А сейчас вон, идёт позади, прижимая к боку свою новую возлюбленную, да словно специально детали предстоящей свадьбы с ней обсуждает:
-Мама моя пусть с нами за одним столом сидит, — а то можно подумать могло быть иначе! Если Нина Геннадьевна что решит, значит, необходимо беспрекословно подчиниться. Мы по этому принципу зал в её же подаренной квартире в дурацкие обои с красными розами выклеили. Также и плитку в ванную подбирали, чтобы, не дай бог, свекровь до сердечного приступа не довести. Я лишь диван и отвоевала: никого не предупреждая, выбрала подходящий на сайте, и только когда грузчики под окном настойчиво стали сигналить, поставила родственников перед фактом. Белый, угловой, обтянутый мягким велюром и украшенный десятком подушек с еле различимыми узором на обивке. Знала бы, какой он станет для меня обузой, ни за что бы купить не отважилась!
- А моих куда? Обидятся ведь! — грымза его будто специально голосовые связки во всю их мощь использует, чтоб мимо моих ушей ни одно слово не пролетело. - Нет, Боречка, для родни отдельный стол поставим, пусть отношения налаживают! Да и рано еще о рассадке думать, лучше скажи, как тебе костюм свадебный, понравился?
Чертов светофор! Почему именно сейчас ему нужно загореться красным?
– Красивый, – бросает мой бывший, поравнявшись со мной, и краем глаза за реакцией следит.
Издевается! У нас ведь никого торжества не было! Втайне от всех после года головокружительного романа в застиранных джинсах расписались, а уже потом стали всех обзванивать. “Как? Не может быть?!” – до сих пор в голове папин голос стоит, который от напряжения так звенел, что даже трубка, зажатая в моих пальцах, дрожала.
«А вот так! Беременна я, пап, скоро дедом станешь!» – до чертиков его неодобрения испугалась и все равно радовалась. Даже через месяц, когда неудачно упала с велосипеда и о рождении первенца пришлось позабыть, ни минуты не пожалела, что сменила фамилию на Борькину.
Господи, долго еще здесь стоять? Главное, панике не поддаваться! Хотя бы вон, номера машин в уме складывать, чтобы от их болтовни отвлечься! Этим и занимаюсь, даже тогда, когда пешеходы стройным рядком проезжую часть минуют: три, семь, восемь – итого восемнадцать; четыре, два, четыре – десятка; семь, один…
– Это еще что! Ты моего платья еще не видел! Главное, в него влезть, – не успеваю досчитать и еще больше поддаюсь беспокойству. Глаза так и бегают от летящих по дороге машин к асфальту, чтобы случайно в трещину каблуком не угодить. – Хотя в ателье обещали на талии подогнать, да и срок небольшой.
Вот! Вот от этой фразы мне хочется провалиться сквозь землю. Резко торможу и оборачиваюсь к Зайцеву. А он лишь виновато плечами пожимает.
– Чего? – Катька немного краснеет, но спорить с женихом не торопится, и в знак согласия на наш последний разговор, лишь в шарф подбородком ныряет. Неужели, совесть есть?
– Так вот, значит, как? И свадьба у вас на носу, и ребенка ждете? Это ж когда ты все успеваешь?
– Стеша, – теряется лишь на мгновение моя первая любовь, а мегера его тут же голову вскидывает.
– Мы перед вами отчитываться не должны! – и голос у нее все же мерзкий. Как ультразвук, хоть сварные швы им накладывай! – Вы теперь люди чужие, и Борины дела вас совсем не касаются!
Вот как. Значит, права я была, в наше время одна бумажка способна на многое: и свободу подарит и права отберет задавать вопросы мужчине, с которым столько лет ты кровать делила! Я и злюсь, и уже ощущаю, как изнутри меня колотить начинает от страха.
– Я не с тобой говорю.
– А я все равно считаю нужным ответить: вы в нашу жизнь не лезьте! Хватит и того, что мой Боречка рядом с вами пережил.
– Катюш, – он руки ее касается, за спину к себе заводит, а мне бросает прямо в лицо приговор:
– А как ты хотела? Я ж не виноват, что мне повезло – и женщину любимую встретил, и малыша скоро нянчить будем. Сколько ж можно нам с тобой эту лямку тянуть? Устал. И от депрессий твоих, и от этих проблем с дверями! А уж об уборке, вообще, молчу. Меня от запаха белизны уже воротит. Ладно б хоть ты родить могла, а так…
Замолкает и, несмотря на шум оживленных улиц, мне удаётся расслышать смешок, сорвавшийся с губ его пассии. И взгляд ее я тоже чувствую, и отнюдь не случайный толчок в плечо. Оставляют меня, оглушенную, стоять посреди широкого тротуара, а сами за автобусом бегут. Нога в ногу, что удивляет, ведь Катька, как я, низкорослая, а у Зайцева шаг все равно, что прыжок кузнечика. Мне при всем желании не угнаться.
Дура я, полная! Которая только и может, что людям жизнь отравлять! Даже маме и той надоела, хоть и молчит она, все мои заморочки на хорошее воспитание списывая. И вот так и умру. Одна. Супруга, неважно какого – красивого, как полысевший Зайцев, или кривого, как Квазимодо – никогда не найду. И детей не видать, их ведь ветром мне, увы, не надует. А если и надует, сценарий знаю – два выкидыша за спиной, и чтобы врачи не говорили, я в себя больше не верю!
Прижимаю к груди прозрачную папку с документами, а свидетельство о разводе так и жжет, грозясь моё сердце испепелить. И пускай, может, мучения мои скорее закончатся!
С этими мыслями и иду, правда, совсем недолго: пока под ногами не кончается плитка. По сторонам осматриваюсь, а там мрак: бригада рабочих средь бела дня решила красоту навести! Разворотили дорогу и единственное, что оставили, узкая тротуарная тропка, на которой двое мужчин о чем-то оживленно беседуют. Мнусь на месте, с завистью наблюдая за прохожими, что лихо скачут по песку, и никак двинуться не могу. Словно приросла. И ведь буду стоять, пока мне путь не освободят! Не впервой уже… Так о каком замужестве речь может идти? Кому я нужна?
-Жениться мне нужно, срочно, — раздается в двух шагах от меня,и я против воли, слабо улыбаюсь осознанию, что не только меня перспектива одиночества пугает. Даже прислушаться к разговору незнакомцев пытаюсь, но рабочие, как назло, отбойным молотком вооружились. И теперь уха касаются лишь обрывки фраз: “невесту мне искать”, “ты гений!”. И не поймешь о чем речь. Зато в голове рой навязчивых мыслей: этот найдет, ухоженный, интересный и пальто дорогое! А я так и станусь стоять, всеми забытая и никому не нужная! И тут же сменяются на другие: а как бы Борька мой отреагировал, если бы с кем-то вроде него меня на улице встретил? Удивился бы, что на его сумасшедшую женушку такой видный мужчина клюнул?
– На первой встречной и женюсь, – словно мысли мои прочел, бросает крепкий высокий блондин и прячет руки в карманах наглаженных брюк. А я во все глаза на него пялюсь…
Бред какой, кричат мои мозги, а перепуганная грозящим ей одиночеством Стешка Щепкина уже тоненький голосок подает:
– Хватай его, больше такого шанса не представится. У него обувь вон какая, в ботинки как в зеркало глядеться можно! По всему видно – педант.
Не то что Борька! Хотя он, наверно, из вредности гадил. Или чтоб для самого себя и мамочки своей мои генуборки хоть как-то оправдать!
