– Иголка? – он удивляется, а я глупости своей стыжусь.
– Она самая. Не объяснить это. Понимаю, что ее в кровати моей быть не может, но если не проверю, до утра не усну.
Пробовала. Однажды. Когда статей в интернете начиталась и решила ритуалам своим бой дать. До трех часов ночи в одной позе пролежала, боясь лишний раз рукой пошевелить, а в три ноль один окончательно сдалась.
– А почему? То есть, ведь у страха причина какая-то быть должна? Непросто же так у тебя мысль в голове об иголках засела?
Разве? По-моему, количество страхов моих растет так быстро, что мозг просто не успевает оправдания им придумывать. Хотя…
– Из-за капельниц, наверное. Мне так часто их ставили, что попасть в больницу для меня – худший из кошмаров. Боюсь до жути.
И микробов. И рыжих котов, которых нерадивые мужья женам на ранних сроках беременности с улицы домой тащат. А вместе с ними и чертов токсоплазмоз, положивший конец моей последней мечте о материнстве. Надеюсь, Борькина мама этого усатого монстра подлечила, а то, пусть Катька и разлучница, но участи такой я ей не желаю.
– Ясно. Тогда понятно, почему ты на уборке повернулась. Слушай, – привстает на локте и в глаза мне заглядывает, – а почему ты к психологу не обратилась? У тетки моей знакомых мозгоправов пруд пруди. Можем хорошего подобрать…
– Боялась… Вдруг они меня в стационар уложат? Да и Зайцев… Он считал, что я эти проблемы сама себе напридумывала. А тратить деньги на мою блажь… В общем, мы на машину копили.
– Накопили?
– Да, – выдаю дрогнувшим голосом и через силу заставляю себя улыбнуться, чтоб жалкой такой не казаться. – Он теперь новую жену на ней катает.
– Дурак твой Борька. А деньги… У тебя их теперь немало и, если не струсишь, я поддержать тебя готов.
Теряюсь. От участия этого, от того, как он ладошку мою пожимает, как рукой махнув, ближе пододвигается и как лучшего друга за плечи обнимает. Не крепко, но до того волнительно, что и звука издать не могу.
– Прорвемся, Полонская. Зря, что ли, судьба нас свела? Ты мне помогла, а я тебя из этой трясины вытяну. Сегодня же Гале позвоню.
Гриша
– Ну, Гриша… – хорошо, что я тетку сейчас не вижу. Уверен, лицо ее от таких новостей перекосило до безобразия. – Как тебя угораздило-то?
Кто б мне ответил! Наверное, боги надо мной подшутить решили, и послали на роль жены такую необычную женщину. Мне! Волку-одиночке, который прежде ни за кого ответственности не брал. Боялся, а стоило один раз в Стешину постель угодить, и на шее моей теперь тяжелый хомут висит. Причем повесил я его добровольно, опешив от осознания, как тяжело супруге моей приходится.
– Не знаю. Любовь ведь не выбирает, – произношу философски и машину паркую, с трудом единственное пустое место занять успевая. Мобильный плечом к уху прижимаю и, торопливо портфель с документами схватив, едва ли не бегом в офис мчусь. Итак один день прогулял, теперь опаздывать права не имею. И плевать, что начальник, но накопившиеся дела мое похмелье мало волнует.
– А отец в курсе?
– Нет, – охраннику киваю, кому-то руку не глядя жму, и даже лифт ждать не хочу, до того по кабинету своему соскучился. – И ты не вздумай говорить! Просто врача хорошего посоветуй и забудь. Словно я тебе не звонил.
Мне ведь пересуды ни к чему. И сам до конца не понимаю, как с открытием этим дальше жить, а уж если папаша мой проведает – хоть в петлю лезь. Он уж точно возможности не упустит, чтоб с десяток лекций прочесть о моей недальновидности при выборе невесты. И про семейную репутацию вспомнит, и будущее мое приплетет, которое наверняка, по его мнению, от связи с такой дамой пострадает. Ведь не поверит, что за исключением причуд своих, Стеша – женщина мечта. Воспитанная, милая, натуральная, что в наш век процветания пластической хирургии, вообще, редкость. Раритет, не иначе, если так про людей говорить можно…
– Как я могу? Сообщить Юре, что его единственный сын на сумасшедшей женился?! – Галя театрально вздыхает, а я уже наперед знаю, чем монолог ее закончится. – Да я теперь сон потеряю! Знаешь ведь, как я люблю папку твоего из себя выводить. Он когда злится, мне петь хочется!
И чего они не успокоятся? Ладно раньше, когда мать жива была, и они только и делали, что за внимание ее боролись, но сейчас-то что делить? Не меня же. Я им обоим до лампочки.
– Лучше бы ты, племянничек, в интернете кого нашел. А то секрет твой хранить – выше моих сил.
– А придется, Галь.Иначе на мебель в свою шарашкину контору можешь не рассчитывать. Никакой тебе продажи по себестоимости.
– Шантажист! – теперь вздыхает натурально. И воздух из легких ее рвется шумно, потому что не сомневается, что угрозу свою я без труда в жизнь воплощу. – Ладно. Будет тебе психотерапевт. Не из дешевых, конечно, зато мастер своего дела. Если понадобится, даже вип палату твоей Стефе в клинике предоставит.
Стефе. Что за порнография? Разве можно над именем ее так изгаляться? И никаких больниц нам не надо… Господи, не проспался я, что ли? Что несу? Ей, не к добру это, что я о нас теперь в связке рассуждаю. Мы единицы самостоятельные. Просто деловые партнеры, один из которых несчастьем другого проникся.
– Стеше, – одергиваю свою родственницу и губы в улыбке растягиваю. Теперь, когда первый шажочек сделан, даже дышится легче. Ведь ненормально это и дальше смотреть, как она над дверными ручками измывается, и пытается дыру в столешнице протереть. Молодая еще, ей свои силы на другое направлять нужно. Она ведь о семье, кажется, мечтала? А чем это не стимул?
– Да и я могу с ней позаниматься. Лишним не будет.
– Нет уж. Спасибо, – а вот умение на шесте крутиться, боевой раскрас на лицо наносить, да на ком попало навыки соблазнения отрабатывать, в поиске возлюбленного совсем не поможет. Пусть вон другие дурочки Галин бред слушают и банковские счета свои разоряют.
Трубку кладу, не давая тетке шанса меня уговорить, и в кресле своем поудобней устроившись, задумчиво в окно гляжу. Против воли Щепкину-Полонскую в кружевном белье представляю, губы ее в меру пухлые красной помадой обвожу, а на изящные ступни высоченные шпильки натягиваю. Нет, другая она. Ей больше скромность к лицу, пусть до встречи с ней я подобное мало в женщинах ценил. Как это многим мужчинам свойственно, отдавал предпочтение глубоким вырезам на тесных платьях, а примерных девочек стороной обходил. А в ней именно это и подкупило: то, как пальчиками своими в руку мою вцепилась, стоило мне по плоскому животу ладошкой прогуляться, как глазами сверкнула недовольно, как грозно голос ее звучал, когда она меня отчитывала. Отстранилась, а по мне словно электрический разряд пробежал… К черту. За работу приниматься пора, а то в мыслях моих слишком много места отведено миниатюрной блондинке.
Глава двадцать девятая
Стеша
Папка мой домой не торопится. Уже и с Гришей утренний кофе распить успел, и, воспользовавшись отсутствием хозяина, тщательный осмотр нашего семейного жилища провел. Даже пару раз недовольно нахмурился, отметив, что крючки в ванной на соплях держатся. Казалось бы, пора и честь знать, а все в гостиной сидит, неспешно рассол от маминых огурцов потягивая.
