силы великие, в отчаянии подумал Фесс. Ну как же так?! Это… невозможно, неправильно, это…
– Ты – моя дочь, – хрипло выдавил он. – Я держал тебя на руках, кормил, поил и защищал…
– Я – твоя приёмная дочь, – лукаво усмехнулась она. – Рассказать тебе, что порой происходит между такими и их приёмными же отцами?
Фесс только помотал головой. Несносная драконица и впрямь слишком хорошо знала людские… обстоятельства.
– Не всегда и не со всеми! – попытался он спорить. – И это осуждалось. Если не всеми, то большинством!
– Какое дело выпускнику факультета малефицистики, сиречь злоделания, до какого-то там большинства? – фыркнула Аэ. – Уж не хочешь ли ты сказать, что ты меня не любишь? Что я тебе не нравлюсь?
Ох уж эти девушки. Даже будучи драконами, вы всё равно остаётесь девушками. И особенно – будучи драконами.
– Ну, конечно, я люблю тебя. Ты моя до…
– Нет! – Аэ порывисто обхватила его за шею, прижалась. – Не дочь! Не дочь! Но даже была бы и дочерью… у драконов это не так, как у людей!..
– Но я-то человек, прости, – вырвалось у некроманта.
Аэсоннэ вдруг уронила руки, отодвинулась, сжимаясь в комочек.
– Ты меня не любишь…
– Люблю! Как я могу тебя не любить?!
– Но не так, как я хочу! Не так!.. – Она топнула ногой.
– Погоди, – он потянулся к ней, обнял за плечи, и драконица немедля прижалась к нему, вся дрожа как в лихорадке. – Погоди. Твоё племя, я знаю, бывает донельзя прямым. Дай мне немного времени. Я привык думать о тебе как о дочери. Не приёмной, как ты говоришь, – в голосе его сквозила обида, – но настоящей. Я принял тебя, ты родилась у меня на руках. Я защищал тебя и заботился о тебе…
– Так заботься и дальше! – горячо перебила она. – Заботься! Будь со мной!..
– Хорошо, хорошо. – Он улыбался, хоть и несколько натянуто, пытаясь её успокоить. – Я же сказал – дай мне немного времени. Людям надлежит понять пути драконов, но и драконам было бы не худо понять пути людей.
– Тьфу! Пустые слова!.. – Она наморщила лоб. – Ладно. Будет тебе время. Но немного – не думай, что мой огонь согласен ждать долго! Мы и так тянули и медлили достаточно.
– А что же потом? – негромко спросил некромант. – Мы вместе. Что дальше?
– Дальше? – удивилась она. – Мы снесём это… эти… гнилые стены, грубо размалёванные под настоящий мир. И все эти могильные черви, коим придали вид людей, сгинут тоже. А потом мы… – Она вдруг заколебалась.
– Вернёмся домой? – подсказал он.
– Да. Именно. Вернёмся домой.
– В Долину?
– Куда пожелаешь, – Аэ пожала плечами. – Может быть, нам понравится новый Эвиал. Или Мельин. Или что-то ещё, совершенно другое. Увидим. Главное – как угодно, но прочь отсюда!
Всё-таки что-то она не договаривала. Что-то крылось за этим её стремлением вырваться отсюда любой ценой.
– Аэ… послушай… ну с чего ты взяла, что этот мир – могильная яма, а люди – трупные черви? Не слыхал от тебя раньше столь цветастых сравнений!.. И вообще – ты же говорила, что, мол, мир как мир!.. Что изменилось?
– Я принюхалась. Освоилась. И вообще – ты всё увидишь, – она облизнула губы. – Ты просил время?… ну, вот и я тоже прошу. Я покажу тебе и докажу, что это не более чем раскрашенная стена прогнившего и вонючего подвала.
– Сдаюсь! – Кэр вскинул руки в шутливом ужасе. – Дадим друг другу время. И ты мне всё докажешь.
– А ты мне? – немедля выпалила драконица.
– Негодная девчонка, – рассмеялся некромант.
…Хотя внутри ему было совсем не весело.
Эту ночь они провели на одной постели, но спина к спине и под разными одеялами. Ничего особенного.
Аэ сонно сопела, натянув одеяло до носа, Кэр лежал без сна, заложив руки за голову, глядя в дощатый небелёный потолок.
Могильная яма. Трупные черви.
Откуда она такое взяла? И ведь да, сперва ничего подобного не было. «Мир как мир». Да, мир словно был болен, но такая ли это редкость… Откуда эти ярость и ненависть? Что она поняла – или учуяла, как она говорит?
И… «я тебя люблю», слова простые и вечные. И, конечно, он тоже любит её. Не так, как любил Рысь, любит как дочь, которой у него никогда не было – да и собственной семьи тоже.
Что делать? Он ведь не сможет, нет, не сможет. Это… это настолько чудовищно и неправильно, что…
«Она не твоя дочь. Она драконица, вольная, как ветер и пламя. Она может стать кем угодно. Даже обернуться твоей Рысью, и ты никогда не заметишь разницы. Так что тебя останавливает? Она даже не человек».
Это неправильно, упрямо повторил он. Многому пришлось научиться в странствиях, в том числе и не разбрасываться Словом некроманта, но какие-то же барьеры должны остаться!..
Мысли крутились и сталкивались, словно льдины весеннего водоворота. Ответов, однако, не находилось.
Он не знал, является ли приютивший их мир «могильной ямой». Может, и да, однако он именно приютил их, принял, подставил плечо, и кто знает, в какую бездну они бы сорвались, не окажись он на пути их падения?
