Но это не означает, что Анечка имеет право использовать меня в своих попытках задеть Наташу.
— Хотела… купить… такие же, — цедит Наташа, теперь уже разглядывая меня всю, с ног до головы и обратно. Сканирует, как опасный вирус. Снова впивается взглядом в кроссовки. — Но не было моего размера.
Я хочу придумать подходящий ответ. Так сильно хочу, что скрещиваю пальцы в карманах и морщусь от боли в суставах. И… ничего. Ноль мыслей и ноль идей. Все, чего я хочу — уйти подальше. В дом, за дом, пойти гулять куда глаза глядят. Или придумать отговорку о внезапной боли в желудке и вернуться домой.
— В следующий раз обязательно будет, — тихо отвечаю я. Максимум, на который оказался способен мой парализованный паникой мозг.
— Удобные? — напирает Наташа. — Не жмут? А то я слышала, что у этой модели очень прихотливая колодка — не под каждую стопу.
— Че? — снова влезает Вика. — Натка, это же не Лабутены, а кроссы из масс-маркета? Какая колодка? Налезли — и ладно.
Наташа натянуто улыбается в ответ на шутку. Пауза, чтобы я перевела дыхание.
И снова прицельный выстрел в меня — практически в упор. Я почти чувствую, как жжет во лбу опаленное порохом пулевое отверстие.
Мы-то понимаем, о каких именно «кроссовках» говорим. Это почти как в той моей книге, где король демонов вел переговоры о войне в кругу шпионов и доносчиков, и речь шла вовсе не о союзах и генералах, а о персиках и гранатах. Жаль, что я, блестяще написавшая ту сцену, в реальности оказываюсь с языком в заднице.
— С кроссовками все в порядке, — наконец, отвечаю я. Маленькая победа — не заикаюсь и голос не дрожит. — Планирую носить их долго.
Анна Павловна хочет вставить ремарку в наш разговор, но Наташа ее опережает. Кажется, уже оправилась от шока и собирается раскатать меня если не физически, то морально.
— Вот уж вряд ли, — выдает каким-то противно-высоким голосом. Она простужена что ли, что так неприятно гундосит? — Сезон — максимум. А потом придется покупать новые. Слишком прихотливая обувь.
«Поиграет — и бросит», — слышу отчетливое и громкое. Даже на всякий случай осматриваю лица Вики и Анечки — не поняли ли чего? Слишком уж грубо рубится Наташа. Видимо, уже чувствует вкус крови поверженного врага.
— Мне кажется… — Я невольно закашливаюсь, потому что от волнения голос ломается, разрываю фразу ненужной паузой.
И закончить ее не судьба, потому что папа и Сашин отец как громко зовут женщин забирать последнюю порцию мяса, а мама командует начало застолья.
— Ты снова в миноре? — спрашивает Вика, пока мы, позади всех, идем к веранде с горячим мясом на блюдах. — Сашка — мудак. Я ему это в лоб сказала. Но он вон какой счастливый павлин.
Киваю. Анечка уже рассказала, что Вика месяц не разговаривала с братом, потому что не могла простить ему наш разрыв. Только, в отличие от наших родителей, Вика знает настоящую причину расставания, а не наше официальное «не сошлись характерами». К чести Саши — он сам все ей рассказал.
— Саша нашел женщину себе по душе, — говорю я. На этот раз не скрывая иронию. Когда мне страшно — я становлюсь либо немой, либо язвительной. — У них полное взаимопонимание.
Вика передергивает плечами. Она слишком не конфликтный человек, чтобы открыто поддерживать чью-то сторону. А тут у нее ситуация — между молотом и наковальней. С одной стороны — лучшая подруга, с другой — родной брат. Так что вместо тысячи слов просто легонько таранит меня плечом. Мы будем считать, что месячного отлучения брата от сестринской любви было достаточно, чтобы сохранить нашу дружбу.
Вот только после признания Вадика… Стоит ли?
Мы усаживаемся за стол за пару минут до того, как начинается дождь. Монотонный и теплый, так что прятаться в дом нет необходимости. На веранде есть подсветка, а для особо мерзнущих — как я — пара пледов. В один кутаюсь сразу, украдкой проверяю телефон, но там до сих пор висит мое утреннее сообщение без отчета о доставке.
Я люблю и не люблю семейные застолья. Обычно они у нас вот в таком кругу — не клан Сопрано, но своя небольшая мафия. Как любит говорить моя мама — два поколения семей. Точнее — смотрю на грохающего об стол ложкой Викиного карапуза — уже три.
Я бы тоже хотела стать матерью. Во мне сидит огромная потребность любить безвозмездно, просто так. Выносить в себе маленькую жизнь, чувствовать, как она растет и колотит пятками по животу.
Я бы тоже хотела. Если бы мои шансы забеременеть и выносить не были равны одному из десяти.
Мое место за столом — между мамой и Викой, Саша с Наташей сидят напротив. Старшее поколение мужчин — мой отец и Сергеев — на разных концах стола. За час застолья уже приговорили бутылку крепкого спиртного и даже Вика, которая до сих пор кормит грудью, выпила немного вина. Для меня и мамы — сладкое игристое «Дольче». Пью и вспоминаю, как Антон поил меня коктейлем из безалкогольного шампанского и мартини. Почему-то в памяти осталось, что я в жизни не пила ничего вкуснее, хоть «коктейль» не был сладким, а у меня от кислого алкоголя все удовольствие — головная боль после первого же глотка.
— Сашенька, — привлекает его внимание моя мама, — а вы разве не должны были куда-то уехать?
— Ага, погреть булки на теплом песочке, — комментирует Вика. Они с Вадиком медовый месяц провели на каком-то горнолыжном курорте, где она штурмовала лыжню на четвертом месяце беременности. — Что-то ты прямо как нищеброд, братик.
Саша в шутку грозит ей кулаком.
— Мы решили пока отложить с курортами, — вместо мужа отвечает Наташа.
Кладет руку на его предплечье, чтобы еще раз прихвастнуть камнем. Он правда большой. Я не особо разбираюсь в бриллиантах, но, как писатель, постоянно что-то изучаю, копаюсь в разной нужной — или просто интересно — информации. Такой «метеорит» стоит полмиллиона, если не больше.
С ипотекой и двумя кредитами на машины, шикарной свадьбой, крутым фотографом…
Запиваю эти мысли большим глотком вина, жмурясь от лопающихся на языке пузырьков со вкусом мускатного винограда.
Я была занудой, которая мешала ему красиво жить. Но теперь это уже не моя проблема, и судя по тому, как охотно от стаскивает зубами мясо с Наташиной вилки, новая женщина полностью разделяет его взгляды на жизнь. Точно не тормозит фонтаны счастья, держа в уме пару миллионов долгов.
— У Саши очень важный проект на работе, — тут же перебивает невестку Сашина мама. — Он почти не бывает дома. Уходит в шесть, приходит в двенадцать. Каждую копейку тянет в семью.
— Наташа, а где ваш сынок? — спрашивает моя мама, потому что после реплики Анны Павловны за столом становится тихо, как в проклятой топи. — Воздух тут не то, что в городе, побегал бы — все на пользу.
— Леша у бабушки с дедушкой. — Наташа скармливает Саше еще кусок шашлыка. — Побудет там до конца месяца.
— У родителей бывшего мужа, — вставляет еще одну ремарку Анечка. — У Саши такой напряженный график…
