— Никакого байка, Костя, — упрямо возражаю я.
— Хорошо, велосипед подойдет? — успокаивает меня мужчина и тут же шепчет в живот. — Мамка не узнает, сынок. Я спрячу твой байк, и мы будем кататься, пока она будет занята.
Услышав такое, слегка толкаю в плечо Костю, дав понять, что его услышали. В ответ слышу хитрый смех и словно лопающиеся пузырики внутри себя. Ощущение непривычное, так что я на мгновение замираю.
— Что такое? — сразу настораживается Костя.
— Не знаю, просто как-то странно, — морщусь я, прислушиваясь к себе. — Может газики?
— Если ты будешь пукать ночью — ложись ко мне лицом, — игриво хихикает Костя и получает еще один тычок в плечо.
— Если что, это не я, а твой сын проветривает свою квартирку, — фыркаю, широко улыбаясь. — Так что терпи, дорогой.
— Нормально, — хмыкает Костя. — Сынок, ты слышал? Вот это я понимаю — грамотно слить тему на другого.
Сладкие поцелуи и болтовня с моим животом стали нашим ежедневным ритуалом. Порой мое меняющееся настроение вызывало стычки, и Костя в раздражении орал: «Я сегодня буду спать с сыном!». При этом мужчину вообще не волновало, что его сын еще не родился. Он насильно укладывал меня в кровать и целовался с малышом, крепко обхватив меня. Даже жаловался на меня ребенку.
Обручальные кольца, которые купил нам Костя, были простыми золотыми обручами. Перед тем как надеть его на палец, муж поцеловал мой палец и тихо произнес:
— Пусть это случилось позже, но у нас, как обычно, все не так, как у людей, — улыбается Вольский, надевая кольцо мне на руку Свое кольцо он отдал мне и стал в позу принцессы, протянув свою руку для ответного ритуала. Едва я надела кольцо на его руку, этот большой мужчина запрыгал, как девчонка, и стал пищать, развеселив меня окончательно. Мы стояли посередине кухни и хохотали, как дети.
Неделю спустя после бракосочетания наша жизнь пополнилась еще одним событием. Малыш стал шевелиться. Мы ждали этого события с особым трепетом, и, конечно, гордости Косте добавлял тот факт, что сынок сделал это именно тогда, когда он разговаривал с ним, прельщая ребенка жизнью с нами.
— Мы будем кататься на машинках, слушать громко музыку и даже возможно носить шляпы, — ворковал Костя, пока я читала книгу. — А когда подрастешь, я сам научу тебя курить и пить. Один фиг в школе научат, лучше уж я сам покажу.
— Костя, держи себя в руках, — бормочу я, желая прекратить этот бред. — Наш сын не будет курить и тем более пить.
— Серьезно? — усмехается муж. — Света, ты серьезно считаешь, что наш ребенок никогда не попробует алкоголь или сигареты?
— Ну, конечно, это когда-нибудь случится, — поджав губы, отвечаю я. — Но, надеюсь, это произойдет в сознательном возрасте.
— А я хочу спокойно объяснить сыну, что алкоголь — это решение с последствием, — пожал плечами Костя. — Не хочу делать из него запретный плод, который так и манит его попробовать и не хочу, чтобы сын думал, что мы прибьем его, как шелудивого песика, если он ошибется с выбором. Просто будем объяснять, что алкоголь не смертелен в малых дозах, но определенно потребует расплаты на утро. Если не делать из этого большой запрет, у него не должно развиться желания попробовать его. Вот ты не любишь вишню, так?
— Так, — соглашаюсь я, глядя на развалившегося рядом мужчину, лениво поглаживающего мой живот.
— Как ты это поняла?
— Попробовала и просто не понравилась кислинка, — пожав плечом, отвечаю я. — Я люблю черешню.
— Вот, а представь, что еще до того, как ты попробуешь, все вокруг будут тебе говорить: «Не ешь вишню. Нельзя. Попробуешь, мы будем ругаться!» Да только из чувства противоречия и интереса ты попробуешь вишню, и даже если тебе также не понравится, только из-за всеобщего запрета, ты начнешь думать: «Хм. Что-то в этой вишне есть!», и каждый раз будешь думать: «А не купить ли мне вишни? Что-то настроение у меня сегодня бунтарское!».
— Вопрос не в запрете, а в том, что это вредно, — смеюсь я над Костиными гримасами, пока он рассказывал о «запретной» вишне.
— Вопрос в искушении, — фыркнул муж. — Я не хочу, чтобы мой сын думал, что алкоголь — это круто.
Если нет искушения, азарта, нет и удовольствия от нарушения запретов. Какое удовольствие от вкуса ворованных яблок! Но его нет, если сосед и так дает тебе эти яблоки — бери сколько хочешь. Но вот вопрос в том, что ты не так уж сильно хочешь этих яблок, да и живот от их переедания болит.
Яблоки и яблоки. А вот если сосед грозный дядька, который выбегает каждый раз с палкой, пока ты украдкой обрываешь его деревце, это уже другое дело. Это уже не просто яблоки — это трофеи! И даже если у тебя болит живот от этих трофеев, ничего страшного, главное стащить добычу и сожрать улики. Чувствуешь разницу? А предмет торга тот же — яблоки. Так и с алкоголем.
— Но от яблок не пьянеешь! — привела я последний аргумент.
— Так от них и похмелья не бывает, — усмехнулся Костя. — В общем, я знаю, как воспитывать сына.
— Что ты можешь знать? — хмыкаю я. — У тебя не было раньше сыновей, как и дочерей.
— Я много читаю, — иронично отшутился Костя. — И батя у меня был мировой.
— Но ты куришь, Кость, — фыркаю в ответ. — И периодически пьешь.
— Допустим курю я в те моменты, когда ты доводишь меня до истерики, — вскинув брови прокомментировал мужчина. — А пью по долгу службы или с друзьями, что достаточно редко, ибо я практически всегда за рулем.
— Значит я довожу тебя до истерики? — весело интересуюсь, чуть изменив позу.
— Бывает, — фыркает Костя с улыбкой. — Порой я смахиваю скупую мужскую слезу.
Мы весело смеемся над его комичным ворчанием. Мягко посмотрев на меня, Костя целует мой живот и произносит:
— У нас будет замечательный сын, который сам решит, что ему делать. Мы просто будем любить его и подсказывать правильные решения. Ты прекрасная женщина, а я классный мужик, у нас будет отличный ребенок.
В этот момент мы оба почувствовали ЭТО. Отклик ребенка на наши голоса. Замираем с расширившимися глазами и с улыбками до ушей.
— Ты почувствовал? — неуверенно шепчу я, боясь спугнуть это чудо.
Муж в восторге мог лишь кивать, глядя то на меня, то на живот.
— Сынок пошевелился, — тихо шепчет Костя.
Мы вновь замерли в ожидании повторений, но, кажется, малыш просто повернулся во сне. В этот вечер мы лежали на боку, обнявшись лицом друг к другу, согревая сыночка между нами. Нежные поцелуи и поглаживания в этот вечер были важнее страсти и удовольствий.
На приеме у врача мы с волнением рассказываем, что почувствовали в тот вечер, глядя на улыбающегося врача. Мы обсудили с доктором все нюансы и получили поручение следить за шевелениями, считая их. Срок родов предварительно назначили после двадцатого марта.
