Почувствовав напряжение, повисшее в воздухе, Диамон достал из шкафа старую глиняную бутыль и пару бокалов. Он попытался было налить вина своему посетителю, но Тулавр жестом остановил его:
– Благодарю вас, но я предпочту пару глотков обычной воды.
Предводитель преступников взял стоящий на столе графин и наполнил свой бокал.
– Жаль, – вздохнул хозяин и плеснул себе немного из бутыли. – Это лучшее вино во всем Леросе.
– Обычно я воздерживаюсь от вина, – был короткий ответ. – О чем пойдет речь, многоуважаемый Диамон?
Диамон с улыбкой покачал головой, отдавая должное деловитости гостя, и решительно произнес:
– Вижу, вам не нужны бессмысленные прелюдии.
В ответ уголки губ катеона дрогнули в подобии улыбки.
– Ну что ж, перейдем к делу. Я имею честь пригласить вас на скромное мероприятие, которое состоится сегодня ночью.
В ответ Тулавр лишь вопросительно взглянул на лекаря.
– Я знаю, с кем мне выпала честь говорить, – Диамон твердо посмотрел на собеседника, – поэтому буду предельно откровенным. Этой ночью мы будем судить Дибора Торнола. Вы будете представителем части населения Санирада.
– Я далек от всего мирского, включая подобные пафосные собрания, – с легкой иронией ответил катеон.
– Именно поэтому я и приглашаю вас. Мне нужно непредвзятое мнение уверенного в своих словах человека.
– Признаюсь, вы заинтриговали меня. Так это ради его поимки стража бесчинствовала прошедшей ночью…
Диамон утвердительно кивнул в ответ и вопросительно взглянул на Тулавра, ожидая ответа на свое предложение.
Несколько мгновений гость обдумывал свой ответ, а затем утвердительно кивнул:
– Хорошо, приду. Где состоится действо?
– Храм Четверых. Судный зал. Полночь, – Диамон пристально взглянул на главаря преступного мира.
На один короткий миг лицо отставного катеона потемнело, тягостные воспоминания омрачили светлое чело. Но в ту же секунду он взял себя в руки и твердо ответил:
– Я буду там. – Тулавр поднял взор на лекаря: – Что-то еще, уважаемый мастер?
Диамон вновь отпил из бокала, чуть помедлил и с долей нерешительности заговорил:
– Я ни в коей мере не хочу создавать вам неудобства, задавая вопросы, которые могут быть вам неприятны, – лекарь стушевался под пристальным взглядом Тулавра.
Гость добродушно улыбнулся и чуть заметно кивнул, поощряя собеседника к продолжению.
– Как гласит молва, вы были катеоном в храме Итрана…
Не сводя твердого взгляда с Диамона, гость едва заметно кивнул в знак согласия.
– Скажите, уважаемый, – уже более смело продолжил мастер, – сколько лет вы посвятили служению Четверым?
– Всю свою жизнь! – последовал незамедлительный ответ.
Диамон удивленно поднял густые седые брови:
– Вы хотите сказать, что и по сей день продолжаете угодные богам деяния?!
Холодный прищур красивых карих глаз и саркастичная ухмылка стали ему ответом. Затем гость задал встречный вопрос:
– А что, уважаемый мастер, вы понимаете под богоугодными делами?
– Но это слишком широкое понятие, чтобы описать его в двух словах! – растерялся лекарь.
– Ну вот, – улыбнулся Тулавр, – я как раз и работаю над тем, чтобы расширить границы этого понятия до невиданных ранее пределов.
На несколько коротких мгновений Диамон потерял над собой контроль:
– Как можете вы, предводитель убийц и воров, рассуждать о божьем промысле?! Вы же, – внезапно мастер осекся, осознавая, кому и что он только что сказал.
Несколько мгновений Тулавр с иронией смотрел на собеседника, а потом неожиданно громко расхохотался, в порыве веселья ударив крепкой рукой по столешнице.
Диамон, до глубины души потрясенный сменой настроения этого загадочного человека, замер с бокалом в руке.
Отсмеявшись, странный катеон отер глаза и добродушно взглянул на пожилого лекаря.
– Давно со мной никто так не разговаривал, – качая седой головой, произнес он. – Вижу, нам действительно не обойтись без вашей бутыли!
Тулавр подвинул лекарю пустой бокал, который мастер поспешил наполнить.
Предводитель преступного мира отпил добрую половину, огладил подбородок и благодушно откинулся на спинку стула.
– Что есть промысел божий? – внезапно спросил он, глядя Диамону прямо в глаза. – Уж не то ли, что мы, два совершенно разных человека, в данный момент сидим и беседуем, словно давние знакомые. Я уверен, что у вас ко мне имеются еще кое-какие дела. И дела эти, я в этом уверен, представляют куда большую важность, нежели разбор шалостей прыщавого мальчугана.
Диамон сделал попытку что-то сказать, но Тулавр остановил его властным жестом:
– Полно, не извиняйтесь и не пытайтесь объяснить свое поведение. Я – тот, кто я есть, и вы ничуть не оскорбили меня. Чужие оценочные суждения мало заботят меня. Несмотря на легенды и слухи, я попросту продолжаю служить Четверым, пусть даже и не среди лучшей части их паствы. Любой человек нуждается в утешении, в отпущении грехов и – самое главное – в вере! Вере во что-то светлое, справедливое. Да, в глазах обывателей мои прихожане выглядят отребьем, человеческим мусором. Но все они такие же люди, как мы с вами, со своими слабостями, пороками, потребностями и желаниями. И, несмотря на то что это может показаться смешным, мои прихожане гораздо честнее лицемеров, посещающих храмы. И большинство заповедей, если это, конечно, не касается их рискованного ремесла, они выполняют неукоснительно. А за отступниками приглядываю лично я.
– Рискованного ремесла? – горько усмехнулся Диамон. – Вы довольно витиевато интерпретируете преступную деятельность. Воровство, убийства, мошенничество, грабежи – продолжать список можно бесконечно.
Улыбка исчезла с уст вожака преступного мира Санирада.
– А что мои люди делают такого, что не предпринималось бы остальными жителями королевства?! Непосильные налоги, которыми задавили простой народ Лероса, – это ли не узаконенный грабеж? Вельможа, до полусмерти избивающий своего слугу, – это ли не преступное членовредительство? А стража, насилующая молоденьких проституток в борделях! Безусые мальчишки, тысячами гибнущие на полях сражений, – это ли не массовые безнаказанные убийства? Тирания наместника, попирающая все святые устои, – это ли не верх гордыни и попытка вознестись над самими богами?!
Тулавр перевел дух, плеснул вина в свой бокал и уже более спокойным тоном продолжил:
– Мои люди не грабят бедняков, думающих, как бы прокормить свои семьи. Они не воруют у старух, еле-еле сводящих концы с концами. Они убивают, защищаясь, а нападают только на отпетых негодяев, их они лишают жизни. Мы, в отличие от многих, помогаем голодным и обездоленным. Человек, которому необоснованно была нанесена обида, всегда может прийти к нам за помощью и быть уверенным в том, что суровая справедливость восторжествует. Конечно, и у нас попадаются отщепенцы и отступники, но такие в нашем коллективе долго не живут. Так что, боюсь, мой уважаемый королевский лекарь, мое окружение куда честнее, дисциплинированнее и богобоязненнее, нежели ваше.
