Последнее соображение заставило его задуматься и о других аспектах ситуации. В частности, о том, зачем вообще потребовался гоблинам детеныш крылатого кентавра.
Годива уверяла, что он нужен, чтобы возить на спине ее дочку, однако в скакуны малыш явно не годился по возрасту. Пытаясь приспособить его для этой роли, гоблины могли причинить малышу вред, даже не желая ему зла. И как вообще можно разлучать ребенка с матерью, пусть даже этот ребенок, как и все кентавры, рассуждает вполне по-взрослому и может показаться самостоятельным. И в любом случае – в этом Дольф не сомневался – кентавр Черион это дело так не оставит. Выигрыш Электры избавил бы от многих неприятностей, но исход игры оказался иным, и это не сулило ничего хорошего.
К тому же оставалось неясным, что будет дальше с чудной четырехпалой и остроухой эльфийской девочкой.
Славной, доброй девочкой, пытавшейся вызволить Че и успевшей с ним по-настоящему подружиться. Судя по всему, она основательно застряла в Ксанфе. Может быть, стоило бы отвезти ее в замок Ругна.
Самым приятным во всем этом путешествии с приключением было то, что оно позволяло на время выбросить из головы проблему двух невест. Однако – и Дольф отдавал себе в этом отчет – лишь на время, причем вовсе ненадолго.
Решать придется очень скоро, а он, увы, ничуть не ближе к решению, чем был шесть лет назад.
Ход его мыслей прервало появление огра. Дольфа это не остановило: огры, конечно, сильны, но со сфинксами не тягаться даже им. Так что вздумай кто из них преградить ему дорогу, он просто пойдет напролом.
Однако напролом идти не пришлось: огр застыл на месте с совершенно ошалевшим выражением на безобразной физиономии.
– Ну ты даешь, Нада! – восхитилась Электра.
«Ну конечно, – сообразил Дольф. – Нада просто привстала у огра на виду, и.., вздохнула». Огры до крайности тупы, но чтобы оценить по достоинству некоторые качества Нады, особого ума не требуется.
Но тут объявилась огрица. Дело принимало худой оборот, потому как на женщин, к какому бы племени они ни принадлежали, Нада производила совсем иное впечатление, нежели на мужчин. А на огриц особенно: если огры еще были способны поражаться красоте, то их жены считали своим долгом всячески способствовать искоренению всех ее проявлений.
Потом сработала волшебная палочка Годивы, и огры взвились в воздух. Совершив кувырок, огрица шлепнулась физиономией на валун, растрескавшийся на осколки, разлетевшиеся со страху кто куда. А вот лицо огровой жены ничуть не изменилось, осталось размазня-размазней.
Огрица задумалась. Вообще-то, мысли с трудом пробиваются сквозь твердокаменную огрову черепушку, но все же, бывает, достигают места назначения. Эта, в всяком случае, пыталась думать так интенсивно, что череп раскалился и обжегшие ноги блохи попрыгали в разные стороны. Правда, начать думать – не значит что-то придумать: так ни до чего и не додумавшись, огрица попросту попыталась напасть на сфинкса.
Палочка сработала вновь, на сей раз уронив ее мордой в грязную лужу. Грязь прямо-таки окаменела от страха, и физиономию прихватило, мешая огрице вырываться. Конечно, она все равно вырвалась, с ревом разметав камни по окрестностям, и решила напасть на сфинкса снова. Правда, сфинкс, то есть Дольф, к тому времени уже ушел, и огрица просто побрела в первом попавшемся направлении, с тем, чтобы напасть на то, что подвернется. Ну, а Дольф, осторожно хлюпая по болоту, шел своей дорогой, пока не добрался до Птичьего Базара. Базарившие там птицы, по большей части, не обратили на путешественников никакого внимания, но одна птица Рок стала описывать над ними круги, видимо, оценивая свои шансы. Если среди наземных существ сфинкс является крупнейшим, то среди летающих таковым считается Рок, ежели не считать птицы Симург, обычно не вмешивающейся в мирские дела. Правда, она сочла необходимым появиться на свадьбе Чекс с Черионом и потребовать от крылатых чудовищ обещания оберегать Че.
Дольф проник туда незаконно, обернувшись стрекозлом, однако клятву принес и теперь вовсе не был уверен в том, что держит слово как следует.
Птица Рок, между тем, явно решила атаковать: видать, появление на Базаре чужих пришлось ей не по нраву. Дольф призадумался: сам он птицы не боялся, но всей угнездившейся на его спине компании грозила нешуточная опасность. Пока он размышлял, как бы превратиться в кого-нибудь так ловко, чтобы и птаху спугнуть, и спутников не рассыпать, Че залез ему на голову и замахал руками.
– Куда ты! – испуганно закричала малышу Электра. – Прячься!
Но прятаться не потребовалось: птица Рок с резким, оглушающим воплем (такие звук принято называть Рок-музыкой) метнулась в сторону. Дольф сразу сообразил, в чем дело: птица узнала Че, которого, будучи крылатым чудовищем, обязалась оберегать. А коль скоро детеныш путешествовал в компании друзей, свободный проход всем им был обеспечен. Другие птицы, не являвшиеся чудовищами, могли придерживаться на сей счет особого мнения, но спорить с птицей Рок никто не решался. Потому как такой спор стал бы для спорщика роковым.
Проход-то проходом, но что начнется, когда крылатые чудовища слетятся к Гоблинову Горбу? Исход игры определенно породил очень сложную проблему.
Ближе к сумеркам путники приблизились к Грифонии. Грифоны, само собой, сначала вознамерились атаковать незваных гостей, но они тоже являлись крылатыми чудовищами, а потому, узнав Че, образовали для него почетный воздушный эскорт.
У грифонов никто из сопровождавших малыша подозрений не вызвал, а вот Метрия, собиравшаяся в весьма соблазнительном обличье лететь рядом с Дольфовым глазом, спросила, верит ли он, что гоблины и вправду будут хорошо обращаться с кентавром.
В облике сфинкса Дольф вполне мог говорить по-человечьи, но сейчас предпочел промолчать. Демонесса пыталась заставить его рассуждать о том, о чем ему и думать-то не хотелось.
– Вот попадет он в этот самый Горб, – настырно продолжала она, – и его уже не вызволишь. Там пещеры, туннели, с нахрапу не захватишь, а пока чудовища проломят брешь в обороне, гоблины точно успеют отправить малыша в котел. Так что он будет у них заложником.
Дольф молча продолжал путь: возразить было нечего но и изменить что-либо он не мог. Годива сыграла в освобождении Че важную роль, рискуя при этом жизнью, и Наде с Электрой не оставалось ничего другого, как выполнить уговор. Да и вредить Че гоблинша, судя по всему, не собиралась. Это отчасти успокаивало. Но только отчасти.
Ночь наступила без особых потрясений, просто солнце, испугавшись, как обычно, подкрадывавшейся темноты, ловко улизнуло за горизонт. «Интересно, – подумал Дольф, – а что, если оно как-нибудь зазевается и темнота его сцапает? То-то будет луч света в темном царстве!»
У него под ногами по мелководью шныряли акулы-ростовщики с ярко окрашенными плавниками. Они навязывали всем подряд ссуды, прося в залог хотя бы палец, но Дольф знал, что сунь такой палец, так всю руку отхватят. Впрочем, сфинкс этим хищникам был определенно не по зубам.
