Глава двадцать четвертая
Гриша
Вот кто бы мог подумать, что жизнь моя таким образом сложится. И я не о наследстве вовсе и чертовых обязательствах, что мамино завещание на меня наложило. О Стеше, за пять минут успевшую и побледнеть, и раскраснеться, как перезревший томат или поле маковое, что на картине в отцовском кабине на стене красуется.
С асфальтом… Господи, вот сейчас понимать начинаю, о чем Ромка меня предупреждал. Я баб в шею гнал и за меньшее, а тут целый букет не поддающихся объяснению причуд.
– Я трещины и стыки на плитке обходить должна. Но об этом не переживай, ведь если б не мое странное убеждение, что наступать на них ни в коем случае нельзя, мы бы с тобой сейчас здесь не сидели.
Она улыбается совсем невесело, а я секунд тридцать трачу, чтоб осознать, что Щепкина в виду имеет. Точно – вот почему остановилась и разговор мой с другом в тот день подслушала. Ремонтники ведь всю дорогу разворотили!
– Иногда могу минут десять стоять, если на пути преграда какая. Ну как, впечатляет? Теперь и твоя очередь пришла о браке нашем жалеть?
Пальцы свои от моих спасает и ими отчаянно виски трет. Словно ноют они, не переставая, и единственное, что сумеет страдания облегчить, как можно сильнее голову ладонями сжать.
Жалею ли я? Да! Только как в этом признаться, она ведь наверняка превратно мое согласие растолкует.
– Хочешь, прямо сейчас к родителям съеду? Я ведь не дура, Гриш, осознаю, какая молва о вашей семье на всю округу пойдет, если кто-то об этом узнает.
Плакать все-таки собралась? Для этого к окну отошла и спиной ко мне развернулась, о самом главном позабыв – расставаться нам ни при каких обстоятельствах нельзя. Я не для того эту кашу заварил, и людям не просто так золотых гор наобещал. Вот получу завтра мамины деньги, и обязательно с лихвой задержку зарплаты работникам компенсирую. А Стешины странности…
– Не выдумывай. Никуда переезжать не надо. И волнуюсь я вовсе не о себе, – если разнюхают местные газетенки, уж точно переживу. Немаленький, ведь. А отец и не через такие скандалы с гордо поднятой головой проходил. – Главное, чтобы ты готова была. Общество у нас безжалостное…
– Я? – поворачивается, резво влагу с лица стирая. – Мне не привыкать. Второй год с этим живу.
Бедная. За плечи себя обнимает, взором своим узор на кухонных шторах изучает, лишь бы на меня не смотреть, и еле слышно признается:
– Боря поэтому и ушел.
Ну не козел ли? Идиот лысый, не зря мне не понравился. В такой ситуации жену бросить! Впрочем, мне ли судить? Мы с Козловой расстались из-за того, что она вечно ныла. По поводу и без, утром и поздним вечером… А тут проверки окон, утомительная процедура перекрывания вентилей перед уходом, ежедневные генуборки и наверняка нотации за пятна от чая на журнальном столике. Да этот Борька бы мне позавидовал, ведь во всем остальном подружка моя ничего была. Если рот чем заткнуть – не жизнь, а сказка. Для взрослых, с обязательным значком восемнадцать плюс на обложке. Господи, чего не хватало мне?
– А родители твои, как ко всему этому относятся? – ясно чего. Семьи не было. Не чувствовал, что мы одно целое и квартира моя – наша крепость. А вот с блондинкой этой иначе все. В будни мои монотонно друг друга сменяющие, так хорошо вписалась, что даже страшно становится. Как бы не привыкнуть.
– А у них разве выбор есть? Смирились, дочка ведь.
Вот и мне придется. И пусть и не из благородных побуждений, а все же в лепешку расшибусь, но недуг ее между нами не встанет. По крайней мере, хотя бы вид сделаю, что нормально все. Как сейчас, например:
– Вкусно пахнет, – крышкой звякаю и с удовольствием аромат наваристого супа носом потягиваю. – Кормить мужа будешь?
– Буду, – улыбается искренне, плечами ведет и пусть до конца от разговора нашего не отошла, но черпаком орудует лихо. И славно. Для первого раза расспросов хватит.
Стеша
Как там говорится: деньги идут к деньгам? Так вот, обещанные мне миллионы я еще не получила, но на работе моей заметные сдвиги пошли. Теперь я не горе-репетитор с причудами, а вполне себе востребованный педагог, с ежедневником собственным и каким-никаким, а графиком!
– Проходи, – улыбаюсь новой ученице и любезно в квартиру приглашаю. Шубу на плечики сама вешаю, тапочки перед гостьей на пол ставлю, а стоит ей пару огромных пакетов мне протянуть, в удивлении охаю:
– Катя! Куда тебе столько красок? – и гуашь, и акварель, и акриловые, даже масляную прикупила! Наверняка все без разбору с прилавков хватала, в корзинку бросая. – До этого еще далеко! Для начала карандашом овладеть надо.
– Ничего страшного. Я упертая, сдаваться не планирую, так что рано или поздно, пригодятся! – блузку поправляет и через плечо мое в гостиную поглядывает. – А Гриша дома?
Гриша! Господи! Я ведь его предупредить забыла. И пусть он мне вольную дал, ключ от «города» в руку вложил, а хозяйкой себя до сих пор не чувствую! Хоть и убираюсь теперь открыто, и порошки чистящие больше в комоде своем не прячу. Мне супруг целый шкаф в коридоре под это дело выделил.
Топчусь в прихожей и голову ломаю: отчитает меня Григорий или нет? Против Жени, с которой мы уже два занятия провели, вроде не возражал… Вчера даже парой фраз с ней перекинулся.
– На работе. К шести должен вернуться, – а значит, не встретятся. Разминутся, а я за ужином все мужу и выложу. Они вроде как знакомы, не будет же он запрещать дочь друга его семьи к искусству приобщать? Да и мне кое-какая польза от этой подработки — хоть через брюнетку эту узнаю, что можно, а что строго-настрого в их обществе запрещено!
– Проходи. Ванная там, – пальцем на дверь из темного дерева указываю и к комнате своей чужие покупки волоку. А сзади еле различимый топот преследующих меня шагов. Чего это она?
– Зачем мне в ванную? Я время зря терять не намерена, – и звучно так в ладоши бьет. В ладоши, понимаете? Те самые, что перил в подъезде касались, руля автомобильного, ведь вряд ли она городским транспортом пользуется, обуви уличной, которую пару минут назад при мне снимала, а после с рук песок стряхивала! – Сюда?
Вот вам и интеллигенция! Опережает меня, разрешением заручившись, в комнату проходит и, плюхнувшись на стул, щеки свои микробам на съедение отдает. Трет нещадно, а закончив, довольно улыбается.
– У меня от ветра лицо зудит. Все крема перепробовала, без толку. Что дорогие, что бюджетные – один черт сохнет.
Еще бы… Но я запрещаю себе об этом думать. Не дам болячке своей меня с курса сбить – я ведь трогать ее не собираюсь. И где у нее, что зудит, меня не должно беспокоить. А что до стола этого, так хлоргексидин мне в помощь!
– Я думала, мы в гостиной заниматься будем. Там столько света!
– А мне здесь привычней.
– В спальне? – на кровать мою поглядывает, а я хмурюсь, пряча свое смятение за волосами, что так и не успела в хвост собрать.
