Комната Нари.
По сравнению с остальными территориями захваченного дворца, комната Нари казалась тихой и нетронутой. Дара был один, Каве нигде не было видно. Опрятные и красиво обставленные апартаменты на первый взгляд могли принадлежать любой аристократке из племени дэвов. Купель огня из серебра, зажженная в молитвенной нише, наполняла воздух ароматом кедра, а на маленьком расписном столике лежали пара изящных золотых сережек и кольцо с рубином.
Присмотревшись, однако, Дара стал замечать в комнате следы женщины, которую он знал, – женщины, которую любил и предал. Книги, сложенные кривой стопкой рядом с кроватью, и маленькие, почти вульгарные безделицы: стебель тростника, изогнутый в виде лодочки, засушенная гирлянда цветов жасмина, резной деревянный браслет с любовью были расставлены на окне. На столе рядом с Дарой лежали расческа из слоновой кости и брошенная хлопковая шаль, и он сдерживался из последних сил, чтобы не прикоснуться к вещам, к которым еще недавно прикасалась Нари, проверяя, сохранился ли на них ее запах.
Она не может быть мертва. Не может – и все. Уступая зову разбитого сердца, Дара рискнул пройти дальше. Чувствуя себя незваным гостем, он провел пальцами по изящной резьбе на столбцах кровати из красного дерева. Он до сих пор помнил, как делал то же самое шесть лет назад. Каким самодовольным он был в ту ночь, пыша праведным гневом, когда узнал, что Кахтани намереваются выдать Нари замуж за Мунтадира. Когда Дара проник в ее спальню, он ни на секунду не сомневался в том, что поступает правильно, что Нари встретит его благодарной улыбкой, возьмет за руку и вместе с ним покинет Дэвабад. Что он спасает ее от страшной судьбы, которой она не могла желать.
Он так бесконечно, бесповоротно заблуждался.
Оглядываясь назад, он с очевидностью понимал, что именно здесь, именно в ту ночь, он потерял ее, и Дара никого не мог в этом винить, кроме себя самого. Он отнял у Нари выбор – у нее, единственного человека, который видел в нем нечто большее, чем легендарного Афшина, грозного Бича, и, возможно, любил его за это.
– Афшин?
Услышав слабый голос Каве, Дара выпрямился. Старший визирь стоял на крыльце, ведущем в сад, бледный, как полотно, и качался на ногах, как занавеска на ветру.
– Каве! – Дара пересек комнату и протянул руку, чтобы поддержать его. – С тобой все в порядке?
Старший визирь позволил отвести себя к подушкам возле купели огня. Несмотря на теплую погоду, его била дрожь.
– Нет. Я… Манижа сказала мне ждать здесь, но я не… – Его налитый кровью взгляд метнулся к Даре. – Ты обошел весь дворец… Это правда, насчет Гезири?
Дара мрачно кивнул:
– Несколько оставшихся в живых вовремя сняли свои реликты, в том числе эмир, но остальные мертвы.
Каве покачнулся, в ужасе прижав руку ко рту.
– Создатель, нет, – прошептал он. – Пары яда… не должны были распространиться за пределы того места, где его выпустили.
Дара похолодел:
– Это Манижа тебе сказала?
Каве кивнул, раскачиваясь взад-вперед.
– Сколько… сколько их?
Не было смысла притворяться – Каве рано или поздно узнает правду.
– Не меньше тысячи. Среди них были… приезжие, разбившие лагерь в саду, чего мы не ожидали.
Старший визирь издал сдавленный звук.
– О Создатель, лагерь… – Он так туго обхватил голову пальцами, что это наверняка причиняло ему боль. – Там были дети, – всхлипнул он. – Я видел, как они играли. Все должно было быть не так. Я хотел убить лишь Гасана и его подчиненных!
Дара не знал, что сказать. Манижа прекрасно знала, что туман расползется – они с Дарой горячо из-за этого спорили. Так почему же скрыла это от Каве? Может быть, боялась, что мужчина, которого она любила, воспротивится? Или хотела пощадить его и избавить от угрызений совести, поскольку решение она уже приняла?
Она его ни в чем не пощадила. Манижа сделала из Каве орудие массового поражения, и Дара не знал таких слов, которые могли бы здесь утешить. Слишком хорошо ему было знакомо это чувство.
Он попытался сменить тему разговора:
– Есть новости о Джамшиде?
Каве утер глаза.
– Гасан сказал только, что его держат джинны, которым он доверяет. – Его заколотило пуще прежнего. – Афшин, если он был в Цитадели… если он погиб, когда мы нанесли удар…
– Нет никаких оснований полагать, что он в Цитадели. – Дара опустился перед визирем на колени и взял его за руку. – Каве, тебе нужно успокоиться.
– У тебя нет детей. Тебе не понять…
– Зато я понимаю, что тысячи дэвов могут быть убиты из-за наших действий, если мы утратим контроль над городом. Манижа занята ампутацией конечностей, потому что лишилась магии. Ифриты кружат вокруг нее, выискивая слабое место. Ты ей нужен. Ты нужен Дэвабаду. Мы найдем Джамшида, и мы найдем Нари. Я, как и ты, молюсь, чтобы Создатель был к ним милостив. Но мы не можем им помочь, пока не обеспечим безопасность этого города.
Дверь открылась, и вошла Манижа, плотно затворив ее за собой. Она посмотрела на них, и на ее лице проступила усталость.
– Судя по вашим лицам, вы полны оптимизма.
Она подошла к ним, и Дара напрягся.
– Я поставил Каве в известность о числе погибших Гезири. – Он посмотрел на нее в упор. – Похоже, пар распространился дальше, чем мы предполагали. Почти все Гезири во дворце мертвы…
Стоило отдать ей должное, Манижа не повела и бровью.
– Прискорбно. Что ж, войны часто оказываются более кровопролитными, чем мы надеемся. Если бы Гезири правили по справедливости, нам не пришлось бы прибегать к таким отчаянным мерам. Но, говоря откровенно, несколько сотен мертвых джиннов…
– Не несколько сотен, – вмешался он. – По меньшей мере тысяча, если не больше.
Манижа пристально на него посмотрела, не упрекая за то, что он перебил ее, но Дара не мог не заметить предостережения в ее глазах.
– Тысяча так тысяча. Как бы то ни было, не они наша самая насущная проблема. Речь идет об утрате магии.
На мгновение воцарилась тишина, прежде чем Каве подал голос:
– Вы думаете, это наказание?
Дара нахмурился:
– Наказание?
– От Создателя, – прошептал Каве. – За то, что мы учинили.
– Нет, – решительно ответила Манижа. – Я не думаю, что к этому как-то причастно божественное начало. Откровенно говоря, я не вижу божественного начала нигде в этом ужасном городе, и я отказываюсь верить, что Зейди аль-Кахтани мог разорить это место и не понести аналогичного возмездия свыше, если бы дело действительно обстояло так. – Она присела с горестным видом. – Однако думаю, что ты не единственный, кто пришел к такому выводу.
Дара мерил шагами комнату – он был слишком взвинчен, чтобы стоять на месте. Тонна обязательств не давали ему вздохнуть спокойно.
