– Сегодня я схожу в океанариум в Дигле, – сообщает она. – А если будет стоять ясная погода, то после него поеду на пляж Кауминул.
– О да, – неубедительно откликаюсь я, – здорово.
Хочу добавить к ограничениям, которые уже установила, еще ряд условий для Джоша, и на самом верху этого списка значится «Не забывай, что я не смогу через три недели просто развернуться и уехать из Каслданнса, после этого мне еще предстоит показываться в деревне».
– Я видела фотографии – прелестно! – заявляет миссис О’Брайен. – Но не буду задерживать вас еще дольше, у вас ведь наверняка много дел?
– Что-что? – Проходит несколько мгновений, прежде чем я реагирую на создавшуюся в разговоре паузу, и чувствую облегчение от того, что не вижу на лице у пожилой леди следов осуждения. – Простите… Кауминул действительно очень красивый. А вид на острова Бласкет и мыс Данмор Хед просто фантастический. Еще чашечку чая?
– С удовольствием, – соглашается миссис О’Брайен и откидывается на спинку стула.
Когда, выпив два чайничка чая, она наконец встает, то, к моему удивлению, по пути останавливается у маминого стола. Что именно она говорит, разобрать невозможно, однако о чем бы ни шла речь, мама лишь коротко мотает головой. Вот бы сейчас пойти за миссис О’Брайен, которая, судя по всему, теперь прощается и покидает столовую, не теряя радостного настроения. К сожалению, с ходу мне не удается придумать ничего, что не звучало бы как «Извините, но моя мать сейчас настоящая фурия», поэтому я ограничиваюсь тем, что убираю со столика, за которым только что сидела миссис О’Брайен, и надеюсь, что мама не была с ней совсем уж невежлива.
Джош, как обычно, появляется последним. Его непринужденное приветствие моя мать, которая в эту минуту направляется в свою комнату, удостаивает лишь едва заметным кивком. Ничуть не обидевшись, он берет чай, который я приношу, даже не спрашивая, улыбается в ответ и в следующие полчаса ни единым жестом не дает понять, что все еще думает о нашем разговоре вчера вечером.
Не то чтобы я ожидала, что он будет хотя бы наполовину так же взволнован, как и я. Однако меня раздражает, что Джош не говорит и не делает совершенно ничего, из чего я могла бы заключить, что его волнует, как все это устроить. В конце концов у него всего двенадцать дней – на Кэйрахе будет непросто отыскать идеального мужчину.
Я держусь, пока он не кладет салфетку рядом с тарелкой. Еще до того, как успевает подняться, я бросаю тряпку, которой только что протирала столы, и сажусь напротив Джоша.
– Слушай… это пари… что именно ты задумал?
Усмехнувшись, он снова опускается на стул.
– А ты не хочешь, чтобы это был сюрприз?
– Ни в коем случае.
Джош смеется:
– Ладно, полагаю, для начала я присмотрю подходящих кандидатов.
– Ты будешь называть мое имя?
– Нет, конечно.
– Но как тогда ты собираешься…
– Мне кажется, тебе стоит положиться на меня, все-таки у меня есть опыт.
– Опыт?
– Опыт. Даже во «Все ради любви» я всегда точно знаю, какие пары расстанутся сразу после шоу, какие и так никогда не встречались и просто охотились за призовыми деньгами, а какие по-настоящему подходят друг другу.
– О таком нельзя судить только после нескольких часов съемок…
– Например, бармен в вашем пабе и официантка друг другу подходят.
Ладно, теперь я по-настоящему впечатлена. Для меня стало неожиданностью, что Джош вообще заметил, что Нилл и Сиенна вместе.
Правильно истолковав выражение моего лица, он немного самодовольно усмехается.
– Будет весело.
Самоуверенная ухмылка сменяется доброй улыбкой. Наверное, она оказала бы больший эффект, если бы я уже не видела ее несколько раз. Такую он выдает на шоу, когда объявляет взвинченным парочкам, что следующее задание будет проще простого. В большинстве случаев после этого начинается самое неприятное.
* * *
После завтрака Джош прощается со словами, что отправляется осматривать окрестности, а я все утро пытаюсь избавиться от видения, в котором он развешивает на фонарных столбах плакаты с моей фотографией и подписью «Кто хочет сходить на свидание с этой девушкой?».
Плохо то, что в этом отношении я бы доверилась Джошу абсолютно во всем. Для трейлера одного из эпизодов «Все ради любви» он вышел на сцену во время исполнения оперы. Пение арий, безусловно, не входит в число его главных талантов, но несмотря ни на что, он с такой самоотдачей выводил каждую ноту, что очарованная публика в итоге разразилась аплодисментами, будто только что слушала Лучано Паваротти. И все это лишь ради вступления к игре, в которой, естественно, надо было петь.
Кто-то вроде Джошуа Хейса определенно не увидит никакой проблемы в том, чтобы расклеить мое лицо на каждом столбе.
Где-то после полудня я перезваниваю Сюзанне, меня уже грызет совесть, потому что вчера я ее проигнорировала. О Джоше и нашем споре я ей ничего не рассказываю, в принципе, мне и не кажется, что в данный момент сестру это особенно заинтересует.
То, что мать с недавнего времени и со мной не общается, как ни странно, ее не очень удивляет.
– Она скоро успокоится, – лаконично отвечает сестра.
– Ты на самом деле так считаешь? Как раз ты-то должна понимать, какой упрямой она бывает.
– Ну да, но в целом это ведь навряд ли что-то меняет, правда? – возражает Сюзанна. – Она же и так почти весь день сидела у себя в комнате, ты сама говорила.
– Да, но раньше с ней как минимум можно было вести нормальный диалог.
– Не мне.
– Нет, не тебе, но это разные вещи.
– Почему? Она больше не разговаривает со мной, а теперь не разговаривает еще и с тобой… в чем тут разница?
– Разница в том, Сюзанна, – раздраженно выпаливаю я, – что она у меня живет! И поэтому я несу за нее ответственность.
– Ай, да ладно. – Такой расслабленной сестру я уже давно не слышала. – Она уже взрослая.
– И ты не считаешь ужасным, что она угрожает продать «Морские ветры»? После того как вынудила сбежать двоих постояльцев? И сегодня утром не сказала мне ни единого слова?
– То, что эта пара уехала, конечно, кошмар, – признает Сюзанна. – Но кто знает, может, ей полезно будет обо всем поразмыслить.
Да ну, сестра же не серьезно… и тут у меня включается мозг, и я внезапно соображаю, что происходит.
– Ты рада, что она теперь и со мной не разговаривает! – вырывается у меня.
– Нет! – молниеносно отрицает Сюзанна и через несколько мгновений добавляет: – Нет, честно, нет, но… не сможет же она вечно не общаться с нами обеими. А когда однажды снова возьмет себя в руки, то, возможно, и со мной заговорит.
