Злой рок преследовал братьев Ларднер. Вслед за Джеймсом, павшим в Испании, ушел навстречу своей смерти Дэвид. «Негодный» по близорукости, он устроился в ДВИ, добился в июле 1944-го направления в Лондон, а оттуда, в сентябре, — во Францию. В октябре, через несколько дней после выхода в New Yorker его первого репортажа, Дэвид с коллегой возвращались из только что отбитого у немцев Аахена в расположение части. В ночи джип, шедший с погашенными фарами, съехал на минное поле.
* * *
В Голливуде так мало писателей — большинство ушло в армию, — что там заключают долгосрочные контракты с любым, кто способен грамотно написать хоть одну фразу по-английски. — Variety, 1943.
Красных на Бродвее оставалось все меньше.
Скляр дебютировал в Голливуде «Городом без мужчин» (1943) — фильмом о женщинах, которые снимают жилье поблизости от тюрьмы, где мотают срок их мужья. Мальц адаптировал роман Грэма Грина о наемном убийце («Оружие для найма», реж. Фрэнк Таттл, 1942), впервые выведя на авансцену криминального жанра киллера — «шестерка», отиравшаяся прежде на заднем плане, выросла в полноценного героя. Более того — в посланца рока, излучающего метафизическую жуть. Вместе с Мальцем в Голливуд переехала его жена Маргарет Ларкин — поэтесса, бард, ветеран профсоюзных боев: это она сочинила титры к «Забастовке текстильщиков в Пассаике» (1926).
В 1943-м к ним присоединился коммунист Джон Берри, игравший в «Меркурии» с первого его дня. Уэллс называл его своим «духовным сыном» и, приступив к «Кейну», оставил театр на его попечение. Берри с горьким удовольствием вспоминал, как Уэллс будил его среди ночи, чтобы отправить на поиски чего-то срочно потребовавшегося — например американского флага. Если поиски не увенчивались успехом, Уэллс рокотал: «Неужели и ты предал меня?!»
В 1943-м звонок представителя Warners раздался в нью-йоркской квартире Бесси, едва сводившего концы с концами. Он вообще не был драматургом, а к театру — не считая опыта критика — имел только то отношение, что в юности неудачно выступил в агитпроповском спектакле в роли куклуксклановца. Еще до Испании он пытался пробиться в кино. Кайл Крайтон «одолжил» ему агента: тот разослал на студии новеллы Бесси и получил отказ. «Он высоколобый. Нам такие бесполезны».
Его «Людей в бою» (1939) горячо лоббировал Хемингуэй. Книгу признали лучшим рассказом о войне в Испании, New York Times удостоила ее беспрецедентной полосной рецензии. Но книге фатально не повезло: она вышла в первую неделю сентября 1939-го. Людей слишком тревожила разразившаяся война, чтобы читать о войне, уже закончившейся. А после пакта «сталинисту» Бесси оставалось лишь писать рецензии для коммунистической прессы: в респектабельные издания дорога была заказана.
Понятно, почему Бесси бросил трубку, приняв звонок за злой розыгрыш: агент, к счастью, проявил настойчивость. Понятно, почему, когда продюсер Джерри Уолд с ходу заказал адаптацию пьесы о хорошо знакомом Бесси бруклинском порте, тот сказал ему, что он бредит. (В 1936-м Бесси как профсоюзный репортер участвовал в забастовке моряков, а его первая жена организовала столовую для стачечников.)
«Что нам требуется, — сказал Уолд, а он всегда стрекотал, как пишущая машинка, — так это грандиозное разоблачение того, что там происходит, а кому мы наступим на пятки — меня не волнует».
«Я люблю делать картины на актуальные темы, — продолжал он. — Актуальные, но не типичные. У них там есть дерьмовый реакционный союз — Международная ассоциация докеров, а сейчас война, и сторонники „оси“ нередко устраивают саботажи ‹…› мы хотим помочь с этим покончить. Есть все основания думать, что владельцы судов и гангстеры-заправилы Ассоциации связаны между собой, да еще и с Министерством торгового флота… Это не какой-нибудь честный союз вроде нашего здесь, которым руководит Гарри Бриджес».
Мои волосы (те, что у меня еще тогда оставались) стали дыбом, и я все время твердил про себя: ведь это говорит голливудский продюсер — представитель гигантской капиталистической монополии, которую ты последние четыре года так яростно громил на страницах New Masses!
Глава 25
Сорвиголовы Дикого Билла. — Красные спецслужбы. — Генерал Потрошитель у партизан Тито. — «Чей это палец, Фрэнк?» — Грета Хари
Департамент военной информации был гротескнейшим скопищем коммунистов, про-коммунистов, социалистов, «розовых», поддельных интеллектуалов, фальшивых либералов, гомосексуалов и неувядающих лузеров. — Мэтьюс, American Mercury, октябрь 1954 года.
Созданные в один день, 13 июня 1942-го, Департамент военной информации (ДВИ) и Управление стратегических служб (УСС) провели почти тотальную мобилизацию интеллектуалов. В том числе — красных. Хотя работа предполагала допуск ко всему массиву секретной информации, профессионалы тайной и психологической войн больше, чем армейцы, доверяли красным. Не потому, что СССР — «брат по оружию»: это все лирика. Коммунисты обладали качествами, бесценными именно для такой работы. (Впрочем, теми же качествами обладал и завербованный УСС «крестный отец» Лаки Лучано.)
Твердокаменные антифашисты, опытные пропагандисты, они — лучше, чем кто бы то ни было, — находили верную интонацию для листовок и радиопередач на оккупированные страны. Владея — в той или иной степени — азами конспирации, они были — лучше, чем кто бы то ни было, — подготовлены к работе в тылу врага. Кое-кто из них «немало стран перевидел, скитаясь с винтовкой в руке» и располагал коминтерновскими связями.
Беспартийный интеллигент имел все шансы демобилизоваться из ДВИ или УСС с партбилетом в кармане. Фаста в ДВИ привел поэт Луис Антермайер, друг коммуниста Артура Миллера и автор New Masses. На первых порах Фаст сочинял пропагандистские брошюры, потом пошел на повышение. Шеф заморского радиовещания — «тот самый» Хаузман — ценил его романы и «политическое чутье». В итоге Фаста и его жену «привлекли к участию в нью-йоркском отделении культурной секции компартии коллеги из ДВИ».
Никто нас ничем не соблазнял, да и нужды не было. Люди, с которыми мы познакомились, были молоды, умны, открыты. На одних была военная форма, они ждали отправки за океан; другие служили в Нью-Йорке — в корпусе связи и иных организациях. Третьи — заняты на важной гражданской службе, среди них люди или физически ущербные, или единственные кормильцы, или вышедшие из призывного возраста. И, конечно, среди них было много женщин — умных, сострадательных, добрых.
* * *
Возглавил ДВИ журналист и писатель Элмер Дэвис. Изрядный вольнодумец, он боролся с запретом на публикацию фотографий павших солдат: лишь в конце 1943-го цензура разрешит фото тел или гробов, накрытых звездно-полосатым флагом. Дэвис достучится до ФДР: с санкции президента Life проиллюстрирует редакционную статью «Три американца» скорбным снимком Джорджа Строка: три джи-ай, уткнувшиеся лицами в песок где-то на Новой Гвинее.
Спорил Дэвис с властью и по более серьезным поводам, протестуя против интернирования японцев, игравшего на руку вражеской пропаганде, и лоббировал их призыв в армию. Но тут он был бессилен и даже вынужден выпустить фильм «Переселение японцев»: Милтон Эйзенхауэр, руководивший интернированием, объясняет там, что японские рыбаки следили за военными судами, а фермеры разбивали огороды вблизи аэродромов. Японцы на экране шли в лагеря чуть ли не с песнями и плясками.
