В это время на освещенный участок близ алтаря вышел благообразный человек в светлой тоге. «Катеон Отав», – тут же признал его принц. Бывали времена, когда этот человек изредка навещал королевский дворец, пытаясь серьезно поговорить с Эктором о силе веры в Четверых. Но король, занятый более важными, по его собственному мнению, делами, всегда одаривал посетителя щедрыми пожертвованиями и торопился отправить восвояси.
– Друзья мои! – проникновенно обратился Отав к присутствующим, многие из которых скрывали свой облик под плащами с глубокими капюшонами. – Я прошу всех следовать за мной. Для дела, ради которого мы сегодня здесь собрались, нам, как никогда ранее, потребуется Судный зал.
По рядам собравшихся пробежал слабый ропот, и Дибор ощутил на себе десятки взоров, брошенных из-под капюшонов. Ему внезапно захотелось умереть прямо на том месте, где он сейчас стоял. Но чуда, естественно, не произошло.
«Соберись, трус!» – зло приказал себе принц.
Катеон Отав взял с постамента канделябр с тремя свечами и, приглашающе кивнув присутствующим, направился в дальний угол зала. Там, за колонной, открывался вход на потайную лестницу, ведущую вниз. Длинная церемония безмолвно последовала за главой храма. Замыкал шествие Дибор Торнол, ведомый под локти крепкими стражниками.
Когда посетители достигли конца узкой лестницы, перед ними открылось великолепие пресловутого Судного зала. Немногим жителям Санирада доводилось здесь бывать, поэтому, откинув капюшоны, люди с нескрываемым интересом рассматривали помещение, о котором ходили едва ли не легенды.
Здесь, внизу, в отличие от верхнего зала, горели сотни свечей, поэтому малейшую деталь убранства можно было разглядеть отчетливо. Прежде всего бросались в глаза лики Четверых, выступающие, словно из иных священных миров, из стен квадратного зала. Казалось, что строгие взгляды Воина, Кузнеца, Охотника и Учителя насквозь пронизывают каждого из присутствующих. Рука неизвестного мастера воспроизвела образы богов с такой поразительной отчетливостью, что, казалось, живые лица выступают из плит черного мрамора, отполированного до зеркального блеска.
Посреди помещения, словно частичка безоблачного неба, располагался неглубокий бассейн, отделанный потрясающим, излучающим голубое сияние камнем. В центре его, на золоченой треноге, располагалась прекрасная чаша, отлитая из белого золота. Именно в ней, по рассказам очевидцев, катеоны зажигали священный огонь, когда собравшиеся на суд не могли прийти к определенному решению и обращались за советом к богам.
– Друзья мои, – вновь обратился Отав к присутствующим. – Сегодня мы пришли сюда, дабы разрешить дальнейшую судьбу Дибора Торнола, сына великого Эктора и наследника древней королевской династии. Не стану скрывать – преступления, в которых он обвиняется, ужасны и напрямую противоречат законам людей и заветам богов. Именно поэтому мы решили провести суд в священном месте – пусть сами боги наблюдают за этим действом. Я прошу тех, кто желает высказаться, подняться к алтарю и, после клятвы Четверым, выразить свое мнение и объяснить свою позицию.
Катеон отошел от алтаря и уступил место Диамону. Пожилой мастер легко прикоснулся ладонью к священному алтарю и прошептал слова клятвы искренности намерений. Затем известный лекарь поднял ясный проникновенный взгляд и медленно осмотрел собравшихся. На один короткий миг его глаза встретились с угнетенным взором Дибора, и последнего охватила нервная дрожь – человек, которого принц знал с младенчества, изучающе смотрел на него, словно на чужака. Младший Торнол и не подозревал, что у личного врачевателя его отца настолько твердый и проницательный взгляд.
– Я приветствую вас, достойные жители Санирада! – произнес меж тем Диамон. – Всех вас как представителей народа Лероса собрали здесь, дабы совершить суд над принцем Дибором Торнолом. Возьму на себя смелость изложить обстоятельства этого трудного дела. Итак, как все мы прекрасно знаем, Эктор Торнол скончался от неизвестной загадочной болезни, которая за короткий срок превратила человека, пышущего здоровьем, в немощного старика. Я, без лишней скромности, далеко не последний человек в области изучения болезней, но так и не смог определить характер недуга, поразившего правителя. Также я не мог с уверенностью утверждать, что Эктора Торнола отравили – симптомы страшной болезни не походили ни на один из способов отравления. Жизнь попросту медленно покидала тело короля. Уже после смерти Эктора мне пришло на ум странное совпадение: король занемог вскоре после появления при дворе его брата – Иктона Торнола, герцога Волчьих гор. Словно подтверждая эту страшную догадку, на моих глазах наместник и его подручные тайно волокли носилки наследника в сторону подземелья. Я стал нечаянным свидетелем этого и попробовал вмешаться, но герцог велел страже выдворить меня из дворца. Будучи застигнутым врасплох, он, видимо, совершил непоправимую ошибку, оставив меня на свободе. Все вы знаете, что немногим позже меня объявили преступником и за мою голову назначили награду. В этот роковой день наместник объявил Кайла Торнола буйнопомешанным и, под предлогом того, что он опасен для окружающих, запер его в подземелье. С тех пор наследника никто не видел… В пользу страшного заговора также говорят скоропостижные смерти и исчезновения ближайших верноподданных короне. Не стану перечислять имена – все вы прекрасно знаете об этом. Весьма немаловажная деталь – некоторые вельможи умерли с симптомами болезни, похожими на симптомы Эктора Торнола. Также, в свете произошедшего, очень странной выглядит трагедия, постигшая семью моего подмастерья. Люди утверждали, что после смерти короля Ивор, вне себя, явился из королевского дворца в свой дом и прирезал всю свою семью. Я хорошо знал парня и не верю в его сумасшествие. Вероятно, он что-то узнал о смерти короля, и свидетелем тому стал наместник. Все, рассказанное мной, указывает на то, что во дворце был совершен переворот. И заинтересованные лица – это брат и младший сын Эктора Торнола. У нас нет прямых доказательств вины Дибора, но я считаю, что без его участия в этом запутанном и трагическом деле не обошлось. Король мертв, принц Кайл покончил жизнь самоубийством, и, уважаемые, перед вами – один из наследников трона Лероса. Остается еще главный подозреваемый, герцог Волчьих гор, но до него мы пока не можем добраться. Я попрошу присутствующих высказать свое мнение и, возможно, открыть нам новые факты, говорящие в пользу моих обвинений либо опровергающие их.
Под тревожный гул тех горожан, которые услышали о самоубийстве Кайла впервые, к алтарю тяжелой походкой вышел граф Таррес. Не сводя с собравшихся хмурого взгляда из-под густых бровей, он поведал присутствующим о попытке освобождения наследника из темницы. К его чести, он правдиво рассказал и о том, что Дибор тоже пытался выпустить брата из каменного склепа. Когда граф говорил о пустой камере, голос его неожиданно дрогнул, а глаза увлажнились. У Дибора возникло ощущение, что ему катастрофически не хватает воздуха – такой ненавистью сочились взгляды его судей.
– Если быть до конца честным, – торопливо резюмировал Таррес, – то у нас нет прямых доказательств вины принца Дибора.
Под возмущенный ропот горожан он торопливо покинул место выступления.
