– Да, но основоположный принцип их религии не учит тому, что они – паразиты.
Теперь в лице брата проступило явное раздражение.
– Наши тексты учат совсем не этому. Я не буду делать вид, что среди нас нет фанатиков, готовых извращать религию, что много дэвов смотрят на шафитов сверху вниз, но Создатель, иногда…
– Что иногда? Что? – спросила она, когда он умолк.
– Иногда ты кажешься такой же злой, как они, ясно? – Джамшид смутился, но не отступил: – И да, я все понимаю. Я знаю, что ты выросла среди людей и дружна с Субхой…
– Ты ничего не понимаешь.
Джамшид запнулся, захваченный врасплох ее гневом. Но это быстро прошло.
– Тогда, может быть, объяснишь мне? Такое чувство, что ты хранишь все эти секреты, как будто не доверяешь мне.
Не доверяю. И от этого Нари чувствовала себя ужасно. Но сейчас она едва могла дышать. У нее не хватит сил раскладывать брату по полочкам ошибочность всех предрассудков, которые он по-прежнему питал к шафитам.
– Пожалуй, с меня на сегодня хватит, – объявила она. – Я устала.
– Но… ладно. – Джамшид вздохнул. Очевидно, они оба понимали, что она лжет. – Тогда я могу остаться здесь и продолжить чтение, чтобы не беспокоить тебя своим присутствием?
Нари стиснула зубы, проглатывая саркастический ответ. Ты же хотела иметь семью. Вот она, семья, со всеми ее недостатками.
– Увидимся за ужином.
29
Али
Али осмотрел серебряные монеты на своей ладони.
– Этими монетами вам заплатили? – спросил он стоявшего перед ним плотника-шафита.
– Этими самыми, принц. – Плотник сердито махнул рукой в сторону двух джиннов напротив: капитана сахрейнского корабля и его торгового партнера Аяанле. – Я и мои работники трудились над их кораблем с рассвета до заката, а эти мерзавцы решили меня обмануть!
Али ковырнул монету ногтем, и с нее слетело несколько серебряных чешуек, обнажая медный металл.
– Краска? – спросил он, бросив на торговцев недовольный взгляд. – Серьезно?
Аяанле скрестил руки на груди.
– Все равно шафитам мы всегда платим медью.
– Оклад не меняется в зависимости от ваших нелепых предубеждений против крови. Только не в Шефале. – Али сложил монеты обратно в небольшой матерчатый кошель. – Где остальные деньги, которые вы им должны?
Купец сердито сверкнул глазами:
– Сейчас у нас их нет.
– Что ж, тогда и корабля у вас тоже нет. – Али взглянул на Физу, стоявшую рядом с ним. – Капитан Физа… есть ли какие-нибудь гарантии, что корабль не покинет наши берега, пока все долги его экипажа не будут оплачены?
Она хитро усмехнулась:
– Что-нибудь организуем.
– Тогда решено. Корабль останется здесь до тех пор, пока вы не заплатите рабочим, плюс дополнительный дирхам за каждый день задержки. – Али взглянул на плотника: – Все устраивает?
Плотник все еще выглядел рассерженным, но кивнул:
– Да. Благодарю вас, принц Ализейд.
– Рад быть полезен.
Они с Физой удалились, петляя в частоколе лодок, вытащенных на берег для починки. Их разнообразие поражало воображение: песчаные корабли и люминесцентные ялики из зеркального стекла расположились рядом с человеческими самбуками с замысловатыми резными деревянными носами и маленькими дау, нагруженными рыболовными сетями. На пляже толпилось столько народа, сколько Али прежде никогда здесь не видел: день стоял пасмурный, и джинны, по-видимому, решили воспользоваться прохладной погодой, чтобы поработать и подготовить свои лодки к предстоящим муссонным дождям.
– Сколько встреч осталось на сегодня? – невозмутимо спросила Физа. – Пятьдесят? Шестьдесят?
– Я сбился со счета, – со вздохом ответил Али.
Весть о том, что Али и Нари прибыли в Шефалу в поисках союзников, заинтересованных в возвращении и строительстве нового Дэвабада, распространилась со скоростью лесного пожара. Но на каждого добровольца с серьезными намерениями приходился кто-то, кто желал легкой наживы, хорошей должности или сведения давних счетов, и это не только сводило с ума, но и отнимало массу времени. Народ стоял на пороге войны, десятки тысяч дэвабадцев находились в милости Манижи и Дары, а Али здесь проводил бесконечные часы, улаживая мелочные дрязги только для того, чтобы тот или иной клан согласился вступить в его ряды.
«Тогда объяви себя королем и прикажи им», – прошептал в голове голос матери. Хотя Али и не вскакивал на минбар с заявлением об упразднении дворянства (что бы ни говорила Хацет, спешить он действительно не собирался), он ясно дал понять, что против воли сражаться никого не заставит. Он осторожничал, называя их предстоящий поход спасательной миссией, а не очередной завоевательной войной, ставя своей целью освободить их народ, вернуть магию и подготовить фундамент для нового будущего Дэвабада. Утренние часы он проводил в мечети, стараясь ненавязчиво излагать некоторые из своих идей, и всегда находил время для желающих с ним поговорить.
Оказалось, что таких желающих было очень много. Очень. Физа и Ваджед помогали Али, как могли, но у его деда путались мысли, а с матерью после ссоры в библиотеке они поддерживали воинственно-мирное сосуществование. Хацет не отказывала ему в финансовой поддержке, в убежище, и для общественности делала вид, что между ними все хорошо, но отказывалась с ним разговаривать, пока он не пообещает провозгласить себя королем.
– Тебе нужен мой совет? – спросила она. – Я тебе его уже дала. Перестань вести себя как наивный мечтатель и стань тем, что предполагает твоя фамилия.
А с Нари они почти не разговаривали. Она проводила все время в библиотеке с Джамшидом и казалась вымученной и отстраненной, когда он все-таки отловил ее.
– Я просто устала, – уверяла она, когда прошлым вечером Али наконец не выдержал и попросил объяснить, что он сделал не так. – Сам попробуй целыми днями расшифровывать древние тексты, пока в тебе сверлят дырки солдаты.
Вместе с Физой они вышли из чащи кораблей и стали подниматься по песчаному склону, ведущему к городу. С каждым шагом удаляясь от океана, Али чувствовал, как тот манит его назад, заставляя тосковать по прикосновению прибоя к лодыжкам, желанной легкости пребывания в теплой, упругой воде и полному расслаблению мышц.
Ни за что. С тех пор как Али прибыл в Шефалу, он и пальцем ноги не ступал в море и не собирался делать этого в ближайшее время.
– Будет дождь, – сказала Физа, вырывая его из задумчивости. Она смотрела на серое небо с нескрываемым неудовольствием. – Ненавижу муссоны. Не должно с неба падать столько воды.
Но внимание Али по-прежнему было приковано к лодкам, запрудившим пляж.
– Жаль, что у меня нет флота, – задумчиво протянул он.
