– Ваша светлость, вы с нами? – Лигер взглянул на герцогиню Волчьих гор.
С окаменевшим лицом Талина отрицательно покачала головой и внезапно обернулась к офицеру:
– Термон, коней! Мы должны предупредить их!
– Это безумие, госпожа! – тихо произнес рыцарь.
Талина с ненавистью взглянула на разношерстную армию, окружавшую Ящерову Пасть и проронила:
– Шанс еще есть! Шанс спасти хоть некоторых! Корнос… – Она на мгновение стушевалась, но тут же воскликнула: – Кто считает иначе, может последовать за Лигером и маркизой Ледвей. Остальные – за мной!
Она вырвала поводья из руки изумленного офицера и лихо взлетела в седло.
– Прощайте, маркиза! – холодно кивнула Айре герцогиня и ударила стременами коня. – Пошел!
Те из рыцарей, кто был верхом, немедленно пустили коней в галоп и последовали за своей госпожой.
Лигер с неодобрением покачал седой головой и взял поводья коня Айры.
– Мы уходим, – проронил он, взглянув на оставшихся воинов герцогини. – Сейчас мы бессильны что-либо изменить.
После этих слов он пустил коня рысью. Айра горестно оглянулась на Ящерову Пасть – окаймлявшие ее скалы уже усеяли спешившиеся варвары, натягивающие свои тугие луки…
Глава 25
Солнце еще не достигло зенита, но его обжигающие лучи уже раскалили атмосферу до предела. В безбрежном небесном пространстве – ни облачка, лишь темные силуэты стервятников, круживших над полем сражения, но пока не решавшихся покуситься на свежую добычу. Стаю воронья смущали люди в доспехах, которые понуро стаскивали трупы поверженных воинов в большие кучи. Перепачканные в крови, словно мясники в день забоя скота, пехотинцы собирали оружие павших, освобождали их от лат и волоком тащили исковерканные тела к ужасным нагромождениям плоти. Кое-кто, воровато озираясь, прятал ценные вещи покойников за пазуху. Над поверхностью Долины луны и Ящеровой Пасти повис тошнотворный и сладковатый запах обильно пролитой крови, тем более невыносимый, что ни малейшее дуновение ветерка не нарушало затишье.
Жеребец наместника пронзительно заржал и шарахнулся в сторону. Иктон крепче сжал поводья и взглянул на землю – прямо перед ним, подергивая копытами, лежала пегая кобылица с распоротым брюхом, из которого торчали внутренности. Исполненные мольбы и обреченности глаза животного, казалось, сосредоточили свой прощальный взгляд на наместнике… Герцог успокаивающе погладил своего скакуна и недовольно бросил куда-то за спину:
– Ради Четверых, добейте это несчастное создание!
Его приказание немедленно бросился исполнять пехотинец с тяжелым боевым топором.
– Господин, молю… – донеслось слева. – Помогите мне подняться на ноги.
Наместник с неприязнью взглянул на молоденького солдата в окровавленных доспехах – бедняга полз по траве, судорожно цепляясь за нее слабеющими руками. Следом за израненным туловищем волочилась перебитая и неестественно вывернутая нога…
– К чему это?.. – произнес Иктон, глядя на кровь, толчками бьющую из страшной раны на бедре. – Воин, боги уже ждут тебя в своих чертогах. Прощай…
Герцог Волчьих гор пришпорил коня и направил его к тому месту, где в окружении рыцарей лежали на земле связанные пленники дворянской крови – лишь предводители изменников интересовали его на данный момент. В отношении остальных противников был дан незатейливый и простой для исполнения приказ – казнить прямо на поле боя.
Наместник спешился и медленно обошел распростертых на земле людей. На губах его, словно маска, застыла надменная улыбка, а глаза, отмечая горестный вид потерпевших поражение врагов, загорелись холодным огнем. Все они здесь – у его ног… Их жизни Четверо сохранили для него! Хотя и не всех – старик Кастор умудрился избежать предстоящей на площади экзекуции и отправился в небытие, о чем свидетельствовала его голова, лежащая рядом с тщедушным телом. Но остальные – вот они!
Таррес с торчащим из груди обломанным древком стрелы. Рана не опасна, и лекари позаботятся о том, чтобы предводитель мятежников был должным образом казнен!
Огромный, буйволоподобный Громмон… Несколько резаных и одна колотая рана изрядно кровоточили, но это пустяки для этого пышущего мощью организма.
Щенок Кюрсо… Помнится, его покойный папаша во времена своей буйной молодости тоже не выказывал особой преданности короне… Иктон попытался хлыстом поднять подбородок молодого человека – тот с ненавистью взглянул на него и отвернулся. Но герцог сумел уловить в его глазах страх, растерянность и беспомощность – пока этого достаточно. А когда за трепещущее тело изменника возьмутся мастера своего дела, уж тут Иктон потешится…
Сделав еще пару шагов, наместник остановился. А вот наконец и он – тот, к кому на данный момент Иктон испытывал самую жгучую ненависть… Тот, кто осмелился покуситься на святое – его личную собственность! Граф Корнос Арно! Командующий его войском… Человек, которого он, словно сына, приблизил и, можно сказать, воспитал. Мразь, которая, едва он отвернулся, залезла в постель к его жене! Изменник, который повел собственное войско наместника против самого же наместника!
– Граф Арно… – негромко произнес наместник, глядя в горящие глаза пленника. – Признаться, не ожидал… Боюсь, что тебя ждет самое изощренное наказание.
– Катись в царство Охтама! – Корнос сплюнул на траву кровью.
Иктон тихо рассмеялся и неожиданно ударил рукоятью хлыста по щеке пленника.
– Расплата за грехи не заставит себя ждать, мой мальчик, – пообещал он, ухватив графа Арно за волосы.
В этот момент к победителю и его пленникам приблизился граф Томмон.
– Не хочу прерывать вас, мой господин, но… Вашей аудиенции испрашивает вождь этих… кхм, дикарей – Матори. Он говорит, что у него для вас есть небольшой сюрприз, – в серых хищных глазах Томмона промелькнула неприкрытая ирония.
– Пропустите! – воскликнул герцог, обращаясь к рыцарям из оцепления. – Я хочу выразить нашим союзникам искреннюю благодарность от имени короны за неоценимую помощь в подавлении вооруженного мятежа!
Воины личной стражи наместника расступились, пропуская в круг нескольких всадников. Впереди на великолепном гнедом скакуне следовал сам великий гурум Матори – великолепно сложенный грозный воин. Кичившиеся своей отвагой бойцы кочевников презирали тяжелые латы и доспехи – лишь кожаные нагрудники со вставками из черного дерева защищали их от ударов стали противника. Матори же, по всей видимости, пренебрегал и этой защитой – мускулистый торс гурума был обнажен. Из-за спины кочевника торчали рукояти двух кривых широких сабель. Длинные, черные, словно смоль, волосы собраны в тугой хвост и перевязаны алой, с золотом, лентой – знак старшего сына в роду найтари. О том, что воин является вождем недавно образованного Союза кочевников, свидетельствовал висевший на широкой груди амулет из толстой кожи.
– Приветствую тебя, великий воин свободного народа! – торжественно произнес Иктон и удостоил вождя союза кивком головы.
