Резко затормозил около ее облезлого трехэтажного дома. Сразу подметил подозрительного мажора на углу, который явно не конфетами там приторговывает.
Гашиш в Тунисе любят, и вот из-за таких, как этот, тюрьмы и переполнены.
Ну и район ты себе выбрала, Элен, Господи.
— Жди здесь, я спущусь… — Элен по-прежнему на меня не смотрит.
Ага, конечно.
— Я иду с тобой. Вылезай.
Надеюсь, тачку не угонят, пока она будет вещи собирать.
Резво поднимаемся на третий этаж, мимо изрисованных граффити стен, а из-за дверей соседей несется арабская музыка, детский плач, громкие женские голоса. Звуки смешивается со сладким дымом кальяна, вкусом жженого масла и сахара, острого перца, без которого в Тунисе даже десерты не обходятся.
Воздух в квартире Элен горячий и сухой, как в финской сауне. Кондиционера тут нет. Еще один филиал Ада на земле.
Делаю вид, что слежу за машиной, но сам пялюсь в отражении стеклянной двери на то, как Элен, спрятавшись в спальне, стягивает с себя одежду, и остается в одном белье посреди комнаты. Черный комплект резко выделяется на светлой коже. Сейчас бы подойти и опрокинуть ее на кровать.
Сглатываю.
Не знаю, как продержусь рядом с ней в одной машине. Она уже довела меня своими играми с ремешком на босоножке, совсем недавно, по дороге из аэропорта. Я чуть не сорвался уже тогда, а мой неудовлетворенный голод рядом с ней растет в геометрической прогрессии.
Отвлекаюсь только на какого-то хмыря, который трется вокруг машины.
— Поторопись-ка! А то, пока ты будешь прихорашиваться, нас без колес оставят.
Вещей у нее немного. Рюкзак, сумка и узкий чемодан. На ней свободные джинсовые бриджи, которые подчеркивают ее задницу, и те самые ботинки с высокими бортами, скрывающими ее щиколотки, благодаря которым я хотя бы не превращусь в неадеквата с капающей слюной и торчащим, как дубина, членом.
Футболка белая, с высоким горлом, никакого выреза, совершенно обыкновенная, и так я думаю ровно до того момента, пока она не поворачивается ко мне спиной.
— Какого хера?
Элен мигом вскидывается с воинствующим видом.
— Другой нет.
— Как это «другой нет»? Давай, блять, еще на машину дипломатических наклеек и транспарант повесим. Что за детские выходки? Переоденься! У тебя логотип «Юнисеф» во всю спину.
— Это просто футболка.
— Это не просто футболка!
Прожигает меня взглядом, но я с места не сдвинусь, пока на ней эта футболка. Ругается сквозь стиснутые зубы, и гневные русские маты мигом ударяют ниже пояса.
Раньше я слышал, как она так грязно ругалась только, пока кончала.
Все-таки выудила из рюкзака какую-то шмотку. Рывком сняла с себя «Юнисефовскую» и быстро натянула другую, даже не дав, как следует, поглазеть на ее грудь.
Впрочем…
Я мог и не торопиться.
Эта футболка не оставляла вообще никакого простора для воображения. Вырез был откровенным, глубоким. Ткань обтянула ее тонкую талию, высокую грудь и изгиб поясницы как вторая кожа.
— Так лучше? — процедила она, сверкая глазами.
Так наши шансы, что нас заметут наркоторговцы или полиция, значительно снизились, ну просто потому, что мы тупо не доедем до опасного района. Я навернусь в кювет где-то на половине пути, если так и не найду в себе силы оторвать взгляд от крупной родинки на ее правой груди.
Надо было, надо было сделать это вчера, когда она плавилась в моих руках. Просто насадить на себя так сильно, чтобы аж яйца подтянулись. Пара поступательных движений, и уже сегодня я был бы нормальным человеком, а не озабоченным маньяком.
С улицы донесся рев сигнализации и, вскинув одну бровь, эта чертовка сказала:
— Мы все-таки останемся без шин, если не выйдем прямо сейчас.
Глава 20. Элен
После того, как я занесла ключи хозяйке квартиры на первый этаж, мы вернулись в элитный район набережной, поднялись в последний раз в пятизвездочный люкс, где Джек собрал и свои вещи. Их у него оказалось еще меньше, чем у меня.
Пока он собирался, я делала вид, что изучаю маршрут, разложив перед собой карту округа Матмата.
Билеты на автобус я сдала еще по дороге в мою квартиру. Когда Картер подъехал к вокзалу, хватило одного только выразительного взгляда, брошенного поверх спущенных на кончик носа солнечных очков-авиаторов. Из машины я вышла также, без единого слова. Слишком поздно, чтобы спорить или сопротивляться.
Теперь у меня не было другого выхода, кроме как ехать на юг Туниса вместе с Джеком Картером, который пугал меня до чертиков.
И которого я по-прежнему хотела до одури.
Мое тело всячески сопротивлялось идеи, что от этого мужчины нужно держаться как можно дальше. Торчащим соскам было плевать, что все, что было между нами и так усложняет ситуацию, и все станет совсем безнадежно паршиво, если мы еще и переспим. Даже хладнокровный разум выбрасывал белый флаг, когда меня захлестывали воспоминания прошлой ночи.
Его руки и жадные поцелуи, его пальцы и нежные укусы в плечо и шею. Все это казалось сном. Еще вчера я расслабилась в его объятиях и доверилась ему, а уже сегодня от этого доверия не осталось и следа.
И пять фальшивых паспортов, и те руки, что возносили меня прямо в рай: все это был он, Джек Картер. Наглый, опасный и острый, как бритва. И в то же время самый внимательный, нежный и страстный мужчина, который когда-либо касался меня.
Если бы это были два разных человека, было бы проще. Я бы послала первого и осталась бы с тем, с кем не хотелось вылезать из постели. Но это был один и тот же мужчина, в котором сочетались все мои самые противоречивые страхи и желания. И я совершенно не знала, как быть и как с ним себя вести.
Мы покинули пятизвездочный отель и, пока Джек, выписывался, я поймала его внимательный взгляд и не сдержалась. Спросила таким вежливым, елейным тоном, что аж тошно:
— Ничего в номере не забыл, дорогой?
Он широко улыбнулся в ответ:
— Хочешь вернуться и еще раз обыскать ванную, дорогая?
— Если вы что-то забыли в номере, мы отправим вам это по адресу, указанному при заселении, — привычно и без эмоций отозвалась девушка на рецепции.
Я представила лицо той горничной, которая найдет стопку фальшивых паспортов под раковиной.
Подхватив паспорт, Картер лучезарно улыбнулся.
— В свои критические дни ты становишься совершенно несносной, дорогая, — отозвался он, подталкивая меня к выходу.
— Удар ниже пояса, — прошипела я.
— Ты первая начала.
Мы сели в машину и не произнесли ни слова до тех пор, пока столица не осталась позади, а море не исчезло за песчаными холмами.
