— Если честно, наверное, дело в нас с Сашкой, — пожав плечом отвечаю. — Она любила моего отца. И к тому же мы мешали. Мы с сестрой придумывали смешные клички ее ухажерам, а она потом не могла без смеха смотреть на них. Кстати, у мамы всегда были поклонники, но два ребенка рядом отпугивали многих из них. Если мужчин не смущал факт наличия детей, то мы уж явно не упрощали им жизнь.
Костя засмеялся от моих слов и мимики, с которой я признавала свои проказы.
— Однажды был мужчина, который стал ухаживать за мамой, — вспомнила я, сворачивая с Московского проспекта на Лиговский. — Помню, что мы ходили в гости. Мама, мы с сестрой и этот мужчина. Все было хорошо, но за время визита прошел дождь. Мы все вместе возвращались домой и по дороге увидели большую лужу. Этот мужчина перешагнул, а мы остались на другой стороне. И я тут громко говорю: «А наш папа нас бы перенес, а маме руку подал». Я до сих пор помню, как он замялся, услышав меня. Как ты понял, больше мы его не видели.
Не поворачивая головы, понимаю, что Костя начинает смеяться вместе со мной.
— Потом как-то у нее появился очень высокий ухажер, — продолжаю рассказ о детстве. — Мы и так не самые высокие девахи, а в детстве вообще шпендиками были. Короче, этот высокий мужчина приходил к нам достаточное время, и однажды мы смотрели мультики в гостиной. Сашка играла в куклы и скакала вокруг мамы и ее кавалера, и вдруг сестра как закричит на весь дом почти в ужасе:
«Мама! А у дяди Паши лысина!» Мне кажется, что я ела в этот момент, потому что когда повернулась к ним, у меня что-то изо рта выпало. И я как закричу: «Где?!», а Сашка такая пальцем на маминого ухажера показывает и такая в шоке: «Там!». Короче дядю Пашу мы тоже больше не видели.
Костя держится за живот, продолжая хохотать над моими воспоминаниями.
— Я смотрю, вы не щадили мужиков, — ржет мужчина, вытирая слезы от смеха.
— Потом у мамы был другой кавалер, — отмахиваюсь я, продолжая вспоминать. — Он был пухленький такой. Когда в гости приходил, всегда кушал у нас. Я возьми и брякни как-то: «А вы к нам покушать приходите, да?». Короче, и этого мужика след простыл. Так что в какой-то момент мама перестала пытаться наладить личную жизнь. Не то чтобы мы мешали, но было сложно. Мы не специально, просто так получалось. Мама потом смеялась, рассказывая подругам, после чего исчезали ее ухажеры.
Вечер субботы, на дороге достаточно спокойно и, подъезжая к главной улице города, я поворачиваюсь к Косте.
— Как тебе моя езда?
— Весьма аккуратно, — хвалит меня Вольский, и я по глазам вижу, что он говорит то, что думает.
Хоть я и не говорю ему, но сейчас отрабатывала поездку до своей работы. Частично, ибо мой офис расположен немного дальше. Сворачиваю на Невский проспект и вдыхаю полные легкие воздуха. Я люблю этот город и этот проспект. Широкий и просторный, он является главной улицей Северной столицы. От Дворцовой площади до Александровской Лавры Невский делился посередине площадью Восстания, немного изламывая проспект. Поездка по широкому проспекту на небольшой скорости дает Косте возможность разглядеть мой любимый город лучше. Огибаю Дворцовую площадь, являющуюся сердцем города, и выруливаю на одноименную набережную за Эрмитажем. Паркуюсь со вздохом, чувствуя себя намного более уверенно, чем думала изначально.
Прогулки по набережной и площади вблизи главного музея города всегда вызывали во мне особый трепет, а в компании с Костей я чувствовала себя еще более прекрасно. Мы медленно шли обнявшись.
Кажется, даже не нужны слова, было просто приятно быть вместе. Встав посередине площади, мы нежно целовались, как на первом свидании. Или на первом свидании не целуются? Я все забыла.
Чувствую себя самой счастливой на прогулке по любимому городу с любимым мужчиной под руку.
Воскресенье начинается с жарких Костиных ласк, и я совсем не против его страсти. Чувства бушуют во мне, словно ураган, сметая неуверенность и сомнения. Я люблю этого мужчину, и он хочет быть рядом. Почему бы не попробовать? Один раз.
Косте периодически звонят, и я чувствую, что он психует из-за этих дерганий. Работа есть работа, и от этого не сбежать. В воскресенье под вечер мой любимый вынужден уехать. Я сообщаю, что возможно на следующих выходных ничего не получится, ибо время атаки «Красной армии». Костя фыркает и целует меня в нос, обещая подумать. Решаюсь довезти его к вокзалу, припарковавшись в подземной парковке «Галереи».
Целуемся на перроне, и я впервые провожаю Костю в дорогу. Обычно это он машет мне рукой.
Последнее время мы всегда вместе, и я чувствую, как у меня ноет сердце. Словно кто-то сжал его в тиски. Раньше мне казалось, что это просто метафора, но впервые готова это оспорить.
Пока еду домой, от Кости приходит несколько СМС, но я читаю их только дома. «Чет я скучаю, а ты?», «Хочу назад(((», "Меня опять игнорят?(((». Успокаиваю Вольского, написав ответ и причину молчания — вождение. Получаю в ответ поцелуйчики. С тяжелым сердцем осматриваю свое жилье. Как тут пусто. Остаток вечера провожу за уборкой, прерываясь на ответные СМС для Кости и сестры. Мама позвонила ближе к ночи узнать, как я настроена на работу. Вообще не настроена. Ни капельки!
Приезжаю на работу раньше обычного, ибо выехала с запасом, но неожиданно доехала быстро.
Разгребаю дела, графики и закупки, которые делали в мое отсутствие. Читаю все сообщения.
Попутно наблюдаю за коллективом. Бунтов в мое отсутствие вроде бы не было, все отработали хорошо. Маша давно стала уверенно отвечать на звонки, перестав бояться трубки. Я по привычке продолжаю прислушиваться к ней, но уже не вмешиваюсь. Меня беспокоит лишь ее настрой. Она всегда будто на пороге депрессии. Меня это нервирует как руководителя, ибо может затронуть рабочий график отдела. Искать замену внезапно «заболевшему» сотруднику не то, чем я хочу заняться, только выйдя из отпуска.
— У тебя все нормально? — тихо спрашиваю я, присев к ней за стол во время обеда.
— Да, Светлана Антоновна, — скромно отвечает Маша, смущенно оглядев столовую.
— Если что, можешь положиться на меня, — тихо продолжаю говорить я. — У тебя есть мой номер телефона?
— Да, рабочий, — кивает девушка, расширив глаза.
— Я не всегда отвечаю на него, — отвечаю, поджав губы. — Записывай личный номер, если вдруг понадобится помощь, звони в любое время.
Не знаю почему, но я произношу эту фразу и даю номер своего мобильного. Что-то мне подсказывает, что Маше он будет нужен. Я помню ее прошлый повод «заболеть», и тогда она так же хандрила перед этим.
Вечером среды я болтаю с Костей, который скулит мне в ухо. Вдруг телефон подает сигнал о второй линии разговора, и вижу номер Маши. Быстро прощаюсь с Вольским и подключаю ее.
— Маш? — удивленно спрашиваю я, поняв, что на часах почти полночь.
— Светлана Антоновна, простите, что звоню, но мне больше некому, — хнычет моя подчиненная.
