– Возвращайся, – проговорил некромант, обращаясь к буйствующим тучам. – Возвращайся, Аэ. Нам есть о чём поговорить.
Островок плыл всё выше и выше, пробивал поспешно расступающиеся облака.
– Возвращайся! – крикнул он уже в полный голос.
Лёгкий толчок. Это разжались воздушные корни, выпуская сухую оболочку твари Хаоса, той самой, пятой, что так и не успела к пиршеству.
За спиной Кэра кто-то негромко кашлянул. Негромко и смущённо.
Аэсоннэ в зелёном платье стояла, обхватив дивное дерево, тонкое, но высокое, раскрывающееся полупрозрачными голубоватыми листами. Оно тоже менялось, и подобие того, что увидишь в любом лесу, уходило. По широким листам играли капли звёздной росы, потянуло свежестью.
– Простишь ли ты меня?…
Она прижалась щекой к серебристо-жемчужной коре.
Фесс улыбался. Было больно, и боль эта останется с ним надолго, если не навсегда, но сейчас он улыбался.
Им предстояло много работы. Мир изменился бесповоротно, пусть даже пока ещё об этом и не догадывается. И его, некроманта, долг – сделать так, чтобы здешние обитатели ничего бы не заметили и ни о чём не догадались, только вот дышать бы им стало полегче, да кончилась бы эпидемия неупокоенности.
Но теперь он знал, что с ней делать.
Правда, ему предстояло ещё познакомить Аэсоннэ с Ньес, а это наверняка выйдет потруднее, чем сладить с личем.
Лич… он тоже был нужен.
Там, наверху, ждали дева Этиа и рыцарь Конрад, а ещё – призрак той самой девушки, что должна была сдержать мёртвого колдуна. Её муки закончены.
– Возьми, – вдруг услыхал Фесс.
Аэ нагнула серебристую ветвь дерева, и та послушно отделилась, замерла причудливым посохом – не мёртвой деревяшкой, но живым и дышащим оружием.
Тем более что снизу вновь поднимались демоны.
Город греха не сдавался. Не сдавались его хозяева. Их не так просто уничтожить, но, самое главное – нужно ли? Ведь если бы не они, не родилось бы и это древо.
Островок продолжал подниматься, лиловая тьма бежала от серебристых лучей. Ещё немного – и пред ними откроются врата. Врата, за которыми – Армере, и черепичные крыши, и медленные реки, и горы, где ждут своего часа разбросанные злые семена Хаоса.
Но всё это будет после.
Аэсоннэ аккуратно качнула ветвь, с широкого листа сорвались сверкающие капельки, полетели вниз – нет, уже не капельки, но семена!
Прощальный их подарок личу и тем, кто стоял за ним.
Драконица смущённо улыбнулась.
Демоны приближались, натружно работая крыльями, и Кэр Лаэда поудобнее перехватил вручённый Аэ посох.
Эпилог
– И кто бы объяснил ещё мне, что всё это значило? – Отец Этлау барабанил пальцами по столешнице. – Как, во имя всего святого, я тут очутился?
Они все сидели в той же таверне. Дверь накрепко заперта, хозяин и прислуга предусмотрительно исчезли.
А над столом, над крепкой столешницей, плавало в мягком серебристом сиянии сказочное деревце на зелёном, покрытом свежей травой и цветами островке. Если приглядеться – увидишь бабочек над разноцветными венчиками, заметишь красногрудую пичужку на ветви.
– Я помню, – продолжал преславный отец-экзекутор, – мы все бились с Ним, со Спасителем… этой лживой сущностью… на Утонувшем Крабе… а потом – р-раз! – и я здесь, и помню, что родился тут, и вырос, и звали меня Виллем, и стал я членом Святой Конгрегации, и верую в Господа…
– И неведомую Супругу Его, – докончила Ньес.
– И в неведомую Супругу Его, – согласился инквизитор. – Виллем – это тоже был я. Я всё помню. Просто вспомнил и другое. Вот ответь мне, сударь некромант – как же это всё так вышло?
Они все смотрели на него, на Кэра Лаэду.
Рыцарь Конрад с девой Этией, что держались за руки, словно дети.
Драконица Кейден в нежно-голубых окутывающих одеяниях.
Загадочная целительница Ньес.
И Аэсоннэ, единственная, что застыла прямо напротив него, скрестив на груди руки.
Мэтр Гольдони лежал сейчас наверху, погружённый в целительный сон.
– Да, некромант, – вступила и Кейден. – Как же это всё так вышло?
– И что случилось после того, как ты нас… выпихнул? – В голосе Ньес по-прежнему сквозила обида.
– Всё хорошо, что хорошо кончается, – негромко уронила Аэ. – Вам дана вторая жизнь, вы разве ещё не поняли?… Мать Кейден, ты погибла в Эвиале. Отец Этлау, не знаю, чем окончилась для тебя битва на Утонувшем Крабе, но это и не важно. Память Разрушителя запечатлела каждого из вас, и, когда мир изменился, когда потоки силы скрестились на нём, он вернул вас такими, как вы и были. Ну, или почти такими. Скорее всего – лучше того, чем вы были. Он разрушил многое в вас самих, то, что тянуло вас ко дну.
– Что значит «вернул нас»? – не сдавался отец Этлау. – Откуда вернул? И – куда именно вернул?
Некромант молчал. От слов Аэсоннэ в груди словно расползалась огневеющая рана, будто в тонкий шёлк ткнули раскалённым прутом.
– И откуда ты всё знаешь? – сердито буркнула Кейден.
– Я была с ним. От самого начала до самого конца, мать.
– Какая я тебе «мать»?! – вскинулась старшая драконица.
– Память крови не лжёт, – пожала плечами Аэ.
– А почему же я ничего не помню? – голос Кейден прозвучал непривычно жалобно. – Как я могла такое забыть?
– Я не видел, как ты откладывала яйцо Аэсоннэ, – наконец заговорил Фесс. – Если следовать её мысли, что вы явились из моей памяти… то драконицу из Козьих гор я не помнил, как мать Аэ. Слышал о ней, но… почему-то не запомнил.
Кейден только покачала головой.
– Невероятно, некромаг. Как ты мог «запомнить» меня без Аэсоннэ? Как ты мог запомнить мою собственную память крови, что тянется на всё время, пока существовали мы, драконы, хранители Кристаллов Магии Эвиала? Как ты мог вложить это в… меня? Ты, человек, в меня, дракона?!
Тонкие ноздри её раздувались и трепетали.
– Всё куда сложнее, достойная Кейден, – тихонько прошелестела Ньес. – Ведь если вас с преподобным отцом-экзекутором сударь некромант знал по прошлой жизни, то откуда тут взялась я? И откуда в моей жизни взялась ты, госпожа, если я знала тебя очень, очень давно?
– И я! – пискнула дева Этиа.
– Прихотливы игры Драконов Времени, – заметила от дверей Аэ.
– Постойте, погодите! – вскинул руки отец Этлау. – «Прихотливые игры», прекрасная юница Аэсоннэ, хороши в местах прелюбодеяний, описания коих слишком греховны. Начнём сначала. С того самого момента, как ты, сударь некромант, весьма бесцеремонно выпихнул нас всех прочь. Что случилось после? Как явилось на свет вот это вот чудо?
