– Но почему?
– Разве это не очевидно? – спросила Манижа. – Он хочет быть похожим на тебя, Афшин. Ифриты ждали появления Нахиды, достаточно могущественной, чтобы освободить их от проклятия Сулеймана. Ифритов осталось совсем немного, и срок их жизни приближается к концу. Они хотят покоя, и вкусить напоследок своей старой магии.
Дара уставился на нее:
– Только не говори мне, что ты ему поверила, бану Манижа… Не удивлюсь, если он только того и ждал, пока ты попадешь в подобную ловушку. Они с Кандишей могли сами оставить мое кольцо на твоем пути!
– Вероятно, ты прав. Но мне было все равно, Афшин. Я не могла вернуться в Дэвабад. Мой брат погиб. Я считала, что и моя дочь тоже. Кольцо – ты, моя единственная надежда – исчезла, а я хотела свободы, чего бы мне это ни стоило. Даже если это означало пойти на сделку с ифритами – и солгать им, потому что, по правде говоря, я понятия не имела, как снять проклятие Сулеймана. Я не думала, что это возможно.
Манижа отложила его реликт и стала шагать по комнате. Подол ее чадры посерел от пыли, дорожки которой, точно цепкие пальцы, тянулись вверх от мавзолейного пола.
– Но ты снова нашла меня, – сказал Дара, пряча боль в голосе. У него возникло стойкое ощущение, что каким-то непостижимым образом ему всегда суждено возвращаться к Маниже. – Точнее, мое кольцо.
– Низрин раздобыла твое кольцо. – В лице Манижи сквозила печаль. – Она так и не рассказала Каве откуда. Жаль, я не знаю этой истории. Жаль, я так и не смогла поговорить с ней и за все поблагодарить. Она была преданной и так много работала на благо нашего успеха. Она должна была это застать, а не проводить свои последние минуты, мучительно истекая кровью из-за какого-то дикаря шафита.
Дара не знал, что сказать. Низрин была лишь еще одним именем в длинном списке дэвов, чьи жестокие смерти он оплакивал, и поиск подходящих слов для соболезнования чужому горю начинал терять для него смысл.
– Стало быть, когда у тебя оказалось мое кольцо, а Кандиша рассказала, где оставила гнить мой труп, мой реликт больше был тебе не нужен.
– Я все еще сомневалась, что это сработает. Ты должен был умереть, когда Ализейд отрубил тебе руку – сосуд освобожденного раба нельзя отделять от его выколдованного тела. Но то ли потому, что тебя воскрешали с помощью крови Нахид, то ли по какой-то иной причине… не знаю. Но стоило мне взять твое кольцо, я сразу поняла, что ты все еще там. Твое присутствие пылало так ярко. Кольцо было у меня, твои бренные останки тоже. А когда я привела тебя в чувство… ты был таким.
Изумление в ее голосе и ее внезапное молчание дошли до него не сразу.
– Погоди… – проговорил Дара надрывающимся голосом. – Уж не хочешь ли ты сказать, что не планировала сделать меня таким? – Дара на короткое мгновение позволил коже вспыхнуть огнем. – Что ты не специально вернула меня в этом облике?
– Я освободила тебя, как освободила бы любого раба ифрита. Когда ты открыл глаза, а огонь так и не сошел с твоей кожи… я сочла это за чудо. – Манижа хрипло рассмеялась, но в этом смехе не было ни капли веселости. – Знамение от Создателя, хочешь верь, хочешь нет.
У Дары голова шла кругом.
– Я… я не понимаю…
– В этом ты не одинок. – Какой-то бессильный гнев, отчаянное желание быть кем-то понятой, казалось, овладели его обычно столь сдержанной бану Нахидой. – Неужели не понимаешь, Афшин? Я видела потрясение на лице Аэшмы, когда ты пришел в себя. Я понимала, как это выглядит со стороны, и понимала, какую силу приобрету, взяв на себя ответственность за то, что воскресила великого защитника дэвов в этом облике.
– Ты солгала.
Едва слова слетели с его губ, Дара понял, как наивно они звучат. Манижа никогда не скрывала, как далеко готова пойти, чтобы вернуть Дэвабад. Но сейчас все воспринималось иначе. Более лично. Это были его тело и душа, уничтоженные и слепленные вновь. Его выдернули из врат рая и крутили им снова и снова, превращая в орудие – оружие – в услужении других.
Жар налился в его ладонях, языки бездымного огня обвили предплечья. И вдруг Дара понял, что никогда не узнает всех ответов. Ни о своих воспоминаниях. Ни о своем будущем. Он был экспериментом, хаосом, и даже Нахида, вернувшая его к жизни, не понимала, как это произошло.
– Ты была права, – тихо сказал он. – Я не хотел слышать эту историю.
– Тогда, возможно, в следующий раз стоит ко мне прислушиваться. – Манижа часто дышала, расхаживая взад и вперед, и когда она заговорила снова, то, казалось, обращалась скорее к себе, чем к Даре. – К тому же теперь все в прошлом. Это уже не имеет значения.
– Да, пожалуй. У оружия же нет чувств, – съязвил он.
Ее глаза вспыхнули.
– Не говори мне о чувствах. Только не здесь, – добавила Манижа, жестом обводя гниющие гробы своих предков, расставленные на грязной земле. – И не сейчас, когда мои дети пропали, а город стоит на пороге войны. – Она забрала его реликт и сунула к себе в карман. – Ты не единственный, кому есть, о чем сожалеть, Дара. Я не хотела, чтобы Нахиды и дэвы вернулись к власти именно так. Но я не склоню голову. С меня хватит.
22
Али
Али спрыгнул с корабля на отмель, с плеском приземлившись в прозрачные воды залива.
– Выглядит приветливо, – заметил он, глядя на густую чащу леса и непроходимые кустарники.
Нари смотрела на джунгли с явным недоверием.
– И это твоя страна золотых улиц и коралловых замков?
Физа перемахнула за борт.
– Вы в человеческом мире, дэвабадцы. Здесь джинны должны вести себя осторожно.
– Это что, кости на деревьях?
– Да! – хохотнула Физа, тащась вперед. – Похоже на заххака. Здорово придумано. Пойдемте, богатеи! – крикнула она через плечо, вынимая нож из ножен на предплечье. – Надо думать, большинство магических ловушек, установленных Аяанле, не работают, но отставать я вам все-таки не советую.
– Ну конечно, куда же без ловушек, – проворчала Нари и, ухватившись за руку Али, спустилась с корабля.
Али ничего не ответил, но держался рядом с ней, когда еще двое членов экипажа сошли на берег. По мере того как они углублялись в джунгли, залив сужался, постепенно превращаясь в широкий ленивый ручей. Это мог быть приятный пейзаж, с обезьянами, птицами, щебечущими в пышной листве, и запахом океанского воздуха… если бы не черепа, клыки и ржавые металлические орудия, свисающие с деревьев. Даже забавляло, что все эти декорации, очевидно, оказались плодом паранойи джиннов, которые посовещались и решили, что так им наверняка удастся отпугнуть любопытных людей.
– «Впереди чума», – прочитал Али на большой каменной насыпи. – «Продолжите идти этим путем, и всенепременно погибнете самым мучительным образом», – неловко сформулированное предупреждение было записано на полудюжине разных языков. – Почему бы им сразу не населить леса дикими каркаданнами?
