88 человек подписали «Открытое письмо американским либералам» (Soviet Russia Today, март 1937-го), 136 — «Московские процессы. Заявление прогрессивных американцев» (Daily Worker, 28 апреля 1938 года).
Их мораль сводится к справедливой максиме Каули: «Есть вещи поважнее, чем вопрос, виновен ли Троцкий».
Первое письмо дезавуировало комиссию Дьюи, названную — авторы перехватили лексику врагов — троцкистским фронтом.
СССР вправе защищать себя от предательских заговоров. ‹…› СССР нуждается в поддержке либералов в момент, когда силы фашизма во главе с Гитлером угрожают затопить Европу. Мы считаем ‹…› важным, чтобы прогрессивные силы США прояснили свою позицию. Реакционная пресса и общественность неистовее всех присоединились к антисоветской атаке Троцкого ‹…› преследуя собственные цели. Мы уверены, что вы не хотите быть причисленными к этим силам.
Суть второго письма — постскриптума к процессу антисоветского «право-троцкистского блока» в марте 1938-го — такова. Шумиха вокруг процессов не должна заслонить достижения СССР. Среди них: мирное решение национального вопроса, рост уровня жизни, доступность образования, культуры и здравоохранения, политика борьбы за мир. Нет ничего странного в том, что отстраненные от власти оппозиционеры уходят в подполье, плетут заговоры и, наконец, вступают в союз с врагами СССР. Никто не сомневается, что сети фашистского шпионажа окутали даже Америку. Насколько же интенсивнее и опаснее фашистская работа против СССР. Страна, окруженная смертельными врагами, имеет право предотвращать предательство, уничтожать шпионов и вредителей.
Мы призываем [либералов] поддержать усилия СССР в его избавлении от коварных внутренних угроз и поддержать интернациональную борьбу против фашизма — главной угрозы миру и демократии.
Среди авторов первого письма преобладали ученые, общественники, журналисты, включая восьмидесятилетнюю гуманистку Лилиан Уолд — медсестру, писательницу, одну из основательниц Национальной ассоциации содействия прогрессу цветного населения — ведущей негритянской организации США. Подписи под вторым письмом — who is who
[15] красной интеллигенции, прежде всего, Бродвея.
Чуть ли не целиком подписалась «Группа» во главе с Клёрманом.
Драматурги, сценаристы, критики, переводчики. Артур Арент, Миллен Бранд, Роберт Гесснер, Голд, Джером, Каспари, Каули, Кемпбелл, Мерл Колби, Джек Конвей, Коул, Кайл Крайтон, Крафт, Мелвин Леви, Лоусон, Мальц, Брюс Минтон, Нельсон Олгрен, Орниц, Паркер, Пол Петерс, Линн Риггс, Скляр, Бернард Смит, Филип Стивенсон, Анна Луиза Стронг, Кини Уоллис, Хеллман, Рольф Хамфри, Ленгстон Хьюз, Хэммет, Хаакон Шевалье, Ирвин Шоу, Эндор.
Доументалисты. Гурвиц и Стрэнд.
Композиторы. Блицстайн, Уоллингфорд Риггер, Гарольд Ром.
Актеры. Бонен, Фиби Бранд, Мартин Вольфсон, Гарфилд (еще не Джон, а Джулиус), Бартон Джеймс, Флоренс Джеймс, Хестер Сондергаард (сестра Гейл), Карновски, Аделаида Кляйн, Курт Конвей, Филип Лоб, Альберт Оттенхаймер, Стэндер, Бернард Стерн, Хаузли Стивенс-младший.
Лейда и Чен Силань.
Большая группа муралистов и рисовальщиков коммунистической прессы.
* * *
Я не спорю о том, что произошло в СССР, потому что я не знаю, что произошло в СССР. — Рапф, 1986.
Если бы речь шла только об оклеветанном Троцком и десятках оппозиционеров, выведенных на открытые процессы, это было бы не страшно: борьба за власть, ничего особенного.
Браудер — в русле «красного американизма» — остроумно подбирал событиям в СССР исторические параллели (Communist, март 1938-го). Разве генерал Арнольд, ведомый уязвленным честолюбием, не перебежал к англичанам, в сражениях с которыми покрыл себя славой? Разве другой герой Войны за независимость, генерал Конвей, не пытался сместить Вашингтона? Вице-президент не строил козни против Джефферсона? Начальник генштаба не предал Линкольна? Почему же Тухачевский и Бухарин не могли предать Сталина?
Но репрессии вырвались за рамки рацио. Едва ли не у каждого из авторов открытых писем были друзья, связь с которыми вдруг оборвалась: Киршон, Кольцов, Мейерхольд, Сац, Стенич.
Тухачевский, беседовавший о музыке с Робсоном. Ирландский экспат-коммунист Патрик Бреслин: в его переводе Робсон пел «Широка страна моя родная». Пинкевич, выговаривавший Ларднеру за глупую шутку. Чаттопадайя — бывший муж Смедли. Святополк-Мирский, изливавший душу Уилсону. Серебряков, восторгавшийся Бурк-Уайт. Редакторы «Интернациональной литературы» Динамов и Амдур — знакомцы Драйзера. Ольга Каменева и Александр Аросев — руководители ВОКС. «Негритянский казак» Форт-Уайтман. «Нарком кино» Шумяцкий, изучавший Голливуд, чтобы создать его утопическую копию в Крыму.
Пильняк, Третьяков, их жены — актриса Кира Андроникашвили и Ольга Третьякова, сотрудница английской редакции «Интернациональной литературы». Не менее восьми актеров Kolonne Links и театр «Скатувэ» в полном составе: с ними работал Алекс Норт. Айно Куусинен, «завербовавшая» Лоузи, и американские финны, создавшие Карельский театр.
Микитенко с простреленным виском найдут на окраине Харькова 4 октября 1937 года, после возвращения с мадридского конгресса. Зинаида Райх, жена Мейерхольда и прима его театра, вскоре после ареста мужа зверски зарезана в осиротевшем доме юными ворами-отморозками. Расстрелян в ссылке Давид Рязанов: его книги переводил Кьюниц.
Кстати, о Кьюнице.
Я знал польского писателя Ясенского. ‹…› Его польская жена, которую он привез с собой, оказалась шпионкой. Его самого в партию рекомендовал шпион. Он, в свою очередь, рекомендовал еще двух шпионов. Однако убедительных доказательств того, что он сам шпион, не нашлось. Его не арестовали, хотя, естественно, исключили из партии. Другого поляка, Вандурского, я часто встречал в редакции «Интернациональной литературы». ‹…› Он был святее Папы Римского — нетерпимый, непримиримый, бескомпромиссный, вечно обвинявший других в отсутствии преданности партийной линии. Он не пропустил ни одного собрания. Он всегда приходил вовремя. Он трудился тяжелее всех. Он был шпионом. Был еще немец Эрнст Оттвальт, улыбчивый, дружелюбный, жизнерадостный, чьи причудливые рассказы публиковала «Интернациональная литература». Когда его арестовали, людей осенило, что рассказы отражали нездоровый интерес к психологии шпионов. Перечитывая его автобиографию, люди так же внезапно осознали, что он сам признавался, что шпионил среди рабочих, когда ему было всего шестнадцать или семнадцать лет. — New Masses, 19 октября 1937-го.
Черт дернул Кьюица привести в пример Ясенского. Когда вышла статья, поляк уже полтора месяца сидел в тюрьме. Пример Вандурского притянут за уши: страстный пропагандист Мейерхольда, поэт, драматург и режиссер погиб еще в гуманные времена. Его арестовали в сентябре 1933-го, расстреляли в 1934-м. Незадолго до ареста он — вместе с Пискатором и Леоном Муссинаком — возглавил секцию драматургии Международного объединения революционных писателей.
