Эми постелила циновку размером с кровать и накрыла ее простыней. Она поместила эту импровизированную постель на землю под навесом крыши. Дождь к тому времени прекратился. Начался отлив, и вода отступила, открывая белый песчаный пляж. Эми дала Альваренге подушку и предложила отдохнуть. «Моя душа была полна счастья. Я думал о том, как же меняется жизнь, когда ты оказываешься среди людей». У Альваренги была крыша над головой, подушка, и он лежал на твердой земле. «Я подумал: как хорошо, — рассказывает он. — Я закрыл глаза. Я отгородился от мира». Он проснулся, чтобы помочиться под деревом. «Я смотрел на мочу и вспоминал, как пил ее».
Хотя был день, Альваренга попросил, чтобы Эми оставила свет включенным рядом с его импровизированной кроватью. «Я спал и спал, — рассказывает он. — Наконец-то за бортом не плескался океан. Проснувшись, я попросил найти мою выброшенную на берег лодку, но они не поняли меня».
Тогда Альваренга нарисовал на листе бумаги лодку. «И тут мы поняли, что он пытается разговаривать с нами, — делится впечатлениями Эми. — И Рассел отправился в том направлении, куда указывал подобранный нами человек».
Пока муж отсутствовал, Эми положила на тарелку риса с цыпленком и знаком велела гостю воздать благодарность Господу за ниспосланную еду. Альваренга помолился, потом вывалил целую гору соли на блюдо и принялся есть. Любую специю, имевшуюся в ящиках Эми, он сыпал себе в тарелку. «Я не пользовался ни вилкой, ни ложкой. Все это было так неудобно, — объясняет он. — Я заталкивал пищу в рот обеими руками. Она угощала меня ланчем дважды, но я так и не мог утолить свой голод».
После третьего приема пищи за последние шесть часов Альваренга выпил чашку кофе. Эми беспокоилась, как бы этот дикарь не объелся. Ему может стать плохо от такого количества еды. Женщина уговаривала его остановиться и успокоиться. Поев, Альваренга увидел мешок с табаком и попросил дать ему несколько листьев. Он свернул большущую сигару и закурил впервые после того, как затянулся последним косячком марихуаны в лагуне Коста-Асуль. С непривычки он чуть было не упал без чувств. Эми смотрела на него в величайшем удивлении.
Через какое-то время вернулся Рассел и сказал, что лодку выбросило на берег на соседнем острове. Нужно было подождать прилива, чтобы забрать ее. «После того как мы поели, я взяла бумагу, маркер и пододвинула их к нашему гостю, — вспоминает Эми. — Я хотела, чтобы он написал что-нибудь для местного консула в доказательство того, что мы обнаружили человека, которого прибило к берегу».
Рассел и Эми могли точно сказать, что незнакомец держит ручку очень неумело, да и пишет кое-как. Буквы были большими и корявыми, как будто их выводил первоклассник. Они дали ему толстый черный фломастер, чтобы написанное легче было разобрать. Даже если бы они понимали по-испански, они бы мало что вынесли из каракулей Альваренги, похожих на японские иероглифы.
Когда Альваренга закончил писать, Рассел забрался в небольшую морскую лодку и отплыл, чтобы доставить необычное послание кому-нибудь из официальных представителей. Его путешествию благоприятствовал ветер, и менее чем через час он прибыл в Эбон, главный город и порт на одноименном острове. В Эбоне Рассел передал записку посыльному на мотоцикле, велев срочно доставить ее начальнику полиции или мэру. «Скажи им, что к нашему острову прибило лодку с человеком», — сообщил он.
Посыльный нашел мэра и передал записку Рассела. Мэр города Ионе Де Брум прочитала послание и тотчас же разобрала слово «друг», написанное на испанском, а также слова «отец» и «мать», но это было все, что она смогла вынести из странной депеши. Де Брум, врач-диетолог по образованию, обеспокоилась, что потерпевший, должно быть, находится при смерти после пережитого. Она взяла аптечку с ампулами для внутривенных инъекций, несколько банок с кокосовым молоком и гроздь свежих бананов, чтобы оказать первую помощь человеку, который, по ее представлению, был изголодавшимся робинзоном. «Я захватила с собой полицейского и фельдшера, так как думала, что нам придется иметь дело с человеком, сильно ослабевшим от голода и жажды». У причала она пригласила присоединиться к команде норвежского антрополога Ола Фьельштада, проводившего полевые исследования на атолле Эбон. Пока они готовили лодку для поездки через лагуну и изучали послание жертвы кораблекрушения, слухи о прибытии Альваренги уже начали распространяться по острову. НЕИЗВЕСТНЫЙ РОБИНЗОН ПОРОЖДАЛ ВСЯЧЕСКИЕ ВЫДУМКИ. КЕМ ОН БЫЛ? НАРКОКУРЬЕРОМ? ИЛИ ЖЕ ОН ПРОСТО УПАЛ ЗА БОРТ С ЯХТЫ?
* * *
Альваренга отдыхал и проклинал штормовую погоду. Было холодно, дул порывистый ветер, и снова зарядил дождь. «Мои кости, мои мышцы болели, и все мое тело словно разваливалось на части. Я был очень истощен из-за плохого питания в долгом дрейфе по просторам океана», — рассказывает он.
Эми дала Альваренге ведро воды, кусок мыла и полотенце. «От меня ужасно разило, — признается сальвадорец. — Из пор кожи выделялось масло, похожее на рыбий жир». Альваренга поскреб кожу и с любопытством повертел в руке кусок мыла. «Сначала я хотел его съесть. Потом, поскольку у меня не было шампуня, я попытался вымыть мылом волосы, но это оказалось невозможным. Пряди были так спутаны. Единственное, что мне удалось сделать — вымыть лицо и бороду».
После умывания он сидел и думал: «Как бы мне выбраться отсюда?» Альваренга начал усиленно размышлять. По привычке он стал разговаривать вслух с самим собой. Эми не могла понять оживленной беседы рыбака, однако почувствовала, что тот был доволен своими мыслями, поэтому начала потихоньку напевать.
Голос Эми успокоил Альваренгу. Его отчаяние улеглось. Песня помогла ему спокойно проанализировать ситуацию. Эми подошла к Альваренге и, ласково посмотрев на него, попыталась дотронуться до его волос. Альваренга отпрянул. «Я говорил нет, но ей все хотелось потрогать мои волосы», — рассказывает он. Борьба продолжалась какое-то время, пока Альваренга не убедил ее, что еще не готов к такому обращению.
Единственный спор между ними возник, когда сальвадорец взглянул на себя в зеркало, которое ему поднесла Эми. Увиденное до такой степени шокировало его, что он в ярости хватил зеркало об пол. Осколки разлетелись по комнате, что вызвало недовольство Эми. Альваренга же со своей стороны был рад избавиться от единственного зеркала в доме.
Рыбак вскоре опять заснул, и ему приснилось, что он снова был один в лодке в открытом океане. Лодка перевернулась и накрыла его, так что он барахтался под ней, стараясь не утонуть. Он проснулся, крича: «Где я? Не могу найти свою лодку. Не вижу ее. Где мой кофр? Мой ящик для рыбы?» Альваренга был раздосадован своим поведением. «Мне понадобился целый час, чтобы понять, где я нахожусь. Это был реальный мир». Он повторил фразу в надежде, что она отражает действительное положение дел.
Когда Альваренга рассматривал птиц, порхающих между деревьев, его внимание привлек шум, доносящийся со стороны воды. Эми стала прыгать и кричать. Повернувшись, Сальвадор увидел приближающуюся к берегу моторную лодку. В ней стоял человек в форме полицейского, а также находились трое других пассажиров. При виде этой компании Альваренга запаниковал. Неужели его хотят арестовать? Тем временем полицейский и трое людей в штатском выбрались из лодки и пошли по направлению к нему. Альваренга зажмурил глаза. УВИДЕВ ОФИЦИАЛЬНЫХ ПРЕДСТАВИТЕЛЕЙ ВЛАСТИ, ОН ТУТ ЖЕ ПРЕДПОЛОЖИЛ, ЧТО ТЕ ПРИЕХАЛИ, ЧТОБЫ ЗАТОЧИТЬ ЕГО В ТЮРЬМУ. НЕ ВАЖНО, ЧТО ОН НЕ СОВЕРШИЛ НИКАКОГО ПРЕСТУПЛЕНИЯ. Прожив в Мексике больше десяти лет, Альваренга не ожидал ничего хорошего от людей в форме. Иностранцы в тюрьме — это была не самая удачная история, и она никогда не заканчивалась хорошо. Он предостаточно слышал рассказов о том, как сальвадорцы, гватемальцы и прочие иммигранты попадали в мексиканскую тюрьму, но никто из них никогда не выходил из-за решетки.
