Но прежде чем говорить об Анне Иоанновне и ее царствовании, на которое приходятся годы детства нашего героя, несколько слов о 1732 годе, в котором начиналась жизнь Баркова.
Возьмем подшивку «Санктпетербургских ведомостей» за 1732 год. (Нам повезло — тот экземпляр, который нам предоставили в отделе редких книг научной библиотеки МГУ им. М. В. Ломоносова, держал в руках А. С. Пушкин — он подарил его, как и подшивки этой газеты за другие годы, своему приятелю, библиофилу Сергею Дмитриевичу Полторацкому.)
Когда листаешь плотные, пожелтевшие от времени страницы, сразу обращаешь внимание на то, что российскому читателю предлагаются новости из многих стран — Италии, Испании, Германии, Франции, Польши. В этих сообщениях — тоже история, но история «домашним образом»:
Римский папа «жестоко занеможествовал», но «к вящей радости стало Папе легче».
«Обретающаяясь в стране Шабли рысь чинит великие причины, понеже она несколько баб и детей заела, а однако ж поймать оную невозможно».
На острове Корфу «появились… красноватыя летучия мыши, которых на корабельные парусы так много насело, что их с великим трудом собрать могли».
«Его королевское высочество Герцог Лотарингский забавлялся… в Волмерстате ловлею… на которой… 4 серн, 58 зайцев, да 2 лисиц застрелил»
[11].
Читая «Санктпетербургские ведомости» этого года, можно узнать, какие товары предлагались покупателям. Любопытно объявление Санкт-Петербургской главной портовой таможни:
«Звание конфискованным товарам, которые проданы быть имеют, а имянно:
Ленты с золотом и серебром
Кисея
Пуговицы, обшитые золотом и серебром
Кофейник серебряный
Шапка женская парчовая с кружевом золотым…»
В длинном списке — чулки мужские и женские, рукавицы кожаные, водка двойная хлебная, рейнское белое вино, чаи, цветки бумажные, рукомойники жестяные… Впрочем, вряд ли священник, в доме которого родился сын Иван, покупал что-либо в портовой таможне…
Главные же сведения в газете — о императрице, о торжествах и парадах, которые она иногда созерцала с балкона, о ее поездках в адмиралтейство, где она «изволила… там на стапеле стоящие военные корабли осмотреть», в оранжерею, где «особливо понравился Ея императорскому Величеству из… плодов ананас называемый», в Кунсткамеру и библиотеку Академии наук (в университете Академии будет учиться Барков, станет академическим переводчиком). Всё правильно: «Ея Величество всемилостивейшая наша Государыня Императрица изволит в государственных делах к бессмертной своей славе с неусыпным трудом упражняться»
[12].
Таков был год рождения Баркова, таков был исполненный великолепия фасад Российской империи в царствование Анны Иоанновны. Но что скрывалось за фасадом?
«Это царствование — одна из мрачных страниц нашей истории, и наиболее темное пятно на ней — сама императрица», — утверждал В. О. Ключевский. «Рослая и тучная, с лицом более мужским, чем женским, черствая по природе и еще более очерствевшая при раннем вдовстве»
[13], — такой представил ее историк, не забыв о ее «злом и малообразованном уме» и «ожесточенной жажде запоздалых удовольствий». Обратил внимание Ключевский и на ее упоение «безотчетной властью», ее «празднества и увеселения, поражавшие иноземных наблюдателей мотовской роскошью и безвкусием». И еще — на то, что «большим удовольствием для нее было унизить человека, полюбоваться его унижением, потешиться над его промахом»
[14].
Тредиаковский, «трудолюбивый филолог», теоретик литературы, переводчик, поэт, вклад которого в развитие русской поэзии неоспорим (он первый разработал теорию силлабо-тонического стихосложения и первый применил ее на практике), будучи придворным стихотворцем, вынужден был от дверей тронного зала на коленях ползти к престолу «императрис» Анны Иоанновны, чтобы вручить оной очередное похвальное слово или торжественную оду, сочиненную в ее честь. На коленях полз автор получившего необыкновенную популярность перевода французского романа П. Тальмана «Езда в остров любви», сочинитель песенки о весне, птичках синичках, которую распевали в городах и деревнях России, ученый, аттестованный профессорами Сорбонны, преподаватель Академического университета, ставший в 1845 году, уже после кончины Анны Иоанновны, академиком… У него будет учиться Барков, принятый в университет в 1848 году…
Заслуги перед отечественной словесностью и просвещением не избавляли от унижения, насмешек и даже от побоев.
В «Отрывках из писем, мыслей и замечаний» Пушкина есть такая запись:
«Тредьяковскому не раз случалось быть битым. В деле Волынского сказано, что сей однажды в какой-то праздник потребовал оду у придворного пииты Василия Тредьяковского, но ода была не готова, и пылкий статс-секретарь наказал тростию оплошного стихотворца» (VII, 40).
В записи Пушкина речь идет о знаменитой «забавной свадьбе», описанной в романе И. И. Лажечникова «Ледяной дом». Устроителем этой свадьбы, задуманной императрицей как часть грандиозных празднеств в честь победы над Турцией осенью 1739 года, был кабинет-министр Артемий Петрович Волынский, а вынужденным участником — В. К. Тредиаковский.
По приказу Анны Иоанновны между Адмиралтейством и Зимним дворцом был выстроен изо льда дом. Изо льда соорудили сени, два покоя, баню. Даже рамы и стекла в окнах были ледяными. Но баню топили соломою. Ночью в окнах зажигали свечи, дом освещали разноцветные огни плошек. Петербуржцы и иностранные гости Северной столицы сбегались поглазеть на необыкновенное зрелище. Как знать, может быть, в толпе стоял и семилетний Ваня Барков. Быть может, и он, будущий поэт, изумлялся, глядя на ледяные пирамиды и пушки, на ледяных дельфинов и огромного ледяного слона. Днем из хобота изливался фонтан воды, ночью — огненный фонтан горящей нефти: в императорской потехе соединилось поистине несоединимое — лед и пламень.
17 февраля 1840 года состоялась шутовская свадьба князя М. А. Голицина (его, придворного шута, звали Квасником, потому что он подносил государыне квас) и придворной калмычки Бужениновой. Для князя это было наказание за то, что он за границей принял католичество и женился на итальянке. Разумеется, по возвращении в Отечество его вернули в лоно православной церкви. Что сталось с его иноземной женой после того, как она попала в Тайную канцелярию, неизвестно. Свадьбе предшествовало маскарадное шествие: жители России — вотяки, татары, калмыки и прочие (кто на оленях, кто на собаках, а кто и на свиньях) — в национальных костюмах плясали и пели народные песни.
