Фрэнк вошел в центр связи и уселся в кресло. На консоли было открыто окно электронной почты, и он напечатал несколько букв, проверяя, как работает клавиатура.
«Это Фрэнк. Вы хотели мне что-то сказать».
Отправив сообщение, Фрэнк встал. В дверях стояла Люси.
– Придется подождать полчаса. Хочешь, я приготовлю ужин?
– Я сейчас не могу думать о еде.
– Ты хочешь свалиться в обморок? Послушай, не надо отрицать очевидное. Я уже прошел через все это. Лучше не станет. И уж точно это не вернет Юнь.
Вздохнув, Люси отступила в сторону.
– Ладно, принимайся за работу. Хуже не станет.
– Ты еще не пробовала мою стряпню.
– Не надо шуток. Пожалуйста.
Фрэнк убедился в том, что они по-прежнему одни.
– Ты должна держаться. Айла, Фэн, Юнь – все они полагаются на тебя.
– Избавь меня от дешевой психологии. Я знаю, что делать.
– Так делай это, черт побери! У тебя есть пистолет. Снаружи есть долбаная пушка. Полагаться на «Ксеносистемы» нечего – они думают только о себе. Для них лучший исход – это если М-2 сотрет нас в порошок. Другой вариант – если мы взаимно уничтожим друг друга. Так что рассчитываем только на себя, и ни на кого больше.
– Должен же быть какой-нибудь способ вернуть Юнь мирно.
– Ты хочешь, чтобы я отправился туда и попросил вежливо? Вот только я уже попробовал это один раз. С Джимом. И выяснил… что они… твою мать… его… съели!
– Это научная экспедиция.
– Это война!
Оба перешли на крик. Остальные могли их услышать. Фрэнку было все равно, однако он хотел другого.
– Итак, в ожидании ответа я приготовлю большую миску салата, замочу крупу, нарву свежей зелени и парочку перцев и посмотрю, как это будет всё вместе. После чего мы сядем и поедим, нравится нам это или нет. Спать мы ляжем рано, потому что нам нужно встать в два ночи, проверить снаряжение и загрузить его, а в разгар ночи очень холодно. Если у тебя есть другой план, я с удовольствием его выслушаю. В противном случае уйди с дороги, черт побери.
– Я тебе не мешаю. – Люси по-прежнему стояла в стороне от двери.
– Это метафора.
– Когда что-нибудь придет в голову, я тебе скажу. А так иди.
Фрэнк вымыл руки, после чего порылся на камбузе в поисках мисок. Залив водой горсть пшеничной крупы, он поставил ее в микроволновку, а пока она разогревалась, отправился в теплицу за зеленью.
Он был предоставлен самому себе. Проходя мимо шлюзовой камеры, Фрэнк услышал доносящиеся из лазарета голоса и предположил, что это Айла и Фэн. Он не спрашивал о судьбе Джерри. Возможно, Люси решила вышвырнуть его наружу тогда же, когда решила переговорить с «Ксеносистемами». Можно ли оставить его в живых? И держать в качестве пленника? Или вообще поверить ему и отпустить на свободу? Согласится ли сам Фрэнк делить кров с этим человеком? Однако парадокс заключался в том, что «Ксеносистемы» с самого начала предупредили его о том, что марсианская база станет для него тюрьмой. Сам Фрэнк был в ней заключенным номер один. И этот тип просто станет вторым.
Ну да, он ведь работал вместе с убийцами, ворами и извращенцами. Чем Джерри хуже их?
Вернувшись на кухню, Фрэнк нарезал зелень и перемешал салат. Неплохо было бы раздобыть масло, чтобы было чем заправлять салат, но для этого нужен пресс, чтобы выжимать масло из арахиса, а у Фрэнка все никак не доходили руки изготовить его. Поэтому ему пришлось бросить в миску два целых ореха, после чего он размешал в крахмальной воде из-под крупы мелко нарезанный острый перец и кинзу и полил ею готовое блюдо.
В какой-то момент Фрэнк заметил выжидающе застывшую в конце стола Люси.
– Долго ты здесь стоишь?
– Минут пять. Смотрю, как ты работаешь.
– Могла бы накрыть на стол.
– Могла бы. Но мне пришлось бы накрывать на четырех человек, а не на семерых, и это напомнило бы мне о том, до чего мы дошли. Мне нужно держаться. Но я живой человек, а это были мои товарищи и я вправе скорбеть по ним.
– Я вовсе не учу тебя, как жить дальше, Люси. Ты делаешь то, что считаешь нужным. Я просто хочу дать тебе совет.
– Ты делаешь это чересчур настойчиво, Фрэнк.
– Я только стараюсь сделать так, чтобы не умереть здесь. Только и всего. По крайней мере не прямо сейчас.
– Они ответили.
Сполоснув руки в раковине, Фрэнк за неимением кухонного полотенца вытер их о комбинезон.
– И что они сказали?
– Не хочешь сам посмотреть?
Они вернулись в центр связи. Люси предложила Фрэнку кресло. Тот сел и придвинулся ближе к экрану.
Какое-то время он молчал, просто впитывая то, чему, вероятно, предстояло стать его последним общением с «Ксеносистемами». Оно было очевидно не от Луизы. Большие шишки полностью взяли под контроль обмен информацией. Отодвинув кресло, Фрэнк задумался над тем, что ответить.
– Ну, что ты скажешь? Просто «идите к такой-то матери» или что-нибудь более основательное?
– Ты полагаешь, это хорошая мысль? Да, я признаю́, что была неправа. У «Ксеносистем» нет ни малейшего желания сотрудничать с нами, но вступать с ними в открытое противостояние?
– Ты ведь прекратишь с ними всякие сношения после того, как я отправлю ответ, да?
– Не вижу иного выхода, – подтвердила Люси. – Но слова о том, что «твоей первоочередной обязанностью является забота об имуществе «Ксеносистем» на поверхности Марса», и угроза предъявить иск правительству Соединенных Штатов о компенсации стоимости поврежденного и испорченного оборудования – тут все понятно. Просто чтобы я была в курсе, намереваешься ли ты… – она провела по тексту пальцем, – «не позволять третьей стороне совершать какие-либо действия против принадлежащего «Ксеносистемам» оборудования без предварительного согласования, что будет являться прямым нарушением Закона о космическом пространстве от 1967 года»?
– Нет, можешь об этом не беспокоиться.
– Потому что в противном случае я бы сослалась на Соглашение о взаимопомощи от 1968 года, формально относящееся только к государственным ведомствам, каковым является НАСА, однако в данных обстоятельствах «Ксеносистемы» будут обязаны оказать нам помощь.
– У них больше нет никаких рычагов воздействия на меня. Своему сыну я не смогу помочь, что бы ни произошло. Но я могу помочь тем, кто рядом со мной здесь, на Марсе.
Поставив руки на клавиатуру, Фрэнк начал набирать ответ.
– Расскажи мне о нем.
– Родился он со светлыми волосами. Я никак этого не ожидал. Со светлыми кудряшками. Затем они все выпали, после чего выросли прямые темные волосы, как у его матери. Он был хорошим ребенком. Спортивным. Я целыми часами сидел на скамейке в тренажерном зале и смотрел, как он занимается. Но все пошло наперекосяк, когда он был уже в старших классах школы. Связался с дурной компанией. Забросил спорт, начались гулянки. Сама знаешь. Наверное, в юности все через это проходят. Я и сам в свое время совершил те же ошибки, вот только я ограничился тем, что пару раз покурил «травку» да попробовал кое-какие таблетки. О чем я думал, черт возьми? Можно было бы найти массу других занятий. Но я просто потерялся. А сына я как любил, так и люблю. И буду любить до конца жизни.
