А так что, по мне убивается? Даже вином давлюсь, что она к мясу подала, а Стеша, будто мысли мои прочитав, торопится оправдаться.
– Нет, я не в этом смысле. Просто я не понимала, как мне это нужно было: от родителей съехать, обстановку сменить, решиться, наконец, к врачу обратиться. Я сто раз собиралась, а первый шаг сделать боялась. Так что за тебя Гриш, и за маму твою, чье завещание кардинально мою жизнь изменило.
– Это тост?
– Он самый, – свой бокал наполняет и через стол тянется, о мой им звякая.
Говорили ли мне прежде что-то подобное? Да еще смотря на меня так, будто я подвиг какой совершил? Вряд ли. Оттого впервые в присутствии женщины теряюсь, обычно робкой и немногословной, а сегодня вдруг в себе новую ипостась открывшей.
– Что? – она губы облизывает и рубашку свободную поправляет, а я глаз от нее оторвать не могу. Растворяюсь, очарованный этими кристально чистыми голубыми омутами. – Перегнула?
– По-моему, в самый раз.
И выпить лучше до дна, а то сорвусь со стула и совсем не по-джентльменски поцелую. Жену. Дожил ведь!
Глава тридцатая
Стеша
Я так перед первым свиданием не волновалась! Зря Гришу не послушала и не приступила к сборам пораньше.
– Закрыла, Стеш, – вон он как обеспокоенно на часы поглядывает. Наверное, в своем пуховике за эти двадцать минут, что я никак не решусь квартиру покинуть, он уже успел свариться.
– А газ…
– Я лично его перекрыл. Ничего не случится, ясно? Да после того, как ты ко мне переехала, эта квартира самое надежное место на всей планете!
Если бы. Просто Гриша наивен: верит, что уборка моя все микробы победила, а бдительность сводит к минимуму возможность утечки газа. Но разве случай со счетов списывать можно? Судьбу, против которой ни проверки не помогут, ни злосчастная хлорка.
– Опоздаем, Стеш. Вовремя не явимся и плакали твои сеансы.
Я на пуфик сажусь. Гляжу на мужа ненастоящего и тоскливый вдох шарфом заглушаю, что в несколько оборотов вокруг шеи обмотала. Страшно. Страшно услышать от компетентного человека, что я чокнутая. Другие ладно, у них дипломов за спиной нет, а из уст этого Снегирева, как приговор прозвучит.
– Тебе вовсе не обязательно со мной ехать. Лучше на работу иди, – а я в кафе пережду. Или у родителей, ведь весь мой запал сегодня перегорел. Так распереживалась, что пять минут у двери в своей комнате простояла, пока на ладошку ручка металлическая не упала. Как теперь Полонскому сообщить, что я его имущество испортила? Вредительница!
– Еще чего, – а может, знает уже? Чувствует, что я отступить хочу, потому и носится со мной, как с младенцем? Завтрак сам приготовил, сам посуду тщательно намыл, да все глазами своими серыми за мной поглядывал? – Я все это заварил, так что должен до конца довести. Вот в кабинет зайдешь, тогда и на работу отправлюсь. Ничего с моим бизнесом за два часа не случится.
Дай бог. Иначе еще и в этом себя винить начну. С богом! Встаю, замок на пуховике застегиваю, да стараюсь ногу в сапог втиснуть. А внутри беспокойство… Словно чего-то не сделала…
– Гриша! Так ведь окно на балконе нараспашку открытым осталось! А ты говоришь, проверил! – он чертыхается, а я сломя голову в конец коридора мчусь. Не дело это: а если сосед сверху бычок кинет? Или птица какая залетит? Это же дурной знак…
– Знаешь что, Щепкина-Полонская, – нагло меня в сторону отпихнув, блондин сам на лоджию выходит. – На вот мобильный мой.
– Зачем?
– На видео снимем. А то сегодня с тобой явно что-то не так.
Дожила. Сто раз о подобном на форумах читала, а теперь и самой лицезреть приходится, как инициативу переняв, супруг мой действия свои комментирует, на видео записывая. Довольно быстренько, хочу вам сказать. Даже батареи вниманием не обходит, чтоб в моей больной голове ненароком и этот страх не поселился.
– Если что, пересмотри, чтоб убедиться, что дома все хорошо. А теперь бегом оделась и вышла! Иначе я бригаду вызову и силком тебя к этому Снегиреву отправлю.
Стыдно мне до жути. Только перечить права не имею. Он ведь ради меня связи свои подключил, тетку задействовал, и именитого психотерапевта мной заняться вынудил. Разве могу я теперь Гришу обидеть? Оттого и сижу как мышка, пока он, правила нарушая, по городу на своем внедорожнике мчит. Уж не знаю, сколько штрафов ему теперь оплатить придется, но в вестибюле частной клиники мы за пять минут до приема оказываемся. Карточку на ресепшене заводим, за медсестрой фигуристой на третий этаж поднимаемся. Я ступеньки считаю, Гриша количество пуговок на ее обтягивающем халате…
– Давай, Стеш, – у дверей кабинета он, наконец, расслабляется. Ладошки мои ледяные в своих прячет и улыбается, заставляя меня еще больше смутиться. И правда, ведь как семья. – Я в тебя верю, ясно? Это же не операция: посидите, потрепитесь о том о сем, и сама не заметишь, как время пролетит.
Я, кажется, уговаривала его со мной не ездить? Так вот, прямо сейчас я готова молить об обратном. Чтоб со мной зашел и какой-нибудь шуточкой напряженную атмосферу разбавил. Жаль, попросить его об этом не могу. Наглостью никогда не отличалась.
Покорно киваю, платье в порядок привожу и шаг к двери делаю.
– Гриш, а ты… – но чем ближе моя встреча с врачом, тем сильнее меня знобит. Поворачиваюсь к Полонскому, а как вопрос свой задать, никак придумать не могу. Я ведь сеансы психотерапии только в кино и видела! А разве на режиссеров полагаться можно? Вдруг к креслу ремнями прикуют и пока я за свободу бороться буду, лоботомию мне сделают? А Гриша сильный, если что защитит…
– Я тут подожду, ладно?
Еще бы. Если что, закричу погромче. Вымученно улыбаюсь спасителю своему, и полную грудь воздуха набрав, прыгаю в неизвестность.
Один – верх, вниз; два – верх, вниз; три – вверх, вниз…
Сразу видно. Снегирев мастер своего дела – до семи я все же дошла, и внутрь шагнув, аккуратно дверку прикрыла.
Гриша
Хотел бы я знать, о чем они там беседуют. Наверняка о Борисе этом, будь он неладен, или о детских травмах, что могли на ее взрослую жизнь отпечаток свой наложить. Брожу взад-вперед по просторному коридору, а любопытство буквально изнутри распирает. Если б не медсестричка эта, что уже дважды мимо меня, бедрами покачивая, пронеслась, каюсь, ухом к двери бы припал.
- Волнуетесь? Бросьте, — улыбается мне свидетельница моей внутренней борьбы, и на ближайший подоконник тяжелую стопку медицинских карточек кладет. - Психотерапевт еще никому не навредил. Это вот этажом ниже нервничать нужно.
- А что там? — лениво от стены отталкиваюсь и к брюнетке болтливой поближе подхожу. Нина Викторовна — на бейджике именно так и написано.
- Отделение пластической хирургии. Хотя и там специалисты высший класс.
