Горло свело спазмом.
— Мне так жаль, Джек.
Джек кивнул.
— После этого моим опекуном стал дядя, брат моей матери. Меня отправили в закрытую школу-интернат для мальчиков в Ланкастере.
— Там ты и научился играть?
— Ага… Там из меня пытались сделать настоящего джентльмена, каким и полагается быть наследнику аристократической династии, но все даром… Когда Энакин вырос, он все-таки вернулся за матерью. Сюда, — Джек показал на стены, — Она обрела свободу, другой мужчина помог ей. Энакин не имел никакого права возвращаться к матери, поскольку это противоречило философии рыцарей-джедаев, но его мучили кошмары и он рискнул. Он прилетел на Татуин вместе с единственной женщиной, которую любил, надеясь, что успеет спасти мать от смерти.
Несмотря на то, что у помещения, фактически, не было четвертой стены, я почувствовала острую нехватку воздуха. Низкий разрисованный потолок давил сверху, а от стен повеяло холодом подземной пещеры.
— И он успел спасти ее? — прошептала я.
— Нет. Энакин в итоге потерял здесь сразу обоих, и мать не успел спасти, и навсегда оттолкнул от себя любимую женщину. А после окончательно перешел на Темную сторону. Именно Энакин и стал Дартом Вейдером, главным злодеем саги, Элен.
— Джек… Зачем ты рассказываешь мне это?
Со двора донеслась чья-то тяжелая медленная поступь. И этот человек определенно шел именно к нам. Шестое чувство подсказывало, что это вовсе не владелец отеля.
Джек остановил на мне свой темный, колючий, как мороз, взгляд.
— Элен, мне жаль. Но я ни за что на свете не позволю тебе ввязываться в то, во что ты собиралась ввязаться. Особенно теперь.
— Но ты обещал помочь…
— Я сдержу свое слово, но все, что нужно, я сделаю сам. Я ведь эгоист, помнишь? А наше с тобой время истекло. Спасибо за все, Элен, это было весело.
Я вскочила на ноги, пятясь от стола и пещеры. Но не так-то просто было вырваться из подземного царства и подняться на поверхность.
— Я не уйду! Ты не избавишься от меня так просто, Джек.
— Лгунья, — улыбнулся Джек. — Не сомневался, что так и будет. Ну и кто из нас двоих дает обещания, которые не может выполнить?
Шаги кого-то третьего стихли.
С запозданием я поняла, что этот человек уже стоит позади меня. Нужно было кричать или бежать, в конце концов, работники отеля могли хотя бы прийти на шум и помочь мне выиграть время, но вместо этого мои ноги приросли к полу, а сама я онемела под пристальным, непроницаемым взглядом капитана Картера.
После он отвел взгляд чуть в сторону, куда-то выше моей головы.
И кивнул.
Я не могла поверить, что он сделал это со мной.
Мужчина позади меня сократил расстояние до минимума, обхватив меня одной рукой, а второй — приложил к моим губам какую-то вонючую мокрую тряпку.
Глаза обожгли слезы. Легкие горели из-за задержки дыхания.
Он не вмешается, поняла я. Не остановит это безумие.
— Пошел ты, Картер, — выдохнула я и сама сделала один глубокий вдох.
Мир перед глазами стал плавиться и стремительно темнеть.
Джек, мать его, Картер смотрел на меня до самого последнего мгновения, что я оставалась в сознании.
Потом я рухнула во тьму.
Глава 25. Джек
Сука-жизнь любит лишать меня выбора.
Что в детстве, что теперь — она сначала дает мне слишком много вариантов, позволяет распробовать каждый, насладиться ими, а после одним махом отбирает всё, что имеет для меня ценность. И тогда самый худший и беспощадный вариант становится единственным выходом.
Как сейчас с Элен. Как и когда-то с единственной женщиной, что я по-настоящему любил в своей жизни, — мамой.
Глядя на пьяного отчима, я всегда знал, что не прибегну ни к алкоголю, ни к другим опиатам, но после смерти мамы в этом больше не было никакого смысла.
И в старших классах интерната я подсел на порошок.
Мой дядя, ставший моим опекуном, тогда же лишил меня денег, надеясь, что бедность поможет избавиться мне от зависимости. Наркоманом я действительно не стал. Но только потому, что больше чем себя, я любил небо. Единственная любовь всей жизни, что у меня оставалась после того, как у меня отобрали все остальное, что делает человека тем, кто он есть: дом, друзей и родителей.
Только синее небо над головой, а не отсутствие денег, и помогло пережить ломку. Только ради неба я забил на разрушительное детство, поступил в летное училище и все-таки выучился на пилота.
Долгие годы именно небо помогало мне выживать на земле.
А после появилась — она.
Моя первая жена.
Да, я был женат. И даже был счастлив.
Но в те дни я летал слишком много, как и Андрей Романов. Авиация — это всегда много часов в небе или на тренажере, не бывает иначе, и Элен сразу поняла, что со мной что-то не так.
Люди не птицы, которых достаточно выбросить из гнезда, чтобы крылья, ветер и инстинкт сделали свое дело. Чтобы летать, пилотам нужен опыт, а это долгие-долгие часы обучения.
Не всем женщинам хватает терпения. Не всем достаточно кратких встреч урывками между рейсами и стыковками.
Моей жене всего было мало. Я не мог винить ее в этом, но и отказать небу не мог. Я разрывался, спасая брак, но несколько внештатных ситуаций на борту доказали, что без опыта я просто вернусь в цинковом гробу обратно, а это никому не нужно.
Но моя жена продолжала ставить ультиматумы.
У нее были свои связи. Да и у меня они остались, еще со времен закрытой школы для богатых мальчиков, которые знали, как надо развлекаться на полную катушку. И однажды нашелся вариант, который устроил нас обоих: летать надо мало, а деньги платят хорошие.
Я любил небо, но не хотел терять жену. Нигилизм, фатализм и эгоизм — коктейль похлеще «Молотова».
Так британец, потомок аристократов, оказался на борту частного самолета, который помогал ирландцам в их борьбе за независимость против Короны. На меня смотрели, как на сумасшедшего.
В рассветном мраке я приземлялся на воду у скалистых берегов, ждал, пока в пузо погрузят ящики без опознавательных знаков с плоских лодок, а после летел на закрытый аэродром среди зеленых холмов, где желал ирландцам успеха в их нелегкой борьбе.
В те дни я впервые наступил на горло собственной морали, уговаривая себя, что если не я, то кто-нибудь другой все равно поднимет этот чертов самолет в воздух. Я всего лишь пилот и не играю никакой существенной роли в этом многолетнем противостоянии и подпольном бизнесе по перевозке оружия.
Самообман. Как закрывать глаза на всю фуру в целом, которая сбила вас на пешеходном переходе, и всеми силами проклинать только ее левое колесо. Но я был счастлив в те дни.
