Проклятие, он не расплачется.
– Фаньюэл уже представился. Джим – наша ищейка, спец по камням. Айла будет проводить эксперименты с растениями. Юнь – Фен Юнь специалист по атмосфере, и, будем надеяться, у вас есть все оборудование для нее. Леланд тот, о ком вспоминают только тогда, когда в нем возникает необходимость, что совершенно справедливо называется «человеческим фактором», ну а кто я, вы, полагаю, уже знаете. Я отвечаю за всех этих людей. Меня волнует абсолютно все, что с ними происходит, потому что когда мы отправимся домой, домой мы отправимся все.
Сегодня вечером будут занятия по технике безопасности и основам ориентирования. Завтрашний и несколько последующих марсианских дней будут посвящены разбору научного оборудования. Дорога была долгая. Для всех нас эта экспедиция станет вершиной карьеры, самым знаменательным событием в жизни. Мы посвятили себя тому, чтобы достигнуть этой точки, такое больше никогда не повторится, поэтому необходимо вести счет каждому часу, каждой минуте, проведенным на Марсе. Сегодня вечером у нас праздничный ужин. С завтрашнего дня мы принимаемся за работу. Все понятно? Тогда за дело.
Послышались одобрительные восклицания, кто-то сказал: «поддержано всеми единогласно», ссылаясь на старый научно-фантастический фильм, который Фрэнк смотрел в глубоком детстве.
– Леланд, Айла, – продолжала Люси. – Вы отправляетесь первыми. Ланс, если не трудно, отвезите их на ПМБ и возвращайтесь за следующей партией.
– У меня два багги. Ваш человек может вернуться на нем, и тогда мы заберем всех.
– Отличная мысль. Леланд, ты справишься?
– Я справлюсь с чем угодно. Ланс мне покажет, за какие веревки дергать.
– Вам нужен прицеп, чтобы перевезти груз? Прицепов у меня тоже два.
– Мы путешествовали налегке. Только ручная кладь.
– Хорошо. Ребята, залезайте на раму. Я поеду медленно, но вам все равно придется крепко держаться.
Фрэнк проводил двух астронавтов к багги. Все происходящее уже казалось ему совершенно естественным. Он не понимал, как такое могло быть. Здесь появилось шестеро – пересчитаем еще раз, шестеро посторонних людей, и он воспринимает это как нечто само собой разумеющееся. Быть может, осознание придет позже, когда эти люди станут жить на его базе, будут шуметь, толкаться в коридорах, разносить на ногах грязь и вообще просто находиться там.
И речь идет не об одном сегодняшнем дне. Так продлится весь следующий год и дольше. Ему нужно будет приспособиться к огромным переменам в повседневной жизни, и Люси совершенно правильно начала с того, что попросила свой экипаж оставлять его в покое, когда ему нужно будет побыть одному. Эта женщина с первых же минут завоевала его уважение.
Фрэнк забрался на багги, как обычно, взялся за нижнюю перекладину рамы, поставил ногу на колесо, а затем прошел-прополз по решетке и плюхнулся на сиденье.
– Забирайтесь наверх, – сказал он, перекрывая голоса.
В наушниках стоял шум, и Фрэнк не имел возможности его приглушить. Точнее, имел, но он вовсе не собирался хранить какие-то секреты, ему хотелось только тишины и спокойствия. Айла – Уэбер, американка, – просто подтянулась и забралась на раму, перебирая одними руками, без ног.
– Где нам встать? – спросил Леланд, глядя вверх.
– Мы… – Так, стоп. Нет никаких «мы». И никогда не было. – Где хотите, но только позади меня, и держитесь за защитные дуги. Наверное, лучше всего будет, если вы сядете и прижметесь к раме.
«Как поступали мы все. Как поступал я сам. Но только я не могу это сказать, ибо если я так делал, то кто, черт побери, управлял багги?»
Пристегнувшись, Фрэнк уставился на приборную панель. По какой-то необъяснимой причине у него в голове не осталось ни одной мысли. Встряхнувшись, он подался вперед, и его руки сами собой легли на место. Вот так лучше. Фрэнк почувствовал, как шасси содрогнулось под весом присоединившегося к ним Леланда. Он не мог обернуться, чтобы проверить своих пассажиров, поэтому спросил:
– Ну как, все в порядке? Дéржитесь крепко?
– Все отлично. Вези нас домой, Ланс.
Один из них похлопал его по плечу – Фрэнк предположил, что это снова был Леланд, похоже, человек очень общительный, – и он воспринял это как сигнал трогаться. Описав широкую дугу вокруг «Боярышника», Фрэнк вернулся к подножию Вершины и повернул на Сансет.
Он едва снова не сказал «мы», но успел проглотить это слово, прежде чем оно сорвалось у него с языка.
– Обычно я езжу этой дорогой. Склон здесь без осыпей и не такой крутой. Если же ехать в долины на востоке, есть более короткий путь. Прямо вперед и вверх по Лонг-Бич, к тому месту, где обвалилась стенка кратера.
– Лонг-Бич? – спросил Леланд. – Ты из Лос-Анджелеса?
Из Лос-Анджелеса был Ди. Ди погиб, однако названия, которые он дал, продолжали жить.
– Это все Центр управления, – сказал Фрэнк. – База находится на Вершине, а дорога, ведущая к ней, это бульвар Сансет. Вон ту цепочку возвышенностей посреди кратера мы назвали Беверли-Хиллз.
И снова в его речь закралось «мы», но в данном случае никаких проблем не должно было быть. Он уже представил ту мысль, что к выбору топонимических названий приложил руку Центр управления.
– А вы знаете, что все эти элементы ландшафта уже имеют официальные названия, данные Международным астрономическим союзом? – впервые подала голос Айла. Определенно, она впервые обратилась к Фрэнку. Возможно, она вообще говорила впервые.
– Нет. Нет, я этого не знал.
Никто не удосужился сказать ему, поправить его, потому что он должен был умереть, твою мать, как и Ди. И какая-то часть содержимого этого бездонного резервуара ярости просочилась в его голос, несмотря на все его усилия.
Фрэнк не знал, как принести свои извинения, как исправить ситуацию, поэтому он просто умолк, сосредоточившись на том, чтобы не опрокинуть багги и не убить новичков. Направив марсоход вверх по склону, он, спохватившись, уменьшил давление передних колес больше обычного, компенсируя дополнительную нагрузку сзади.
– Если багги начнет опрокидываться, просто спрыгивайте.
– Ты его не опрокинешь, – заметил Леланд.
– Надеюсь на это. Но, сами понимаете, всякое возможно. Так что будьте начеку.
– Быть начеку. Ясно.
Так они говорили друг другу. Фрэнк и его товарищи. И теперь он снова постарался не расплакаться. Его переполняли самые разные чувства, и он просто не мог с ними совладать: от отчаяния к ярости и дальше к скорби, и опять все сначала. Он превратился в развалину. Разбился вдребезги в физическом и психологическом плане и теперь бросался из одной крайности в другую, не в силах остановиться посредине.
Широко раскрыв глаза, Фрэнк подождал, когда вентиляторы их высушат, и поблагодарил конструкторов скафандра за то, что стекло шлема обеспечивало сектор обзора всего сто двадцать градусов.
