-Ты что делаешь? - а вот он за всем следит. И за ногами моими и за проявлением румянца на щеках.
-Ничего, - слава богу у дома покрытие свежее, еще никем не изуродованное. - А к отцу твоему я ехать совсем не хочу. Неудобно как-то. Он ведь наверняка с расспросами пристанет…
-Он в курсе. Можно сказать, сам мне и подсказал поскорее жениться.
-Как? - вот семейка! Мать завещания мудреные строчит, сын не пойми на ком женится, а глава семейства еще и поощряет все это безумие!
-А вот так. Так что на этот счет не переживай, - кивает на дверь, и я торопливо ключ к домофону прикладываю. - Посмотрит на тебя, и дело с концом.
-Правда? - ритуал свои исполняю и первым его пропускаю в подъезд, теперь разглядывая широкую спину.
-Правда.
Ну и на том спасибо! Даже дышать стало легче, а то от страха легкие словно слиплись.
-А вот тетка моя может: и расспросить, и пару советов дать. Так что готовиться будем, Стеш. У тебя ведь на выходные никаких планов нет?
Тетка? А она здесь при чем? На автомате киваю, а муж уже белые зубы свои обнажает.
-Вот и договорились. С меня обед, с тебя лист и карандаш.
-Зачем?
-Как? Друг друга изучать будем. Не знаю как тебе, а мне есть что рассказать. Так что без конспекта никак.
Глава пятнадцатая
Стеша
Борька мой никогда не готовил. Лишь однажды вызвался мяса на ужин нажарить и как результат - новая сковородка с антипригарным покрытием полетела в мусорное ведро.
А вот Гриша в фартуке смотрится органично. Если б в мебельном бизнесе относительных высот не достиг, мог бы кулинарное шоу вести. Уж женщины точно прилипли б к экрану.
-А где масло растительное?
-В бутылочнице, - теряюсь и прячу свое смущение, низко склонившись над пустым листом. Какое право имею хозяйничать? Может, нравится ему так: чтоб бутылки в шкафу хранились, а на их законном месте пачки с макаронами? Нельзя со своим уставом в чужой монастырь…
-Прибралась, что ли? Молодец, а то у меня руки никак не доходили, - слышу и выдыхаю. Не злится. А если и недоволен, то уж очень умело это скрывает. Лоб тыльной стороной ладони трет и беспечно улыбается.
- Готова? С детства начнём.
Как на лекции, ей-богу. Разве что ни один преподаватель материал под звук скворчащей на плите рыбы не выдавал.
-Я был троечником. В аттестате одна пятерка и та по трудам.
-А физкультура? - отрываюсь от блокнота и придирчиво мужа разглядываю.
Ведь крепкий довольно, подтянутый. На обложку журнала с обнаженным торсом, конечно, не поместишь,но и излишков жира на его теле не отыщешь. А это ли не признак того, что Полонский за своим весом следит? Он наверняка, как Борька, за раз десяток котлет не приговаривает… Интересно, Катька ему такие жарит: чтоб свинины побольше, батон в молоке вымоченный и фарш непременно отбить?
-Стеш?
-Что? - со взглядом его встречаюсь и стыдливо заливаюсь краской: прослушала! И все из-за Зайцева этого, который даже после развода из головы не идёт.
-Четверка говорю. Прыжки в длину и волейбол у меня не пошли. Зато в футбол играть любил. До шестнадцати лет ни одной тренировки не пропустил.
Вздыхает, а через секунду уже вновь к овощам возвращается и лук шинкует так рьяно, что мелкие кубики в разные стороны летят. Не буду спрашивать, почему в десятом классе он с футболом простился. И так вижу, воспоминания эти из разряда тех, что стоит закопать поглубже.
-А я хорошисткой была. Не сказать, что на лету схватывала, но если чего не понимала, зазубривала так, что от зубов отскакивало. Химию, например. Как вспомню все эти формулы, до сих пор дурно.
-А я думал, ты медалистка.
-С чего бы это? - волос касаюсь, проверяя, не торчат ли они в разные стороны, и ворот рубашки поправляю. Пуговку, едва из петельки не выскользнувшую, на место возвращаю, а он ухмыляется, на эту самую рубашку кивая.
-А как иначе? Тебе бы ещё очки, и вылитая отличница.
Сомнительный комплимент? Ведь ботаники в большинстве своём популярностью не пользуются, а мне все равно приятно. Они в моей голове всегда с чистюлями ассоциируются, и плевать, если на деле все обстоит иначе. Уж книги так точно у них пылью не покрываются, и для любого бардака существует вполне себе приличное оправдание - творческий беспорядок. Улыбаюсь, настолько довольная его похвалой, что карандаш из рук выпускаю и не сразу за ним под стол юркаю. Хорошо, что полы намыла, не так страшно по нему на коленях ползать.
-Как видишь, - выглядываю из-под столешницы и неуклюже на ногах выпрямляюсь, - внешний вид обманчив. Можно?
Я дальше писать не смогу, если от рук грязь не отмою. Тщательно, семь раз на дозатор жидкого мыла нажав.
И если б Гриша так не смотрел, было бы лучше. Господи, раз у нас что-то вроде вечера откровений, он и о болячке моей спросит? О том, какой ерундой ( а для него это именно ерунда и есть) я ещё страдаю? Начнёт выпытывать, и в итоге я на месте от стыда сгорю. Ведь как иначе? Только представьте, как округлятся его глаза, начни я перечислять: ручки дверные, мытье рук, мытье полов, чистка обивок, борьба с микробами на всех возможных поверхностях с помощью хлоргексидина, дурацкое неприятие трещин в асфальте, страх перед общественным транспортом. А ритуал перед сном? Если признаюсь, что ни за что в кровать не лягу, пока постельное не перетрясу, он точно у виска пальцем покрутит. Покрутит и обязательно спросит, зачем? Вот тут-то я и рухну замертво!
-Стеш, у тебя уже руки покраснели. Да и мне бы доску сполоснуть, - Полонский мне полотенце протягивает, а я судорожно пути отхода ищу. Нужно в комнату ретироваться, пока он свой интерес не решил утолить. Вон уже как проглядывает!
- И запиши там, я за Барселону болею. Месси мой кумир.
Гриша
Необычная она. С какой стороны ни взгляни, на язык так и просится “не от мира сего”. Карандаш зачем-то салфеткой обтирает, кухонное полотенце вешает и где-то секунд тридцать на месте топчется, складки на нем расправляя. Для чего, вообще? Я сейчас доску сполосну и все-равно эту льняную салфетку сомну…
-И раз уж ты жена моя, должна знать - я ни одну игру Барселоны не пропускаю. Неважно, праздник какой семейный, свадьба чья, похороны, все равно уйду, чтоб трансляцию посмотреть.
Что поделать - я типичный пример преданного фанатика. Если б ранняя седина на правом виске не пробивалась, напоминая мне о возрасте, может, и стены плакатами завесил. А так несолидно как-то - скоро четвертый десяток разменяю, люди не поймут.
Снимаю сковороду с плиты и с чувством выполненного долга на стул опускаюсь.
-Почерк у тебя красивый. Я еще в загсе заметил.
Хвалю супругу, а она смущается как девчонка. Впрочем, девчонка она и есть - двадцать три всего. Хоть и багаж за спиной имеется недетский.
