Айгуль всегда была для меня особенной. Единственной незаживающей раной на моем очерствевшем сердце, ведь расставание с ней мне далось нелегко.
– Мне не плевать, – признаюсь и больше не пытаюсь противиться собственным ощущениям. Да, меня злит эта вынужденная поездка, этот подросток, что винит меня в грехах матери, этот водитель, не скрывающий сочувствия. Раздражает, но позволить и без того несчастной ребятне столкнуться с прелестями жизни в приюте я не позволю.
– Давай просто не будем друг другу мешать. Я обещаю приглядывать за вами, а ты просто… Просто не усложняй, ладно? Ненавидь, презирай, но не мешай мне хоть раз в жизни сделать что-то хорошее.
Опять это молчание. Сглатываю ком в горле и нервно заламываю пальцы, сверля глазами притихшего паренька. И, правда, совсем нетолстый. Я многое пропустила, и очень хочу верить, что вес он сбросил благодаря любви к спорту. Мы всегда жили небогато, но голодать не приходилось…
– А мама? – вздрагиваю, то ли от мольбы в голосе, то ли от этого слова, что он произносит так нежно. Я вот так не умею. – Ей ты поможешь?
– Я ведь не врач…
– Но ты богачка! Я видел тачку, на которой ты приехала. Она ведь твоя, в городе таких нет.
Отлично. Он шпионит за мной? Специально проснулся пораньше и занял пост у окна?
– Ей ведь лекарства будут нужны. Или доктора хорошие. Ты ведь ее не бросишь?
Хороший вопрос, если учесть, что со мной она сделала именно это. Только на такую месть даже я не решусь.
– Нет, конечно, – натянуто улыбаюсь, запрещая себе ляпнуть сейчас очередную гадость. Мне ее смерть не на руку: кто-то ведь должен их растить. У меня на ближайшее будущее планы другие: без всех этих истерик, эмоциональных вспышек и вечерних кружков вышивания. Пусть сама разбирается, как быть дальше – мужа нового ищет или этого ждет из мест не столь отдаленных, чему я совсем не удивлюсь. Главное, чтобы мне карты не путала, ведь с таким довеском о Тихомирове можно забыть. Навсегда.
– Можем вместе к ней съездить, – предлагаю и закатываю глаза, поспешно добавляя, – позже. Сначала вернемся домой.
Глава 15
Максим
Сказать, что я удивлен – ничего не сказать. Подъездная дверь с шумом ударяется о стену, и перед моим взором открывается странная картина: пятеро детей, разных возрастов и, похоже, национальностей, с хмурыми лицами выбираются на улицу.
Впереди идет девочка лет десяти: светленькая, в очках, на переносице обмотанных пластырем. Прижимает к груди толстую книгу, название которой разглядеть мне так и не удается, и нервно теребит тряпичную закладку, приклеенную к потертому корешку. По правую руку от нее, отставая на пару шагов, плетутся ребята лет пяти – смуглые, с черными, как смоль, волосами, в одинаковых пижамах, на которые накинуты тоненькие курточки одного кроя, но разных расцветок. Видимо, они так торопились, что не успели переодеться, и хмурая начальница, что не могла не заметить моего пристального внимания, мгновенно тупит свой взор, а румянец смущения уже разливается по ее щекам. Наверное, именно поэтому она утыкается носом в шею мальчишки, что устроился у нее на руках, ведь и дураку понятно, что всегда собранная с иголочки Щербакова стыдится того, в каком виде предстает передо мной ее родня. Они ведь родственники? Не думаю, что девушки вроде нее станут возиться с чужой детворой. Еще и мчаться ни свет ни заря за тридевять земель.
– Ярик, – она прикрикивает на подростка, что, кажется, не горит энтузиазмом присоединиться к этой компании, и сейчас еле передвигает ногами, подпинывая попадающиеся на пути камешки. – Шустрее! Садись назад и возьми Богдана.
Вот он вздыхает и что-то шепчет одними губами, нехотя выполняя просьбу: нагоняет родственников и ловко перехватывает малыша, уже через секунду исчезая с ним в салоне.
– Давайте, – Юля даже рукой машет, надеясь, что это заставит детей ускориться. Опасливо оглядывается, стараясь не встречаться взглядами с девочками, что неловко мнутся у машины, и, не выдержав, подталкивает старшую в спину. – Лен, ведь можно поторопиться? Люди уже из окон повылазили – хочешь, что бы к вечеру весь город нас обсуждал?
– А они и так будут, – и не думает двигаться с места любительница толстых талмудов и, окинув нас серьезным взором, поучительно произносит:
– Ты разве не знаешь, что для перевозки детей нужны специальные кресла? Это ведь средство повышенной опасности, я без удерживающего устройства не сяду.
– Сядешь. Либо пешком пойдешь, – вот ведь семейка, не правда ли? Вступают в поединок взглядами, и ни одна не собирается сдаваться. Лена деловито подтягивает на нос свои допотопные окуляры, а ее высочество Щербакова складывает руки на груди и нервно поддергивая ногой. – Я жду.
– А если он в дерево въедет?
– Вряд ли, – раз уж речь идет обо мне, считаю нелишним вставить хоть пару фраз. – У меня стаж большой.
– Правда? Вы ведь молодой еще…
– Зато опытный, – улыбаюсь и жестом приглашаю ее внутрь. – Обещаю не гнать и внимательно следить за движением. На тот свет я не тороплюсь.
– Отлично. Раз уж все так удачно складывается, и пускать машину с утеса наш водитель не планирует, может быть, уже устроишь свою задницу на сиденье?
Честно, я и не думал, что она начнет лебезить перед ними, станет сюсюкаться и попеременно осыпать поцелуями их лица. Не тот она человек, от кого стоит ждать теплоты и ласки, ведь профессия все же берет свое – если в кармане нет крупной купюры, можешь и не мечтать, что западешь ей в душу. Только понурый вид Лены, что закусывает губу и быстро отворачивается, принимаясь разглядывать дерево рябины, даже меня не оставляет равнодушным: делаю шаг к ней навстречу, и, потеснив начальницу, галантно придерживаю дверь:
– Карета подана, принцесса. И этот конь славится на всю округу своим спокойным нравом, – даже руку ей подаю, игнорируя ехидный смешок за своей спиной. Меня куда больше заботит девчонка, что, покраснев, приподнимает уголки губ.
– Большей глупости я в жизни не слышала. Если ты и женщин клеишь подобным образом, то неудивительно, что у тебя до сих пор нет на пальце кольца, – устроив младшую сестру рядом с остальными, Юля с шумом захлопывает дверь. Не знаю, что ее так злит, но не сомневаюсь: когда все, что дремлет внутри нее, все-таки найдет выход, пострадают даже случайные свидетели ее нервного срыва.
– Ну, вы вот у нас профи по части обольщения. А результат нулевой, – выруливаю со двора и перебрасываю через плечо ремень безопасности. – Так что не вам судить.
Дорога до типичной для этого городка пятиэтажки занимает всего пять минут. Но, если быть честным, еще никогда для меня время не тянулось так медленно. Подобное молчание угнетает: вроде бы тишина, а в ушах так и звенит от невысказанных мыслей. Даже Богдан, что прижался к плечу рыжего паренька с огромным фингалом под правым глазом, старательно сдерживает слезы. Шмыгает носом, куксится и с нескрываемым ужасом поглядывает на Щербакову, а стоит ей повернуться, и вовсе, прячет лицо на груди неопрятного паренька.
