Нари, преисполненная окружающим миром, не ответила. У нее словно открылась новая пара глаз. Магия разливалась вокруг нее волнами, все и вся были открыты ее взору: неразбериха перебивающих друг друга сердцебиений, хруста костей и бурления крови. И дворец тоже был живым, но иначе: его камни отяжелели от возраста и накопленной силы – крови, труда и многовековой жертвенности Нахид. И не только Нахид. Нари чувствовала и присутствие маридов: вспышки древней силы в чешуе Тиамат, вымостившей храмовые дорожки, живую и связующую магию воды в фундаментах и ручьях, в телах мелких водных обитателей, раздавленных подножием исполинского здания. Она чувствовала боль озера, для которого сухой остров оставался незаживающей раной.
Нари едва не вспорхнула на ноги, озираясь по сторонам и пытаясь сориентироваться.
Дара. Если остальные джинны и дэвы виделись ей яркими огоньками, то Дара был пылающим факелом, а связь, которую Нари ощущала между кольцом Сулеймана и остальными, полностью в нем отсутствовала. И все же она видела, как железо убивает его, видела мелкие частицы, рассеянные в его крови, словно смертоносное созвездие.
Она видела, как легко будет их удалить. Снова вернуть его к жизни.
Дара смотрел на нее широко раскрытыми от изумления глазами, постепенно угасая.
– Силы Создателя, – проговорил он. – Ты… мы…
– Умерли? Нет, пока нет. – Нари опустилась на колени и взяла его за руку. Та была почти невесомой, с кожи осыпался пепел.
– Кажется, я вижу их, – прошептал он. – Кедровую рощу. Мою сестру…
Нари стало мучительно больно.
– Ты хочешь отправиться к ней? – Она дрожала. – Я могу исцелить тебя, но не буду этого делать против твоей воли. Только не снова.
В глазах Дары стояли слезы, когда он вглядывался в царство, еще не зримое Нари.
– Я не знаю. – Он моргнул, обращая на нее страдальческий взгляд. – Я не заслуживаю выбора.
Нари и сами едва сдерживала слезы. Она дотронулась до его лица.
– Твоя бану Нахида разрешает тебе выбирать. Ты свободен, Дара. Свободен уйти. Свободен остаться, – добавила она срывающимся голосом.
Взгляд Дары снова скользнул мимо ее плеча. Затем он опустил веки и глубоко вздохнул, как будто что-то его терзало. Когда он снова открыл глаза, то смотрел только на нее.
– Спаси меня, – взмолился он. – Пожалуйста.
Всего час назад Нари всерьез намеревалась убить его, но сейчас с трудом сдержала всхлип облегчения.
– Слава Богу, – вздохнула она.
И тут же положила одну руку ему на сердце, а другую – на кровоточащее бедро.
А затем потянула, поворачивая железо в обратном направлении и выводя металл из его крови. Такое никогда прежде не было ей под силу – такое убило бы другого Дэва.
Но они с Дарой не были похожи на других, и железо вырвалось наружу металлическим роем, густо и кисло повиснув в воздухе. Нари щелкнула пальцами, и рой улетел прочь.
Плоть зажила у нее под ладонями с приливом расплавленного огня, и его тело обратилось в другую форму, когти и клыки проросли из-под пальцев и губ. Изумрудный взгляд исчез, сменившись яростным вихрем пламени. Магия, исходящая от него, чуть не сбила ее с ног.
Хорошо. Это еще может ей пригодиться. Нари с трудом поднялась на ноги – сила разрывала ее на части и только продолжала прибавляться. Ощущение магии и жара росло, готовое вырваться из-под кожи и выплеснуться из пальцев.
Потому что эта сила принадлежала не только ей. Нари схватилась за парапет, глядя на свой город. На свой мир, разбитый и истекающий кровью.
И она исцелила его, отдавая все, что могла, все, что имела, народу, на котором давным-давно поставил свою метку Сулейман. Джамшиду, такому же Нахиду, как она, ахнувшему, когда его собственная исцеляющая магия прошлась по всем его ранам. Физе и другим шафитам, которые для Нари ничем не отличались от так называемых чистокровных джиннов, сражавшихся с ними бок о бок. Дэвам из своего сектора и племени Сахрейн на другом конце мира. Она рассеяла зачарованных зверей и жестокую магию крови, управляющую гулями, и залечила раны Мишмиша с легкостью, с какой могла бы задуть свечу.
Мой дом. Нари обращалась к нему, восстанавливая волшебные здания и обрисовывая узоры сгоревших рощ и полей, пораженных гнилью. Незнакомое теплое чувство окатило ее, когда она ухаживала за садами и лесами, и в нос ударил сладкий аромат цветов апельсина.
Но пока ее руки двигались и кружили в воздухе, Нари заметила кое-что еще.
Чары, наложенные Себеком на ее внешность, блестящей росой приставали к ее коже. Было бы так просто стряхнуть их с себя, снять личину, которая подарила ей жизнь в мире людей.
Я та, кто я есть, благодаря миру людей. Не бану Нахида, а каирская мошенница поставила пери на колени, и Нари не отвернется от нее. Поэтому она снова обратила свое внимание вовне, накинула завесу над горами, словно мать, кутающая ребенка в одеяло, и спрятала их королевство от внешнего мира.
Однако не все еще было сделано. Несмотря на то, как сурово она обошлась с пери, она теперь знала, что мариды заслуживают лучшей участи.
С помощью своей магии она нашла их сразу. Всего двум обитателям Дэвабада Нари не нужно было восстанавливать силы, двум мужчинам, чьи пути тесно переплелись с ее, хотя каждый шел своей дорогой, принадлежа противоборствующим сторонам и семьям, и даже самим стихиям. Вода и огонь рядом с ее землей. Обузданные. Сбалансированные.
Анахид подняла город из воды. Пришло время ее наследнице поднять его еще выше. Нари потянулась к краеугольному камню города и сдвинула его, словно восстанавливая смещенный позвонок. Земля содрогнулась у нее под ногами.
Она стиснула зубы, когда магия заклокотала в ее крови.
– Дара, – процедила она. – Город, здания… проследи за ними.
Дара, снова полон сил, недолго думая, улетел со следующим ветром.
Нари потянулась к объятиям гор, подтаскивая их ближе, словно лодку на веревке. Очень большую лодку. Она почувствовала, как озерная вода устремляется в атаку…
…а потом замирает, и на озеро снисходит покой.
Али. Она узнала прикосновение его магии и не могла не испытать похожего спокойствия, когда вода начала отступать и меняться, змеиться бурной рекой вокруг города, отделяя его от озера, когда между ними сомкнулись горы. Нари подняла горы выше, проводя границу между их народами, их царствами. Озеро скрылось с глаз, корабли застряли в молодых зеленых холмах и скалистых уступах, когда воды не стало, и туманы рассеялись.
Солнце приласкало ее, и Нари покачнулась, уставшая сверх меры.
– Озеро исчезло? – спросила она, пока из глаз продолжали сыпаться искры.
Джамшид недоуменно охнул:
– Да… ты… ты поставила перед ним гору.
– Вот и славно, – пробормотала Нари заплетающимся языком. – Значит, сработало.
