– Ну что ж, в качестве рабочей гипотезы это годится, – сказал Черион. – Однако, если исходить из данного предположения, нам приходится признать наличие принуждения. А в таком случае медлят пленники, возможно, для того, чтобы дать нам время освободить их. Правда, согласие, данное под таким давлением, не должно связывать Че, но он, возможно, так не считает и думает, что должен выбирать между пожизненным рабством и смертью друга. Коли так, мы должны действовать стремительно и снести их проклятый Горб до прибытия драконов.
– Но в случае нашей атаки не убьют ли гоблины их обоих? – спросил Дольф.
– Это вряд ли, скорее, сохранят их в качестве заложников, чтобы, если дело обернется для них худо, иметь возможность поторговаться и продержаться до подхода драконов.
Намечающаяся жестокая атака беспокоила Дольфа, но ему не давало покоя и нечто иное. За время совместного путешествия к Горбу он невольно подслушал некоторые разговоры Годивы с подручными и вспомнил, как ревностно оберегала она Тайны Взрослой Жизни. Например, категорически отказалась объяснить Дженни, что значит какой-то гоблинский жест, под тем предлогом, что Дженни еще ребенок. Самому Дольфу все эти Тайны ни капельки не нравились, но он сомневался, чтобы так приверженная правилам взрослая женщина могла взять да и убить ребенка, чтобы кого-то к чему-то принудить.
Правильные взрослые, хотя и изводили детей всяческими своими глупостями, но все же желали им добра. А Годива производила впечатление именно такой взрослой.
– Глоха, ты ведь видела Че и Дженни в компании с Гвендолин? – спросил он уже на обратном пути. – Как они ладили вместе?
– Прекрасно. Они… – Глоха задумалась, словно пытаясь припомнить что-то важное.
– Гоблинские девочки, они ведь славные, да?
– Да. И Гвендолин тоже. Когда Электра спросила, что будет, если Че откажется, Годива ответила: «Я еще не решила». Но тут Гвендолин сказала: «Мама!» и тогда Годива пообещала его отпустить.
– Ну, это вполне может значить, что Че Годива отпустит, а Дженни убьет, – сказал Дольф. – Хотя это на нее непохоже. Она суровая особа, но не жестокая.
– Да, к тому же Дженни вовсе не выглядела напуганной. Растерянной – да, но не напуганной. Кроме того, Гвендолин явно не хочет смерти Дженни, а я сомневаюсь, чтобы ее убили против воли Гвендолин. Она хоть еще и не взрослая, но наследница тамошнего вождя, и с ее желанием нельзя не считаться. Нет, тут что-то другое.
– А как Че? Он был напуган?
– Нет. Ему эта Гвендолин – он назвал ее Гвенни – тоже нравится. Че так и сказал, а еще сказал, что обращаются с ним хорошо.
– Значит, это правда. Он врать бы не стал: промолчать – другое дело, но врать кентавр не будет.
– То-то и оно, Дольф. Непохоже, чтобы кому-то из них угрожали.
– Тогда почему они никак не сделают выбор?
Глоха пожала плечами.
– По-моему – сказал Дольф, – мы просто обязаны попробовать разрешить эту загадку, пока не началось кровопролитие.
– Интересно, как?
– Я пойду в гору и все выясню.
– Кто тебя пустит, ты же не гоблин?
– Превращусь в гоблина.
– Но ты же не знаешь ни горы; ни гоблинских повадок.
Возразить было нечего.
– Ладно, обернусь какой-нибудь букашкой…
– Чтобы тебя раздавили.
И снова у Дольфа не было возражений. И за отсутствием таковых он выдвинул предложение:
– Тогда я, пожалуй, отправлюсь туда в своем облике.
Необходимо выяснить, что происходит прежде, чем начнется свалка и ничего уже не исправишь.
– Я с тобой.
– Ты и так уже рисковала.
– Зато я могу отвести тебя прямо к Че и Дженни.
Кивнув, Дольф подлетел к Чериону и сказал:
– Я бы просил ненадолго отложить атаку: хочу пробраться внутрь и попробовать вывести Че. Все-таки все мы чего-то не понимаем.
– Времени в обрез, – угрюмо отозвался Черион. – Мне необходимо снести гору прежде, чем заявятся наземные драконы.
– Но, дорогой… – встряла Чекс.
– Но час мы тебе, так и быть, дадим, – сказал Черион.
– Где женщина, там верное решение, – удовлетворенно заключила Глоха.
По приземлении Дольф сразу же направился к Наде с Электрой и объяснил им ситуацию. Узнав об их намерении, Электра вызвалась было идти с ними, но Нада решительно возразила:
– Теперь моя очередь.
– Но это опасно, – предупредила Глоха.
– Знаем, – ответили Нада с Электрой в один голос.
– Ты, наверное, хочешь повидаться с братом, – предположил Дольф, знавший, что Нада не очень-то ценит его общество.
– И это тоже, – угрюмо промолвила она. – Идем.
И тут до Дольфа дошло, что делают его нареченные: рискуют по очереди, чтобы, если одна умрет, другая могла свободно выйти за него замуж. Невесело, но ни к чему не придерешься. Разве что…
Они двинулись к Горбу, в то время как птицы Рок уже подыскивали валуны, а драконы-паровики разогревались. Они намеревались распаривать гору, чтобы она легче крошилась. Многие преграждавшие туннели баррикады уже были сметены, и драконы-дымовики готовились выкуривать, гоблинов дымом, а гарпии – закатывать внутрь взрывчатые яйца, на которых вполне могли подорваться не гоблины, а наги, включая и брата Налы. Ей было ради чего рискнуть.
Глоха шла первой, указывая путь. Нада приняла свой естественный, весьма подходящий для туннелей облик, и Дольф, поразмыслив, тоже обернулся нагом. Когда их окликнул караульный гоблин, Глоха объявила, что она, принц Дольф и принцесса Нада снова идут на переговоры. Их пропустили. Когда они добрались до покоев Гведолин, стоявшая у дверей Годива осведомилась:
– Что у тебя за дело, принц Дольф?
– Крылатые чудовища собираются снести гору до прибытия сухопутных драконов. Мы хотели бы забрать Че и предотвратить кровопролитие.
– Так быстро им горы не снести, – возразила Годива. – Мы ведь не одиноки. Ты, Нада, можешь убедиться в этом, побеседовав с братом.
– Я, пожалуй, не прочь.
Годива щелкнула пальцами, и спустя мгновение брат уже вовсю целовался с сестрой. Так пылко, что Дольф ему позавидовал.
– Какой красивый у нее брат, – шепнула Глоха Дольфу, – в прошлый-то раз я не разглядела.
Налдо услышал эти слова и посмотрел на Глоху, которая покраснела до черноты.
– Рад видеть тебя снова, красавица, – учтиво сказал он, и Глоха, помимо румянца, покрылась еще и пурпурными загогулинами в виде сердечек.
Дольф про себя отметил, что брат Нады производил на любое существо женского пола столь же сильное впечатление, как она сама на любое существо мужского.
