В начале войны Мюнценберг стал открытым агентом французской тайной полиции, выдавал ответственных партработников КПГ полиции и занимался опознанием отдельных видных партработников КПГ, заключенных в начале войны в французские концлагеря. Работая консультантом в комиссии «Сюрте» при концлагерях, которая решала вопрос об освобождении заключенных иностранцев, Мюнценберг смог освободить почти всех немецких и австрийских социал-демократов. В связи с ожидаемым назначением Дельбоса министром информации предполагалось, что в состав министерства войдет Мюнценберг как руководитель пропаганды против Германии и СССР; с ним будет работать его секретарь Кац.
Достоверность этой справке НКВД придает то, что Мюнценберг, арестованный в сентябре 1939-го, как и Кац, через несколько часов был освобожден благодаря вмешательству экс-министра иностранных дел Ивона Дельбоса и врача Анри Ложье, прославившегося усилиями по эвакуации ученых из оккупированной Франции. В 1946-м он станет первым заместителем генерального секретаря ООН.
Однако едва ли ни активнее всех дискредитировал Мюнценберга как полицейского провокатора именно Кац. Опорочить соратника-отступника — обычная практика. Когда блестящий Низан вышел из партии, сраженный пактом, сам Морис Торез посвятил ему статью «Предатель у позорного столба», назвав писателя сексотом полиции. Так же безапелляционно журналистка Женевьева Табуи в автобиографии «Они звали ее Кассандрой» (1942) утверждала:
Весь Париж знал, что Мюнценберг был агентом и передал полиции полные списки немецких антифашистов.
Считается, что Табуи повторяла наветы, которые нашептал Кац. Но, по ее словам, Мюнценберг пытался выведать у нее имена засекреченных источников в Германии. Кроме того, не факт, что Табуи вообще можно было что-то нашептать. Конфидентка Элеоноры Рузвельт, насмерть поругавшаяся с де Голлем в первые дни его лондонской эпопеи, в 1942-м она издавала в США газету Pour la victoire с завидным кругом авторов: Бернанос, Леви-Стросс, Бретон, Сент-Экзюпери, Ева Кюри. В отличие от Кассандры, которой Табуи слыла и среди коллег-журналистов, и среди политической элиты мира, она была просто очень хорошо осведомлена. Обнародовала тайный англо-французский план раздела Эфиопии (1935) и гитлеровские планы относительно Испании (1937), анонсировала вступление вермахта в Рейнскую область (1936) за два дня до оккупации.
Говорят, Табуи находилась на содержании у посольства СССР. Почему бы и нет? Смущает одно: если суммировать все разоблачения подобного рода, окажется, что бескорыстных антифашистов в природе не водилось. И тот шпион, и этот: количество компромата убивает его качество. За Табуи долго и пристально следило ФБР, не обнаружив доказательств работы на СССР. Сотрудничество Мюнценберга с французской полицией гораздо правдоподобнее. Табуи с юности вращалась в дипломатических кругах, могла взаимовыгодно обмениваться информацией с советскими дипломатами. У Мюнценберга земля горела под ногами. Франция, его тыловая база и убежище, в одночасье превратилась в ловушку. Спастись он мог, лишь используя свои связи (а в Англии у него были связи высочайшего уровня) и неизбежно накопленные контакты с коллегами из «демократических» разведок.
* * *
Все вышесказанное относится и к Кацу. Свидетельства о его сотрудничестве с французской полицией исходят не только от мстительной Бабетты Гросс, но и из кругов английской резидентуры в Париже. В ноябре 1952 года Кац будет в числе четырнадцати видных деятелей чехословацкой компартии (включая ее генсека Рудольфа Сланского), обвиненных в «троцкистско-сионистско-титоистском заговоре», выведен на открытый, показательный — по образцу московских процессов 1936–1938 годов — процесс в Праге. Там он даст показания о встрече осенью 1939-го в Париже с английским шпионом Ноэлем Кауардом, который, зная о работе Каца на французов, предложил работать по совместительству и на их британских партнеров. Эти показания считались типичным самооговором, образцом «сталинской паранойи», тем более нелепым, что шпионом-соблазнителем предстал знаменитый драматург, актер и певец Кауард. Но теперь-то известно: Кауард был высокопоставленным агентом MI5 как минимум с начала 1938-го. Возможно, его завербовали в кругах гей-подполья, где непринужденно общались актеры, дипломаты и разведчики.
Слава — чудесное прикрытие! Моей маской должна стать репутация развеселого плейбоя, смахивающего на идиота. — Кауард.
«Смахивающего» — это еще мягко сказано. Когда в августе 1940-го Кауарда ко всеобщему изумлению назначат британским спецпредставителем в США, британская пресса чуть ли не в открытую будет называть его идиотом.
Это назначение не принесет ничего, кроме вреда. В любом случае мистер Кауард — не тот человек, который подходит для такой работы. Его легкомысленная Англия — коктейли, графини, икра — приказала долго жить. — Sunday Express.
Мистер Кауард с его ходульным маньеризмом, резким акцентом и обширным опытом пустой светской болтовни мог бы заключать контракты с ему подобными американцами, но как представитель демократии… — Daily Mirror.
Как они ошибались! Звездный актер — если он умен — идеальный шпион. Его слава — его алиби: он может встречаться с кем угодно только потому, что знаменит. Гастроли — идеальное прикрытие для секретных миссий. Богемные замашки создают иллюзию того, что он безобиден (при нем необязательно держать ухо востро) и глуповат.
Нацисты — в отличие от британских журналистов — принимали Кауарда всерьез. В списке тех, кого предстояло первым делом арестовать после оккупации Англии (всего 2 820 человек), он числился наряду с Черчиллем, ненавистным ему Чемберленом, де Голлем, Фрейдом, Ханфштанглем, Олдосом Хаксли, Александром Кордой, Джоном Бойнтоном Пристли, Бертраном Расселом, Гербертом Уэллсом, Вирджинией Вулф и Игнацием Падеревским.
Миссия Кауарда в США заключалась в воздействии на влиятельные круги Америки с целью вовлечь ее в войну. Весной 1940-го он имел на эту тему доверительную беседу с ФДР. А в Париже, где Кауард возглавлял Британское бюро пропаганды, он действительно встречался с Кацем. Возможно, встречу устроила их общая подруга — Марлен Дитрих.
* * *
Есть версия, что именно английские «контакты» убедили Мюнценберга не бежать от французской полиции, когда 11 мая 1940-го подверглись интернированию еще гулявшие на свободе немцы, а сдаться ей и отправиться в лагерь. На смерть.
Мюнценберг попал в концлагерь Шамбаран — недалеко от Лиона. Когда Франция рухнула под натиском танковых колонн вермахта, 20 июня 1940-го охрана погнала зэков на юго-запад. Мюнценберг, воспользовавшись торжествующим хаосом, бежал (просто отстал от колонны), надеясь добраться то ли до Марселя, то ли до швейцарской границы.
Бежал он 21 июня, а 17 октября охотники нашли в лесу сорвавшийся с дерева полуразложившийся труп удавленника. При нем — документы и письма, удостоверяющие: это — Мюнценберг.
Бабетта Гросс, которую тоже интернировали, то ли тоже бежала, то ли ее освободили. Беглянка добралась — через Марсель — до Лиссабона, а после войны расследовала гибель мужа, категорически отвергая версию самоубийства.
