Нари хохотнула сквозь слезы.
– Ты невыносим. Не смеши меня в тот момент, когда разбиваешь мне сердце.
– Но как мне тогда увидеть твою улыбку в последний раз? – Дара бережно взял ее руку и поднес к своим губам. – Со мной все будет хорошо, Нари. Я обещаю. А если я когда-нибудь действительно стану нужен Дэвабаду – если я стану нужен тебе, – я остаюсь верен и своей второй клятве. Я найду способ вернуться. Снова запугаю маридов, если понадобится, или, возможно, твой странный принц проведет меня через свои воды.
– Ему бы это не понравилось.
– Вдвойне заманчиво.
Нари закрыла глаза, убитая горем. Снова шутить, снова чувствовать его руки на своем лице, его губы на своих пальцах – все это только усугубляло прощание. Должен же быть какой-то другой способ.
Ты сама сказала ему выбирать. Там, на крыше, Нари дала Даре свободу. Она обещала принять его выбор. И теперь он его сделал.
Позволь мне заслужить место в саду рядом с моей семьей. Нари не имела права отнять это у него – и никто не имел.
Так что она лишь снова притянула Дару в свои объятия, уткнувшись ему в плечо. Она вдохнула дымно-цитрусовый запах его кожи, собираясь со всеми силами, которые могла в себе наскрести. Когда-нибудь в другой раз Нари позволит себе погоревать о нем. Она позволит себе пострадать обо всем, что могло бы вырасти между ними.
Но сейчас он заслуживал того, чтобы она поступила, как его бану Нахида.
– Я научусь освобождать их, – шепнула она ему на ухо, на прощание погладив его по волосам. – Даю слово, Афшин. Найди наших джиннов, верни их домой, и я освобожу их.
А потом Нари заставила себя отпустить его. Разжать пальцы, опустить руки и встать перед ним с гордо поднятой головой.
Дара провел пальцами по кромке ее чадры, а затем медленно, решительно разжал их.
– Пещера на берегу Гозана. Там, где мы… – Его голос дрогнул. – Она хорошо защищена от любой непогоды. Все сосуды, какие я найду, я буду оставлять там. Посылай туда нарочного каждые пару лет, на проверку. – Он помедлил, словно не хотел говорить дальше, и, когда он все-таки продолжил, Нари поняла почему. – Научи этому своих детей. Пусть они научат своих детей и все последующие поколения.
У Нари чуть не подкосились ноги, когда она явственно увидела простирающиеся перед ним века. Тысячелетия, в которых ее больше не будет.
– Так и сделаю. Клянусь тебе.
Дара отступил к завесе, и Нари машинально потянулась к нему, догадавшись, что он хочет уйти прямо сейчас.
– У тебя же нет никаких припасов, – запротестовала она. – Оружия… ты должен беречь себя.
Он улыбнулся ей той полуулыбкой, смешливой и разбитой, которая будет преследовать ее до конца дней.
– Я могу стать ветром. Думаю, я как-нибудь справлюсь.
Она вытерла глаза.
– Какой самонадеянный.
– Какая грубиянка. – Улыбка сползла с лица Дары. – Могу я кое о чем спросить?
Ты можешь спрашивать меня о чем угодно, если это задержит тебя хотя бы на мгновение. Но Нари только кивнула в ответ.
Страх окрасил его черты.
– Еще на Евфрате, когда я спросил, хочешь ли ты продолжать путь, а ты взяла меня за руку… ты бы сделала это снова? Или нужно было остановиться, вернуть тебя в Каир…
Нари, недолго думая, взяла его руку в свою.
– Я бы поступила точно так же, Дара. И еще тысячу раз я бы брала тебя за руку.
Дара в последний раз поднес ее руку к губам и поцеловал костяшки ее пальцев.
– Найди свое счастье, маленькая воровка. Укради его и никогда не отпускай.
Не отпущу. Нари протянула руку, сорвала ветку с ближайшего дерева и сожгла ее в своей ладони. Дара молча наклонился, и она помазала его лоб пеплом, изо всех сил стараясь, чтобы не дрожал ее голос.
– Да будет гореть твой огонь вечно, Афшин.
Дара выпрямился, еще на мгновение задержав на ней свой взгляд. Она не могла на него насмотреться, запоминая его яркие глаза и темные, как вино, волосы. Она запомнит его таким.
Затем ее Афшин сделал шаг назад и исчез.
Нари постояла, прислушиваясь к звукам леса: щебету удода и шелесту листьев.
Что-то щекотнуло запястье. Нежный вьюнок, ярко-зеленый от молодых побегов, коснулся ее пальцев. У нее на глазах ярко-фиолетовый цветок распустил свои лепестки.
Нари поднесла его к лицу и расплакалась.
Но она не одна. В Дэвабаде она никогда не была одна. Она недолго плакала, когда рядом ступила тяжелая лапа большого зверя и ее обняло сверкающее радужное крыло.
Нари уткнулась заплаканным лицом в шелковистую гриву своего шеду.
– Пойдем домой, Мишмиш. Думаю, он не вернется.
47
Али
Озеро снова было неподвижно.
Али сидел на отмели своей речной дельты, погрузившись в воду по пояс, пальцами ног зарываясь в грязь. Воздух загустел от тумана, стал таким влажным, что трудно было сказать, где кончается озеро и начинается небо. Над головой плыли клочья дождевых облаков. Хотя стоял полдень и по другую сторону зеленых гор ярко светило солнце, сюда от него доходило лишь бледное свечение.
Али это устраивало. Здесь царило невероятное умиротворение, и он закрыл глаза, прислонившись к валуну, на котором растянулся Себек. Обитатели его новых владений – пескари, покусывающие его ноги, и водяной уж, обвившийся вокруг его талии, как будто обнимали его, и прохладный поток их горного источника каскадом тек у него по коленям.
Себек выпустил его запястье, и Али растерянно моргнул, словно очнувшись ото сна.
– Видишь, насколько легче, когда не сопротивляешься связи? – заметил нильский марид. – Тиамат останется довольна этими воспоминаниями. Ты храбро сражался.
Али провел руками по лицу, приходя в себя. Тиамат. Себек. Из-за них он сейчас находился здесь, докладывая об успехах в качестве нового посланника между своими народами.
– Они довольны? – сонно спросил он. – Бану Нахида пообещала соблюдать границу, проходящую по реке.
– Довольны, если соблюдать границу согласен и весь ее народ. – Себек выпрямился, потягиваясь, как самый настоящий крокодил, коим он и являлся. – Тебе следует сделать реку шире. Я мог бы отправить сюда своих детенышей, чтобы они усмиряли ее воды.
Али догадывался, о каких детенышах речь, и пока не был готов подселить в свою реку питающихся джиннами крокодилов.
– Я бы хотел для начала попробовать пожить в мире.
– Как пожелаешь. Ты возвращаешься к ним?
Он кивнул:
– Брат и сестра ждут меня. Нам предстоит еще много работы.
«Много работы», конечно, было мягко сказано: им предстояло восстановить разрушенный войной город. Им предстояло по осколкам собрать свою цивилизацию. И, возможно, выстроить ее заново.
